Сергей Зверев - Потерянный взвод

— А теперь я тебе объясню, что такое «нюанс», — услышал Рустам Алхоев, родной брат Магомеда Алхоева. Он смотрел, как русский взвесил на руке «ТТ» и рукавом вытер ствол. Ненависть душила Алхоева, у него перед глазами плыли картины мести, и каждая последующая была страшнее предыдущей.

А Стольников между тем рывком схватил его за пояс, придавил ногой поясницу и одним движением разорвал ремень. Такого унижения Алхоев-младший никогда не испытывал.

— Словарь русского языка трактует слово «нюанс» как «тонкое, едва уловимое различие в чем-нибудь», — говорил, сидя на нем, командир взвода разведки оперативной бригады особого назначения. — Но ты не знаешь, что такое «трактует», а потому я объясню тебе проще…

— Ты что делаешь, покойник?! — взревел Рустам Алхоев, чувствуя, что его освобожденные от брючного ремня брюки соскочили до колен.

Повернув голову, он заметил, как русский взмахнул его «ТТ», и в следующее мгновение перед глазами брата главаря незаконного вооруженного формирования вспыхнул фейерверк разноцветных огней. Рустам дико закричал, а директор Володя, округлив глаза, смотрел на нижнюю часть туловища своей «крыши». Так с его «крышей» еще никто не поступал.

Между тем Стольников поднялся на ноги, отряхнул колени и, не обращая внимания на изумление пришедшего в сознание Малика, склонился над звонко кричащим Алхоевым.

— У тебя пистолет в заднице, — сказал Стольников, — и у меня пистолет тоже в заднице. Вот эта большая разница и называется нюансом. Если подозреваешь, что я нарушил твои конституционные права, имеешь право обжаловать мои действия в районной прокуратуре. А я пока позвоню в УБОП.

Через четверть часа СОБР антимафиозного ведомства упаковывал «крышу» Володи, и по всему чувствовалось, что УБОП этой нечаянной встрече жутко рад и у него есть масса вопросов к задержанным.

Этой ночью Стольников испытал глубокое удовлетворение от содеянного. Свобода, которую получил ее брат, сотворила с Таней чудеса.

И эту короткую сказочную связь, и свое знакомство с братом Магомеда Алхоева Стольников хотел бы сохранить в тайне, но слава, как известно, бежит впереди лошади воина. Еще неизвестно, кто вперед узнал о нецелевом использовании «ТТ» — комбриг или Алхоев. Как бы то ни было, но, куда бы ни отправлялся Стольников на задание, он имел дело только с Алхоевым. За редким исключением разве что…

На этом участке уже нечем было дышать. И сейчас, кашляя от раздирающей горло едкой пыли, сырого и хорошо прожаренного мяса, пороховых газов и раскаленного железа, разведчики с отчаянием разглядывали встречающую их равнину. То и дело раздавался переходящий в шипение гул, и тогда лес озарялся длинной огненной струей: Тарасенко методично поливал боевиков из огнемета.

Это была смерть. Сейчас Стольников отдаст приказ добраться до лощины и закрепиться в овраге. До рассвета будет жизнь. А потом — смерть. Если не поможет Пушков. Хотя все понимали — ничем он не поможет. Авиацией? Так своих накроет. Или Стольникову отдать приказ накрыть свою позицию артиллерией?

Но тогда уж лучше подраться… Пусть лучше чехи всех положат, чем — свои…

— Алла!.. — кто-то гортанно закричал за спиной разведчиков, и Стольников услышал «свой» выстрел.

Как это странно… среди сотен выстрелов услышать «свой». Но его всегда слышишь. И знаешь: этот — твой. Твой, который пройдет мимо. Который тебя достанет неслышим, он поражает молча.

Пуля прошла под мышкой Стольникова, между левой рукой и туловищем. Она надорвала ткань «разгрузки», оцарапала и обожгла кожу.

— Черт!.. — вырвалось у капитана, он, споткнувшись, последние метры спуска преодолел кубарем.

— Командир?! — сообразил Ермолович.

— Порядок! — отозвался, поднимаясь и тряся головой, капитан. — Выносите Маслова! Все — к ущелью! Все видят яблоневый сад?

— Есть яблоневый сад! — отозвался кто-то.

— Да там не ущелье, а овраг! — добавил прапорщик Жулин.

— Хоть овраг, хоть ущелье — туда! — прорычал Стольников. — Занять оборону! По двое — вперед!..

И тут же радист, единственный из группы в «сфере», упал, обняв дерево, как женщину.

— Заберите его и радиостанцию! — приказал Стольников, давая знак Тарасенко, чтобы тот следовал за ним на высоту, навстречу чехам. — Уходите все в лощину, я их тормозну!..

Он оглянулся, провожая отделение тревожным взглядом. Только бы вышли. Только бы все. А сам он выйдет. Обязательно выйдет. Вместе с Тарасенко. Только так.

Боевик шестьюдесятью метрами выше удовлетворенно качнул головой. Его выстрел превзошел ожидания: пуля из СВД хоть и не пробила «сферу» разведчика, но голова дернулась так, что можно надеяться на вывих позвонков. Аллах акбар. Одним неверным на земле меньше. Ему заплатят компенсацию за утрату здоровья — сто долларов под роспись в их грязной ведомости. Столько же в девяносто девятом заплатили бы воину Аллаха за его смерть. Сколько тогда заработал он, Омар? Две тысячи двести долларов, кажется. Но в штабе Хоттаба тогда ошиблись и выдали половину фальшивыми. Это не вина Хоттаба — сводного брата Магомеда. Хоттаб никогда бы не обманул. Просто так получилось.

«Я тоже уйду к всевышнему», — вдруг подумал Омар, с удивлением посмотрев на то место на груди, куда только что, выбив из его рук винтовку, ударилась пуля. Из кармана, где лежали паспорт и водительское удостоверение, кровь не лилась. Она расползалась по черной майке блестящим пятном.

О, нет предела благодарности тебе, великий и могущественный Аллах… Ты позволил умереть с кровью на теле. Воин должен умирать, видя свою кровь. Рай господень, кущи небесные, блаженство вечное, Тобой дарованное…

И тут же пуля из автомата Стольникова раскроила ему череп.

Уже овладела чехами уверенность, что дело идет к завершению. Уже не было никаких сомнений. Разведчики сгруппировались и скоро появятся на равнине. Вот тогда все и закончится. И давно бы чехи бросились вперед, чтобы застать русских еще до лощины, на открытом месте они были как зайцы на траве! — но кто-то засел на самом подножии холма и стрелял как заводной. Превосходство в количестве теряется, когда по тебе безостановочно лупит огнем хотя бы один человек, достать которого выстрелами из-за камней невозможно.

Здесь командует опытный командир. Магомед его знает и ненавидит. Этот «капитан», как называет его Магомед, хитрая лиса. Он смог увести своих от пылающего вертолета, а сейчас уходит по равнине! Он и засел в камнях, это он сдерживает воинов Аллаха!.. Его хорошо видно в прицел, но он лис хитрый — выскочит, посмотрит и снова в укрытие. И — бесконечный огонь…

Два раза воин Алу брал его в прицел и дважды ругался, когда лис оказывался хитрее охотника.