Иван Сербин - Горячая точка

Говорливый брезгливо оттолкнул Миная. Поднялся, вздохнул:

— И куда лезут, сопляки? Им бы еще дома сидеть, мамкину титьку сосать. Нет, все туда же. Террористы ср...ые. Автоматы у них забери.

Они переступили через тело Моцарта и продолжили путь. До пятого этажа оставался один пролет.

Ледянский слушал донесения группы «Дельта», поступающие с завидной скоростью и регулярностью. «Высадка прошла успешно. — Шестая площадка захвачена. Два трупа. Террористы. — Закрепились. — Спускаемся в конференц-зал. — Мы внутри. Трое убитых террористов. Заложники мертвы. Очевидно, их расстреляли сразу после начала штурма. — Один живой! Вертолет на крышу! Мы его выносим!!! — Спускаемся на смотровую площадку! Еще три трупа. Все террористы. Работа снайперов. — Закрепляемся».

Сухие лаконичные фразы, за которыми годы и годы упорных тренировок. Чтобы вот так легко потом можно было сказать: «Мы внизу! Закрепляемся!» Ему действительно есть чем гордиться. Это его парни. Ледянский поднял рацию.

— Что с разминированием шахты?

— Занимаемся.

— Первый, Второй, Третий, продвигаемся вниз. Лестница. Три трупа. Террористы.

— Откуда взялись все эти трупы? — спросил изумленно Третьяков. — Они там как грибы, что ли, произрастают?

— Разберемся, — пообещал Ледянский.

— Да вы должны бога молить, что там трупы, а не живые террористы, — подал голос Четвертаков. — Какая разница откуда? Может быть, эти сволочи обкололись наркотиками и перестреляли друг друга. Не зря же днем акустики докладывали: среди террористов полно наркоманов. — Он слукавил, но никто не стал заострять на этом внимания. — И слава богу. Пусть бы они вообще друг дружку поубивали. Нам же лучше. Меньше головной боли. Что вам не нравится, я не пойму? Террористы мертвы. Большую часть заложников удалось спасти. С нашей стороны потерь практически нет. Чистая операция. Можете себе новую дырочку для ордена сделать. А что до погибших заложников, то тут мы ничего изменить не могли. Это вам любой профессионал объяснит. Определенный процент потерь все равно неминуем. Хорошо еще, что они всего сорок человек положили. Или сколько их там. Могли бы и все двести расшлепать. Считайте, легко отделались.

Третьяков неопределенно шевельнул бровями, словно говоря: «Как знать, как знать».

«Чистильщики» вошли на пятый этаж. Спокойно, как хозяева. Они заранее знали расстановку сил. Аппаратчики лежали на полу, закрывая руками головы. Огоньки генератора были погашены.

Говорливый подошел, принялся выдергивать кабели из разъемов. Один из лаборантов узнал давешних заложников, заулыбался, поднимаясь:

— Это вы? А что, все уже кончилось?

— Да. Все кончилось, — ответил тот, нажимая на курок.

Выстрелы звучали один за другим, гильзы со звоном прыгали по полу.

Говорливый тем временем сорвал с генератора крышку, принялся крушить детали, рвать провода, ломать платы. Через минуту от прибора осталась лишь жалкая груда обломков. Часть деталей Говорливый выбросил в окно. Другую растоптал ногами. Затем он открыл приборную стойку и принялся выдергивать из нее усилители, крушить их об пол, бить ногами. Гора изувеченной аппаратуры на полу росла с каждой секундой. Уже никто не смог бы определить, что здесь что. Покончив с этой работой, «чистильщики» отправили в окно и пистолеты. Благо на улице темно. Кто увидит? А кому надо, тот потом подберет. Знает, где искать.

После этого все четверо улеглись на пол чуть в стороне от расстрелянных лаборантов и закрыли головы руками.

— Мы на пятом этаже! Здесь еще восемь расстрелянных и четверо живых заложников, — выпалила рация голосом старшего группы «Дельта».

— Раненые среди них есть?

— Нет. Все целы. Подтверждают, что террористы кололи себе наркотики.

— Ну, а я что говорил? — победно взглянул на Третьякова Четвертаков. — Вот, пожалуйста.

— Продвигайтесь к третьему этажу. Заложники пусть подождут. Покончим с террористами, включим запасной генератор, спустятся на лифте.

— Сколько террористов осталось? — спросил Чесноков.

— Четверо, — ответил Седнев. — Я считал. Если, Конечно, кто-нибудь не ушел раньше.

— Каким образом?

— Да кто же их знает? Додумались же до парашютов. Могли и дельтаплан с собой прихватить.

— К чему бы такое затишье? — озабоченно поинтересовался Фриц, откладывая «РПГ» и глядя в окно.

— Может быть, они решили подождать, пока мы сами помрем? От старости? — усмехнулся Дело.

Профессор молчал, положив руки на горячий еще корпус пулемета.

— Надо быть настороже. Эти твари где-то рядом. Я чувствую, — продолжал Фриц. — Лифт обесточен, так что войти они могут либо через окно, либо со стороны шахты. — Он присел на пол, выставил перед собой автомат. — Тут-то мы их и встретим. Профессор, а ты окно карауль. Увидишь, что спускают веревки, — шумни. Мы их махом загасим, этих скотов.

— Ладно, — Профессор отвернулся к окну.

Штурмовики «Дельты» проскользнули в дверь, ведущую с лестницы в узкий предбанник. Сюда хорошо доносились голоса. Старший группы указал себе на ухо и поднял три пальца. В аппаратной было темно, однако штурмовики, оснащенные приборами ночного видения, хорошо различали силуэты террористов через щель между приоткрытой дверью и косяком.

Вот сидящий на полу парень поднял автомат. Приник щекой к прикладу. Тихо зажужжал, автоматически подстраиваясь к освещению, ночной прицел. Террорист осмотрел зал, вновь повернулся к двери, спросил:

— А кто дверь открыл?

Старший «Дельты» поднял руку: «Готовность номер один».

Профессор повернул голову. На пулемете ночного прицела не было, и он ничего не видел.

— Наверное, сквозняком открыло.

— Да уж, сифонит оттуда — будь здоров, — подтвердил Дело.

Он отложил автомат, уперся ладонями в поясницу и потянулся.

Штурмовик резко опустил ладонь и что было сил ударил ногой по двери, одновременно нажимая на курок.

В последний момент Фриц различил за дверью шорох и спустил курок. Один из нападавших отлетел к стене. При стрельбе из «вала» с дистанции нескольких метров не помогает никакой бронежилет. Штурмовик умер за мгновение до того, как пуля разнесла Фрицу сердце. Тот еще успел понять, что попал, и улыбнулся торжествующе да так и остался лежать с улыбкой на тонких серых губах.

А Дело и Профессор не стали даже хвататься за пулеметы. Оружие слишком тяжелое, неповоротливое. До автоматов же они дотянуться не успели.

Воробьев пришел в себя резко, словно его выдернули из сна. Он открыл глаза и ничего не увидел. Была только темнота. Более того, ему не удалось вспомнить, кто он, что с ним произошло и где он находится. Почему так холодно? И почему так пусто и страшно воет ветер?