Валерий Рощин - Подводные волки

– Это плохо, – закряхтел старик, поднимаясь с кровати.

– Скажи, из базы имеется второй выход?

– Есть. Длинный наклонный шурф, ведущий на вершину скалы. Но воспользоваться им не удастся.

– Почему?

– В шурфе несколько дверей толщиной около полуметра каждая. А ключи от них лежат в личном сейфе Хайнца Мора.

– Тогда остается тоннель. Но для этого нужно раздобыть дыхательные аппараты и поднять задвижку.

– Я могу это устроить, – спокойно произнес дед, словно речь шла о сущей безделице.

– Как?!

– Слушайте меня внимательно…

План был рискованный и имел парочку белых пятен в завершающей фазе. Выслушав старика, я задал единственный вопрос:

– А что, если нам захватить подлодку?

– Исключено, – просто ответил он. – По приказу капитана Мора крышки главного и всех аварийных люков после каждого похода наглухо завариваются. А срезаются только перед началом подготовки к следующей охоте.

Сурово. Значит, других вариантов нет. Времени разжевывать, разбираться и репетировать – тем более. Сейчас проклятая немчура поднимется по наклонному шурфу на вершину скалы, разглядит вместо крейсера беззащитное научное судно и… сначала прикончит нас, затем выведет по тоннелю лодку и разберется с «Академиком Челомеем». А потом ищи ее на просторах Мирового океана…

В общем, я согласился. В конце концов, дед знал о подземелье в тысячу раз больше нас, а в некоторых особенностях разбирался получше немцев.

– Зрения меня лишили, зато остался слух, обоняние и чувствительные руки. – Дед копался в углу около крана с водой. – Все это с лихвой заменяет пару глаз. В особенности там, где не хватает нормального дневного света.

– Как ты потерял зрение?

– Рашер выколол глаза за попытку побега. И за то, что не попал ему в сердце ножом.

– Давно?

– В конце шестьдесят четвертого. В том году спятил командир «Верены» – капитан-лейтенант Ценкер.

– Той лодки, что подорвалась на мине в бухте?

– Точно. Все люди из команды Ценкера умерли от неизвестной болезни. Он тоже доживал последние дни, вот и решил в одиночку выйти в море. Ну, а я готовил свой побег. Тщательно готовил, осторожно, неторопливо. Заранее выточил ключ от хранилища костюмов и дыхательных аппаратов. Разжился и тем, и другим. Подкараулил напоследок проклятого Рашера и всадил в него со всей пролетарской ненавистью кухонный нож. Потом запустил механизм подъема стальной задвижки и сиганул в воду.

– Поймали? – поинтересовался я, словно финал мог быть иным.

Из угла донесся звук отодвигаемого камня, сопровождаемый тяжелым вздохом.

– Поймали. Когда уже вылез на скалистый берег и щурился от яркого солнышка.

– Как же они успели узнать о твоем побеге?

– Очень просто – при несанкционированном подъеме задвижки автоматически включается сирена.

– А по-тихому задвижку открыть можно?

– Да, но для этого надо попасть в жилище Мора.

Я аж зубами заскрипел от чувства безнадежности, охватившего меня.

– Не расстраивайся. Есть один выход, – тяжело распрямил спину дед. – Был у меня припрятан тут инструментик, коим я постараюсь потихоньку отодвинуть дверной засов. А с часовым ты должен разобраться сам.

– С каким часовым?

– С тем, что торчит в коридоре. Неужто не слышишь его размеренных шагов, хриплого дыхания?…

Я изумленно развел руками, забыв о кромешной тьме и слепоте собеседника.

– А я слышу, – усмехнулся он. – Я и ваше дыхание слышал, впервые встретив в тупичке.

– Когда выходил со своего «огорода»?

– Ну да, – перешел он на шепот, перемещаясь к двери.

Кажется, дед немного оклемался: кашлял меньше и передвигался без посторонней помощи. Это радовало и вселяло маленькую надежду.

После пяти минут осторожной возни у двери старик нашел мою руку и заставил присесть рядом.

– Готово, Женя, – наружная щеколда сдвинута.

– То есть хочешь сказать, что дверь открыта?

– Да, – его борода пощекотала мою щеку. – Часовой только что прошел мимо и остановился примерно в трех шагах от проема. Вот только не пойму, с кем он там бухтит. Сам с собой, что ли…

Ого, вот это слух – он будто видит сквозь стены!

– Пойду поднимать твоего товарища, а ты действуй.

– Подожди. Сможешь подсказать, когда немец окажется напротив двери?

– Конечно.

Прошло несколько минут…

– Приготовься, – скомандовал старик. – Давай!

Стальная дверь тяжелая, но и мои сто килограммов, помноженные на приличный импульс, – не пушинка.

Распахнувшись, подобно фанерной, дверь сшибла с ног охранника – пожилого мужика с висящим на плече автоматом. От неожиданного удара тот отлетел и впечатался в противоположную стену.

Прыгнув следом, я зажал ладонью открытый рот и дважды ударил кулаком в челюсть. Полные ужаса глаза закрылись, а я вдруг понял, что неподалеку торчит другой немец.

Черт, вот это прокол!

Второй мужик удивился моему появлению не меньше своего коллеги. Он стоял в пяти метрах – чтобы до него добраться, я должен подняться и сделать два прыжка.

Не успеть! Потому что его рука уже тянулась к автомату.

А моя… Моя наткнулась на рукоятку ножа, висящего на поясе поверженного немца.

План действий созрел мгновенно и сам по себе – при минимальном участии сознания. Выхватив холодное оружие из ножен, я бросил его в часового. Короткий свист, глухой звук, стон. Я был уже на ногах, чтобы добить его, но… этого и не требовалось. Тяжелый нож легко вошел в его грудь – по самую рукоятку.

Подобрав оружие и подсумок с запасными магазинами, я заглянул в карцер:

– Путь свободен.

– Подождите минутку. – И дед исчез в оранжерее по выращиванию водорослей. Вернувшись, протянул мне ключ: – Тот самый, который сам выточил. А Рашеру в шестьдесят четвертом я соврал, будто выкрал костюм с дыхательным аппаратом из отсеков «Верены». Рашер – не подводник, номера не сверил…

Коридор был пуст. Я шел первым. Приотстав, на одной ноге прыгал Маринин, рядом, поддерживая его, семенил короткими шажками дед. Дышал он тяжело, часто останавливался и, зажав рот ладонями, прочищал горло…

У поворота я притормозил и осторожно выглянул за угол.

– Пусто? – спросил дед.

– Никого.

– И я ничего не слышу.

Отсчитав третью слева дверь и присев на колено, я держал под прицелом начало коридора. Старик же, отыскав на ощупь замочную скважину, справлялся с замком.

– Надевай, – появился он через пару минут и протянул Маринину какие-то вещи.

Тот сел на пол, натянул старый резиновый костюм, завязал ворот. Затем просунул голову в раритетный резиновый жилет, исполняющий роль дыхательного аппарата, и удивленно покачал головой, разглядывая на груди изображение орла со свастикой.

– Прям как в кино, ей-богу.

– Точно. Как бы нам закадровый смех не устроили, – надел свой жилет и я. Увидев стоявшего в сторонке деда, удивился: – А ты?