Игорь Срибный - Чудесный день в аду

К НП подполз Экстрим и лег рядом с Седым.

– Где они сейчас, командир? – спросил сапер.

– Рассасываются по плато, окружая горку. Что-то твои сюрпризы опять не сработали…

– Так я ставил на подъеме растяжки и сигнальные мины. Их обнаружить – пара пустяков.

– Зачем же так ставил, чтоб их обнаружил противник, несмотря даже на ночную темень?

– Командир, я уже как-то раз объяснял тебе, что сапер на то и сапер, чтоб находить и обезвреживать сюрпризы другого сапера. Настоящая игра еще впереди. Я и не рассчитывал на то, что они нарвутся на растяжки. Это же не детский сад, а профи, подготовленные в Пакистане.

– Вот утешил так утешил… А я-то думал, мы тут просто на прогулку при луне вышли… Как же ты меня огорчил, Миха. Оказывается, опять воевать придется…

Скоро «духи» плотно охватили полукольцом горку, постепенно приближаясь к укрытию разведчиков.

– Сейчас они найдут «обманку», – прошептал Экстрим, не отрывающий глаз от ПНВ.

– И что? – спросил Седой. – Обрадуются?

– Наверное, – ответил сапер. – И начнут обкладывать накладными зарядами. Я их десять штук поставил.

– А если раскусят, что это туфта?

– В темноте? На ощупь? – Слышно было, как Мишка хохотнул. – Никто не будет в темноте шариться и проверять на взрываемость взрывное устройство. Выход один – подрыв.

– И что? – опять спросил Седой.

– А от двух центральных обманок я проложил детонирующий шнур к высохшему руслу ручья. Им негде будет спрятаться при подрыве, кроме как в старом русле. А там в самом глубоком месте я установил реальный фугас – десять килограммов тротила, обмотанных детонирующим шнуром. Плюс камни, которыми засыпано все русло. Когда они проложат провода к взрывмашинке, то уйдут туда – в самое глубокое место, и там уложат свои тела вдоль русла. Когда рванут обманки, рванет и мой фугас под ними. И все – выноси покойников…

– Злой ты, Мишка, – подумав, пошутил Седой.

– Не-а, – отшутился сапер. – Я не злой. Я недобрый.

– Ладно, сапер, будем надеяться, что твоя бомба сработает…

– Еще как сработает, командир! – Мишка опять засмеялся. – Если б не ночь, еще смогли бы разобраться. А сейчас – нет. Схавают. И подавятся.

– Ладно. Ждем.

Ветер немного очистил небо, разогнав тучи. Стало светлее. Пару раз в разрывах туч сверкнул полумесяц луны. Но, несмотря на это, с неба начал накрапывать мелкий дождик.

– Это хорошо, – ежась в одной «комбе» под дождем, прошептал сапер. – Торопиться будут, ошибаться. Теперь уж точно – верняк!

– Да сплюнь ты, Миха! – Седой не любил загадывать наперед, как сложится боевая обстановка. Слишком часто на его памяти все получалось с точностью до наоборот. – Никогда не говори «гоп», пока не перепрыгнешь…

– Что не перепрыгну? – удивился Мишка.

– Канаву, блин! – психанул Седой. – Отстань! Смотри лучше за «духами».

Мишка замолчал, обиженно сопя. Но какая-то назойливая мысль не давала ему покоя. Помолчав минут пять, он все же спросил:

– Командир, какую канаву я не перепрыгну? Я чего-то не понял?

– Это просто пословица такая, – терпеливо объяснил Седой. – Как тебе пояснить, чтоб понятней было? Ну, типа, не радуйся заранее, пока твой фугас не сработал.

– А при чем здесь канава? – не унимался Мишка.

– Миха, давай я тебе потом объясню про канаву, как закончим здесь все! Яхши?

– Ну, как скажешь, командир, – прошептал Мишка. – Все! Нашли обманки!

Седой приложился к биноклю, благо светлая ночь позволяла видеть близкие предметы и без электроники. «Духи» действительно завозились у незримой в ночи черты, у которой Экстрим установил свои сюрпризы. Поняв, что нарвались на минную постановку, враги отползли, оставив у черты троих, видимо, саперов. Те завозились, ковыряя землю ножами…

– Давай, давай, хватит ковыряться! – Мишка даже ногами засучил от нетерпения. – Все равно не допрете!

Саперы «духов» посовещались и стали распаковывать рюкзаки.

– Все! Сработало! – Мишка даже руки потер от удовольствия, что его обманки сработали. – Теперь уж точно займутся накладными зарядами.

Седой молча смотрел в окуляры бинокля. Сомнений не было – «духи» устанавливали накладные заряды, чтоб взорвать Мишкину линию обманок.

Командир отложил бинокль и перевернулся на спину, подставив лицо мелким каплям дождя. Закрыв глаза, вдруг подумал, что ему почему-то нравится его жизнь, полная опасностей, смертельного риска, нечеловеческого напряжения физических и моральных сил. Ему вдруг вспомнилось, как он всегда рвался из отпуска сюда, в кровавую круговерть войны. Он редко догуливал отпуск до конца. Почему-то оказывалось, что после двух-трех бутылок водки со старыми друзьями уже не о чем говорить, а пить просто так не хотелось. Рассказывать о войне посторонним, пусть даже друзьям детства, он не любил и всячески избегал этих тем. И когда начинались удивленно-недоуменные вопросы, почему он не бьет бутылки о голову и не прыгает со второго этажа ресторана, он обычно собирал свою походную сумку и на следующий день уезжал домой. В смысле, на войну… Где все привычно и понятно. Где не нужно юлить и пресмыкаться перед каким-то чиновником, выпрашивая справку о льготах для семьи. Где каждый боец как на ладони. Где невозможно скрысить, соврать, струсить на глазах у всех. Где совсем другая жизнь….

– Командир, саперы уходят! – прошептал Экстрим, прервав его философские размышления. – Сейчас начнется «кончерто гроссо»!

– Ну ни хрена себе, Миха! – буркнул Седой, переворачиваясь. – Ты, оказывается, свободно итальянским владеешь…

Разведчики напряженно смотрели, как уходят саперы боевиков, разматывая за собой провода для подрыва Мишкиного заграждения. Экстрим не ошибся: они ушли в старое русло реки, где и залегли, готовя электроцепь к подрыву.

– Ох и рванет сейчас! – Мишка даже дрожал от возбуждения. Он был фанатиком своего дела. Для него разобрать «духовскую» «неизвлекалку» или смастерить свою было любимым делом, хобби. За то и носил почетную кличку Экстрим. Иногда, правда, в порыве нежности к отчаянному саперу разведчики еще звали его «одноразовым». Вот на эту «погремуху» Мишка обижался, надувал губы: «Одноразовый, как презерватив…»

Как ни ожидали разведчики взрыва, но он оказался настолько неожиданным, что многие вздрогнули. Первыми взорвались обманки, подорванные, видимо, двухсотграммовыми шашками, потому что взрывы были слабые – лишь мелкие камни долетели до горки, с тихим шорохом просыпавшись с неба. Но вслед за обманками рвануло так, что содрогнулась земля! Несмотря на отдаление не менее трехсот метров от эпицентра взрыва, Седого подбросило взрывной волной, а на головы и спины разведчиков обрушился настоящий камнепад.