Владимир Вера - Медиа-киллер

Церемонию награждения Инесса записала на видео. С этими видеодисками и флешками мы с ней натерпелись. Ту роковую карту памяти с камеры HD мы отдали, куда следует. Копию оставили. Чтобы было что вспомнить на старости лет. Как свадьбу, венчание, как вот эту церемонию вручения мне ордена…

Инесса смотрела запись. Она любовалась мной. Я стоял важный, серьезный, в дорогом приталенном костюме. Президент жал мне руку, прикалывал награду. Не умел еще держаться перед камерами, как полагается хозяину страны, отцу новой номенклатуры, ниспровергателю капиталистической элиты. Лишние телодвижения. Неловкость. Не стоит поворачиваться затылком к камере. Оператор, как назло, норовил взять крупным планом эту заметную плешь на черепе Гонзюева. Будто поиздеваться решил. Плешь… Лысый затылок… Что-то до боли знакомое ворохнулось в памяти Инессы. Нет! Не может быть!

Она в паническом испуге добралась до кровати, где я спал и где я еще не выспался, так как вчера были ночные съемки. Инесса не отставала. Хотела сообщить что-то очень важное. Я нехотя поднялся. Она потащила меня к телевизору. Чего я там не видел?

Для того чтобы убедиться, что тот лысый затылок на диске с ритуалом убийц и плешь Гонзюева принадлежат одному и тому же человеку, мы просмотрели оба носителя еще раз по десять. Открылась страшная правда. Новый президент в одной упряжке с бандитами. Шок… Страх… Безвыходная ситуация… Мы не уснули той ночью.

Прошло три месяца. Я вернулся домой с работы. Принес Инессе апельсины и ее любимую шоколадку «Аленка». Жена встретила мужа преданным взглядом и нежным поцелуем. Не спросила, почему я опять пришел так рано.

В последнее время я стал наплевательски относиться к работе. Ходил на телецентр с таким настроением, будто шел на каторгу. Отрабатывал повинность. Передачи стали тускнее. Утренняя заря давно сменилась блеклым закатом. Моя звезда закатывалась. Рейтинги падали. Ничто не вечно под Луной. Мне было все равно. На редколлегиях меня не осмеливались порицать. Кто станет спорить с человеком года? Все удивились, когда в один прекрасный день я сообщил, что принял решение оставить карьеру телеведущего и собираюсь создать кукольный театр для взрослых и детей, где у меня будут свои марионетки… Мне предложили финансирование проекта с куклами в ТВ-формате, но я отказался, выразив желание устраивать спектакли в режиме закрытого просмотра. Только для своих. Но, так как свои и чужие перемешались до неузнаваемости, премьеру я отложил на неопределенное время. Зато придумал песенку о несуществующей стране Ламандии, где живется весело, беззаботно и безопасно:

Через пару недель мне уже редко кто звонил. Зато пришло нежданное письмо из Лондона. Мне писал мой сынишка Макс. Как он оказался в Англии? Видно, его путешественница мама снова нашла какого-нибудь кавалера ордена чужого государства или наконец отыскала своего принца, учреждающего ордена…

«Папочка! Я живу в Лондоне и учусь в элитной школе. У меня синий пиджак с эмблемой. Здесь классный теннисный корт и чудесный бассейн. Я играю в пинг-понг. Читать уже люблю. И тебя очень люблю. Я так скучаю по тебе, папуля. Раньше я хоть видел тебя по телику – у нас с мамой спутник дома. А теперь тебя перестали показывать. Вернись, пожалуйста, в телевизор. Вот и новый друг мамы говорит, что без тебя плохо. Ты всем очень нужен. Я знаю, что ты не желаешь больше быть звездой, но ты ведь можешь сделать это ради меня?»

Макс был записан в ее загранпаспорт. Она вывезла его без моего согласия. В Лондон… мысли путались. Путались оттого, что письмо моего единственного сына было написано его рукой на том самом «пергаменте», где стояла моя подпись, а теперь еще печать Ордена «Либра»…

Я любил своего сына. Я боготворил Инессу. Я бежал домой сломя голову. Видеть ее, слышать ее – для меня это было счастьем, ничуть не меньшим, чем разговаривать со своим Максом по телефону. Знать, что он здоров, невредим, спокоен. Что скоро он вернется в Москву и я обязательно его заберу.

Мы с Инессой любили друг друга до безумия. Я обожал каждый сантиметр ее дивного тела в отдельности, каждый ее пальчик, каждую родинку. Я был без ума от ее душистой, пахнущей молоком кожи…

Но так же, как Инесса, я старался не смотреть на проклятые два клейма, врезанные в наши груди. Они не пронзили наши сердца, хоть и ожесточили наши души. У нас они были одинаковые. И мы оба заклеивали их пластырем…

– Добрый вечер, Россия. В эфире «Взлеты и падения!» Сегодня мы поговорим обо мне, и это будет история моего падения…

Нацбол – адепт незарегистрированной экстремистской национал-большевистской партии, вождем которой считается писатель и политик Эдуард Лимонов. Близкие по духу и экипировке нацболам скинхеды пренебрежительно величают лимоновцев «шарпами» или «красными скинами», не уставая разоблачать Лимонова как деятеля с нетрадиционной сексуальной ориентацией с приоритетом собственного пиара в ущерб задачам организации.

Dragonfly – летающий дракон, стрекоза (англ.).

Збигнев Казимеж Бжезинский – политик США, этнический поляк. Один из главных идеологов политической гегемонии США как единственно возможной мировой империи. Автор книги «Великая шахматная доска: господство Америки и его геостратегические императивы».

Либра £ или ₤ – принятый в мире символ обозначения фунта стерлингов.

Роман Шухевич – он же Тарас Чупринка, покончил жизнь самоубийством в 1950 году выстрелом в висок в момент захвата его штаб-квартиры отрядом МГБ в пригороде Львова. Считается, наряду с широко известным Степаном Бандерой, символом украинского национализма.

Симон Петлюра – лидер украинских националистов в период Октябрьской революции и Гражданской войны.

Подавляющая часть народа Украины последовательно выступает за братский союз с Россией и обладает большой политической силой, представленной в Верховной раде. В основном сторонники сближения с Россией сосредоточены в восточных и южных регионах страны.