Анатолий Гончар - Прапор и его группа

— Свои, — уверенно заключил Владимир, а что долго не отвечали, то значит искали именно зелёную.

Как ни странно, но с сигнальными ракетами в отличие от прочих средств ведения войны у чехов было неважно. Возможно, распуляли все запасы, на радостях отмечая какие-то свои победы или празднуя свадьбы, но факт оставался фактом: в разгрузках убитых бандитов сигнальные ракеты попадались редко.

— Чу, — ближайший к Водопьянову разведчик настороженно прислушался. — Командира, — тихо шепнул старший лейтенант, ближайший к нему разведчик кивнул, впрочем в темноте этого видно не было, и отступив на несколько шагов назад, передал следующему:

— Командира, командира, командира, — живая цепочка побежала вспять…

— Валера, — Водопьянов остановил едва не подскочившего мимо Лыкова.

— Что случилось? — лейтенант тут же напрягся, словно ждал от неожиданного вызова какой-то подлости.

— Ничего, — старлей мысленно усмехнулся, — я сейчас уйду вперёд, а ты с группой оставайся на месте. Если всё нормально, запущу три ракеты, любые, — его шепот почти заглушался шуршанием падающих с неба мелких капель начинающегося дождика. — Если встрянем, действуй по обстановке.

— Понял, — Лыков почувствовал, как спину захолодило от набежавшего ветерка. — Аккуратнее, — посоветовал он, а услышавший его напутствие старший лейтенант только мысленно улыбнулся и, включив «Акведук», окликнул свою тройку.

— Второй для «Водяного», приём.

— На приёме, — старший первой тройки ядра ответил сразу же. Его радиостанция по приказу Водопьянова уже давно пребывала во включённом состоянии.

— Топаем, — скомандовал старший лейтенант и, не дожидаясь, когда бойцы подтянутся, зашагал вперёд. Он шел почти не скрываясь, и не потому, что был уверен в отсутствии моджахедов, отнюдь, уверенности в этом у него не было ни на грамм, а потому, что больше всего опасался, что его могут принять за противника свои же собственные солдаты. Уже подходя к западной оконечности высотки, заместитель командира роты остановился, запустил вверх осветительную ракету и, не скрываясь, зашагал дальше. С гребня с шипением ушла вверх точно такая же осветиловка.

Старший лейтенант облегченно вздохнул, но теперь все же постарался спрятаться в тень. Ещё не хватало, чтобы его подстрелили чехи, возможно ещё остающиеся где-нибудь поблизости.

Ночевали все вместе, на высотке, охватив потрепанную Полесьевскую группу полукольцом и ощетинившись во все стороны МОНками. Несмотря на усталость, практически никто не ложился спать. Радист Лыкова младший сержант Примаков беспрестанно бубнил в эфир, передавая и уточняя сведения об исходе боя.

— «Центр» — «Лыку», у «Леса» один двухсотый и шестеро трехсотых, один тяжелый, требуется срочная эвакуация. Как понял меня? Приём.

— Понял тебя. Сообщи пофамильно. Приём.

— Требуется срочная эвакуация. Как понял? Приём.

— Понял тебя, понял. Сообщи пофамильно, — принимающий будто не слышал просьб о помощи.

Стоявший подле Примакова Водопьянов наклонился к микрофону и нажал кнопку тангенты.

— Слушай ты, придурок, позови «Меркурия». Блин. Приём.

— Для кого? — уточнил сидевший в далёком кунге радист.

— Для «Водяного», твою мать… — старший лейтенант не договорил. — Приём.

Минутой позже в эфире зазвучал отчётливо узнаваемый голос Трясунова.

— «Меркурий» для «Водяного» на приёме.

— «Меркурий», Полесьев тяжелый, срочно требуется эвакуация, срочно! Как меня понял? Приём.

— Понял тебя. Что ты предлагаешь? Каким образом я его эвакуирую? Подводной лодкой? — даже по голосу было видно, что комбат нервничал и при этом слегка злился. — Я что, должен приказать выехать за вами на броне? В ночи? Что бы и их тоже? — подполковник закончил говорить и некоторое время молчал.

— Мы в пути, — в эфире послышался голос майора Пташека. — Ждите.

— Иваныч! — заорал в эфир комбат. — Куда? Возвращайся! Это приказ.

— Поздно, мы уже полтора часа как в пути, — Владимир был уверен, что говоря эти слова, Пташек ухмыляется. Он тоже ухмыльнулся, покачал головой и в этот момент к нему подбежал радист рядовой Масляков из…второй группы.

— Товарищ старший лейтенант, командир, — поняв, что говорит слишком громко, радист подошел ближе, на этот раз он произносил своё сообщение почти одними губами. Выслушав его, Водопьянов поднес микрофон к губам и отрешённо бросил:

— Можете не спешить… у нас два двухсотых, — и кинув гарнитуру ничего не понимающему Примакову, скомандовал: — Передавай данные, пофамильно, — двухсотые старший лейтенант Полесьев и сержант Неверов. Раненые… а впрочем, — Владимир махнул рукой, — ты знаешь…

То, что в группе один убитый и семеро раненых в отряде узнали уже за полночь. Чуть позже на одного двухсотого стало больше. Еще некоторое время спустя убитые и раненые были названы по фамилиям.

Время от времени уходивший и вновь приходивший в палатку ЦБУ Ефимов хотя и понимал, что от него ничего не зависело, но никак не мог унять бушевавшие в душе эмоции. Ему почему-то думалось, что будь он с группой, и ничего бы этого не случилось. Он не знал, что бы тогда произошло: может он бы настоял на другом маршруте, может вовремя заметил расположившихся на высотке бандитов, может что-то ещё, но он бы не допустил гибели личного состава. Странно, но уверенность, что именно так и было бы по мере поступления новых сведений в его душе только крепла. Впрочем, изменить что-либо он уже не мог.

Броня и следующие за ней «Уралы» вынырнули из-за поворота, когда небо на востоке начало светлеть. За ночь облака почти рассеялись, и теперь в том месте, где готовилось выползать дневное светило, небосвод окрашивался в багрянец.

— Вы на месте, — Примаков, так до утра и не выключивший свою сто пятьдесят девятую, покосился на сидевшего рядом Лыкова. Тот кивнул «всё правильно», младший сержант вымученно улыбнулся и добавил, — мы прямо над вами. Приём.

Радист майора Пташека что-то недовольно буркнул и на какое-то время в эфире повисла тишина. Затем послышался голос самого майора:

— Ждем окончательного рассвета, — несколько коряво определив время Ч, Пташек отдал гарнитуру радисту, спрыгнул с брони и пошел проверять боевое охранение колонны.

Рассветало быстро. Кровавое солнце огромным кругом выползало из-за горизонта. Замкомбата еще раз пристально посмотрел по сторонам и отдал команду на загрузку.

Раненых погрузили первыми, затем со всеми осторожностями принесли и положили подле брони завернутые в плащ-палатки тела убитых. Лейтенант Простов и лейтенант Лыков к трупам подошли одновременно.

Неизвестно кто именно, но кто-то откинул брезентуху так, что стали видны лица убитых. Возможно, он решил проститься, возможно из мальчишеского любопытства. Да так и оставил, видимо захотел, что бы простились и другие?!