Вячеслав Денисов - Наживка для крокодила

Больше всего меня занимала пара Коренева-Жилко. Что-то подсказывает моему опыту, что они нашли друг друга в этом бушующем океане событий и скрываются в одном месте. Что их объединяет? Может, и любовь. Только мало верится в то, что Ольга, после всех своих похождений, вновь воспылала чувствами к бывшему подельнику. И если Степан в этом союзе видит нечто большее, чем меркантильные интересы, то не могу сказать с уверенностью того же о девушке. Список похищенных машин, секс с президентом банка, откровенный шантаж милицейских чинов… На все это нужно решиться. Сомневаюсь, что Коренева создавала материальную базу для счастливой жизни с Жилко. И потом она не дура – прекрасно знает арифметику. Семь лет за ресторанный инцидент, плюс три – за побег, плюс еще неизвестно сколько – за то, что Степа еще может натворить. Это сколько же ей ждать? А Оленька на жену декабриста не похожа. Степа тоже должен это понимать.

А почему я решил, что Коренева и Жилко вообще живы? Потому что корейцы и Табанцев до меня еще не добрались? Ведь я им не нужен только в двух случаях – если Коренева мертва и если они твердо уверены в том, что я до нее не смогу добраться. А мои действия – это лакмусовая бумажка. Как только я попадал в «кислую среду», меня тут же начинали тормозить. Если я упрусь в стену, меня оставят в покое.

Переодевшись в спортивный костюм, я сел на кровать. Настя не любила, когда я курил в комнате. Ее понять можно. Вздохнув, я переместился на кухню. Это моя офшорная зона. Здесь я могу делать все, что хочу. Вот если бы сейчас еще и пиво в холодильнике нашлось…

Пива не было. За дверцей покоилась пузатая полупустая бутылка «Арарата». С рюмками оказалось сложнее. На поиск граненой коротышки у меня ушло минуты три. Немудрено. Я в этой квартире не хозяин.

Коньяк и соленый огурец – чисто русский способ алкогольного отравления в минуты одиночества. Одиночества и раздумья.

Поставив рюмку на стол, я поднялся и подошел к телефону. На том конце трубку сняли сразу, будто ждали моего звонка.

– Здравствуйте. Это Горский. Я хочу справиться о здоровье известного вам пациента.

Моя шаблонная фраза за эти дни. И стандартный ответ:

– Состояние стабильное. Изменений нет.

Услышу ли я когда-нибудь Лешкин смех? Я опять побрел на кухню. «Арарат» вернулся в холодильник, несмотря на мое желание перевернуть бутылку вверх дном и влить в себя все до капли. Но на завтрашний день прогнозировались неприятности, возможно, связанные с перестрелкой. А применение табельного оружия при наличии остаточных признаков алкогольного опьянения, именуемого в народе «похмельем», однозначно поставило бы меня в положение виновного. Это как при ДТП. Когда на красный свет светофора тебе влетает в бок «КамАЗ», а ты при этом не совсем трезв. Я не хотел, чтобы меня лишали прав. У кого-то есть железное правило не садиться за руль подшофе, а у меня правило – не носить в такой ситуации под мышкой оружие. Поэтому я решил оставить «макаров» среди Настиного белья. На полке. Так спокойнее.

Я ходил по квартире, как сомнамбула. Телевизор не смотрелся, магнитофон не слушался, коньяк не пился. Напряг какой-то, извините…

Однако «макаров» я вернул в кобуру уже через пять минут. Телефонный звонок застал меня в тот момент, когда я углубленно изучал журнал для вязания.

– Андрей, срочно приезжай!.. Приезжай быстрее, ради бога!

Если выдержанный Иван выражается такими фразами, значит, произошло нечто .

– Андрей, пожалуйста, выезжай! Бери такси, я оплачу у дома! Только быстрее!..

Это тот самый случай, когда клин нужно вышибать клином.

– Ну-ка сопли подбери! Я уже надеваю носки! Что случилось?

Случилось страшное.

– Милицию вызывал? – прижимая в груди Ванькину голову, спросил я.

– Нет еще…

Отец Вани лежал в гостиной своей огромной шестикомнатной квартиры. Пиджак председателя правления банка был прострелен в двух местах. Его единственный правый глаз спрашивал меня: «Как такое могло случиться?» Левый глаз являлся входным отверстием пули калибра 7,62. Нужно было быть дураком, чтобы этого не понять. На полу лежали три гильзы от «ТТ». Опять «ТТ»…

– Звони, Ваня… – я протянул ему трубку радиотелефона. – Звони, родной…

Тех, кто приехал, я не знал. Не приходилось сталкиваться по совместной работе. Молча зашли, закурили, пропустили вперед эксперта. Так же молча повздыхали, после чего пожилой оперативник подошел к телефону и вызвал следователя прокуратуры. Это убийство. Ответственность прокуратуры. Все правильно.

– Я возьму тебя в понятые, – заявил мне прокурорский следок.

– Не возьмешь, братан, – возразил я. – Я – мент.

Черт побери. Всего одна рюмка «Арарата», а запаху, как от литра.

Расследование каждого преступления начинается с двух вопросов.

– Кто обнаружил труп?

Труп… Мог бы и помягче спросить. Ванька и без того в шоке.

– Я…

– Во сколько?

Этим вопросом, как правило, и заканчивается расследование «темняка». Пока судмедэксперт ворочал тело председателя правления банка, я увел Ивана на кухню. Там располагался штаб: опер моих лет, участковый да кинолог с собачкой. Последнего привезли немного «не в тему», просто предыдущей заявкой у ребят была кража из частного дома. Похоже, пытались брать след. Судя по настроению владельца собаки – не взяли.

– Лизка, – представил мне псину общительный хозяин. – Любит сыр и «кириешки».

Кто же их не любит? Посадив ватное тело Ваньки на стул, я распахнул дверцу холодильника. Мне бы такой холодильник… В смысле – в Настину квартиру.

– А лобстеров она у тебя любит?

По замешательству собаковеда я понял, что он не знает ответа на этот вопрос. Однако Лизка своим поведением разрушила все сомнения. Она тут же засунула морду в холодильник и обиженно посмотрела на меня. Словно хотела сказать: «Мужик, если это твой холодильник, то почему я такая голодная?» Брать у меня с руки она наотрез отказалась. Воспитание. Красный лобстер захрустел у нее на зубах лишь после того, как хозяин сказал:

– Можно.

– Ваня, – я продолжал любоваться содержимым холодильника, – у вас всегда такой набор? «Киндзмараули» в глиняной бутылке, «Хеннеси», лобстеры?

– Мама должна послезавтра приехать…

– Но, Ваня, если «Киндзмараули» оправдать можно, то лобстеры… Их ведь заказывают. К моменту. Лобстеры к месту были бы послезавтра?

Жестокий я человек. Во мне живет профессионал. В самом плохом смысле этого слова. На Ваньку жалко было смотреть, а не то что ждать ответов на вопросы. Сколько раз я мучил так людей, находя убийц их близких? Только за этот год – раз тридцать, не меньше. Соврал Обрезанов на комиссии. Двенадцать дел я бы раскрыл, не вставая с Настиного дивана.

Опер отозвал меня в сторону: