Борис Бабкин - Убить людоеда

– Человек – самый опасный хищник, – спокойно проговорил Афанасий, – инстинкт просыпается…

– Обещай мне, что Леша не пойдет по стопам отца. И тогда я сделаю все, чтоб внук был с нами.

– Слово Денова, – кивнул Афанасий. – Я только научу его стрелять, но не в человека.

– Ты дал слово, и я еду за внуком.

– Погоди, как едешь?

– Я Лешина бабушка, сейчас самая близкая его родственница. Как и ты, разумеется. Мать его бросила, об этом знают все. Против нее хотят возбуждать дело. Уголовное. Но я уговорила ее написать бумагу, что она не хочет больше знать сына и отдает его нам, тебе и мне, родителям Лешиного отца. Вот… – она достала из кармана фартука сложенные вдвое бумаги и, развернув, положила на стол. – Подписано председателем сельсовета, свидетелей трое.

– Так какого хрена ты молчала? – Афанасий схватил бумаги.

– Хотела от тебя слова добиться, чтоб ребенок не стал зверем, как Ванька. Как только дорогу малость почистят, я за Лешей поеду.

– Так ради такого дела я вызову якутов, они тебя на упряжках до Джарджана довезут. А оттуда по замерзшей Лене до Чертовки, а там и Тикси. Вызываю Якута и звоню Лихому, чтоб ждал и по Лене тебя до Чертовки отправил. А там его родня тебя в Тикси доставит.

– Не забудь, Афанасий, – строго проговорила жена, – ты слово дал.

– Деновы слов просто так не дают. Коли сказал, что по-твоему будет, так тому и быть.

– В общем, я на вас надеюсь, – сказал Лебедев, оглядывая людей, сидящих в зале сельского клуба.

– Хорошо, командир, – произнес седобородый старик. – Мы не спустим глаз ни с братьев, ни с Луки Демьяновича. Мы терпели, чтоб, значится, без смертоубийства было. Закон все едино на стороне участкового. Вот Денов и попал на Торовых. Они ж его убивать стали. А он за женой пришел. Мы все молчали в тряпочку. Понимаешь, Деновых мы не обожаем и даже боимся встретиться с ними в тайге во время лиха какого погодного. Людей они едят, как волки в голодную зиму. Знают про то все, и сам понимаешь, командир, какое у нас к ним отношение. А Торовы – волки в оленьей шкуре. Сделаем все, что ты наказал. Только отдай тех двоих старикам, пусть похоронят по-человечески. Бед они еще не успели натворить, потому и похоронить их надобно.

– После экспертизы то, что осталось, заберут родственники, – кивнул Лебедев.

Заимка

– Ну что, – Иван кивнул на окно, – погода вполне нормальная. Снежок небольшой идет, но это не помешает. А мне так, наоборот, в пользу – след не так виден будет. Ты на лыжах ходить умеешь?

– Да, – кивнула Ирина.

– Охотничьи, – Иван вытащил из-под топчана две пары коротких широких лыж, – не для бега, а для ходьбы в глубоком рыхлом снегу. И вверх подниматься легче. Насечки на них имеются, идти вперед не мешают, а скользить препятствуют. Чайку попьем, посидим перед дорожкой и двинемся.

– А зачем сзади что-то вроде расчески приделано и шкурка какая-то? – взяв одну лыжу, поинтересовалась Ира.

– Чтоб след лыжный не был виден. Знающий человек сразу поймет, что лыжник проходил, который таится. А так и с трех метров не заметишь, что лыжник шел. Если снежок хоть немного сыплет, тогда никогда не увидишь лыжню.

– Это ты специально сделал?

– Не я. Но, как видишь, пригодились. Пей, – он протянул ей кружку с чаем, – и пошли.

– А как же твои друзья?

– Они узнают, где меня догнать можно.

Сопки

– Ну вот, – Егор протер лицо снегом, – сегодня вечером будем у заимки. Иван там должен быть. Если ушел, переночуем и следом пойдем. Силы попусту тратить тоже нельзя.

– Держи! – Латыш протянул ему кружку с крепким чаем.

– Пару сухарей дай. Ежели с утра крошку в рот не положу, весь день как больной хожу. Вправду бают: завтрак съешь сам, обед подели с другом, ужин отдай врагу. Насчет ужина перегиб, конечно. Придешь с охоты вечерком, баньку затопишь, выпьешь, поешь вдоволь и жену тогда уважишь. – Егор рассмеялся.

Оба повернули головы влево и переглянулись. Быстро замели место стоянки заранее приготовленными вениками и отошли под скалу.

– Снова вертолет, – сказал Егор. – Кажется, воинский. Рокот у них особый. Точно, – увидел он низко летящий над вершиной соседней сопки вертолет, – зеленый, военный. Значит, и по сопкам уже пошли. Высаживают группы. Раньше идти нам нельзя было, сгинули бы мы. А сейчас, боюсь, припоздали. Только бы на хребте розыскников не было, а то эти белые волки, есть в Якутске подразделение такое, если сядут на след – все равно достанут. А когда достанут – возьмут или пристрелят.

– Специально, что ли, тренируют их на нашего брата?

– Да мы для них семечки. Ладно, пошли, вертолет дальше полетел.

Безымянная речка

– Мы на месте, – доложил по рации Журин. – Начинаем поиск.

– Поосторожнее, – послышался ответ. – Вполне возможно, с ним женщина и мужчина. А Денов убьет запросто. Он потому и бежал. А женщину отец дожидается.

– Понятно. – Журин отключив рацию, повел рукой влево-вправо. Пять человек в белом на лыжах с оружием на изготовку пошли вверх по сопке. Журин и четверо лыжников двинулись в противоположную сторону.

– Вертолет, – недовольно буркнул Иван, – тебя ищут.

– А разве не тебя?

– Нас, – усмехнулся он.

– А Петра, думаешь, уже нашли?

– Очень на это надеюсь.

– Почему?

– Не понять тебе. И вот еще что – не пытайся дать вертолету о себе знать, если полетит мимо, или кому-то, кто будет проходить рядом. Убью. Ясно?

– Абсолютно.

– А ты, похоже, не боишься.

– Знаешь, я боюсь совсем другого. И если мои опасения не подтвердятся, я сделаю все, чтобы исправить это.

– Туманно говоришь. Но повторяю еще раз: запомни – ты этого не делала. Запомни и ни слова больше. К вечеру мы будем у метеорологов и расстанемся. А вот потом вспомнишь мои слова. Я не пытаюсь тебя успокоить, но говорю правду. И не надо вопросов. Не вынуждай меня тебя убивать. Никаких сигналов или криков и прочих попыток привлечь внимание. Я сразу тебя прикончу.

Медвежий Угол

– Как он? – спросил Федор. В руке он держал пакет с продуктами. – Я тут кое-что принес от наших.

– Пузырев сейчас в тяжелом состоянии в реанимации, – ответила медсестра, – а вы ему пиво принесли. Вы хоть понимаете, что…

– Да я все понимаю, – кивнул Федор. – Пиво – это просто… ну не водку же нести. А он все болезни лечит алкоголем. Вот…

– Он тяжело ранен и еще неделю, это самое малое, ни с кем разговаривать не будет, тем более пить.

– Извините, – смутился вертолетчик. – Тогда заберите все сами, – Федор поставил пакет. – Не назад же мне его тащить. И уж постарайтесь, чтоб Пузырь выкарабкался. – Он направился к двери.

– Подождите! – крикнула она вслед. – Заберите!

– Перестань, Танька, – подошла другая медсестра. – Оставили нам – значит, мы и попользуемся. А пиво, кстати, хорошее. Ветчина, колбаса, фрукты. Фрукты детям возьмем, а остальное сами слопаем.