Лев Пучков - Бойцовская порода

— Первый — Второму! — жизнерадостно заголосил в нагрудном кармане бывшего чекиста голос Пети Бутико-ва. — Первый — Второму!

Испуганно зыркнув по сторонам, Олег быстренько прикрутил громкость на «Моторолле» (парный комплект Войтов презентовал в дальнюю дорогу) и сердито поинтересовался:

— Ну чего ты орешь, балбес?! Что у тебя?

— Да ничего, — обескураженно ответил Петя. — Просто — проверка связи.

— Получаю тебя на пятерочку, — порадовал коллегу Олег. — Связь — только в экстренном случае. Если нужно, я на тебя выйду. Как понял?

— Понял. До связи…

— Если это заказчик, организатор или исполнитель… — нехорошим тоном начал Олег, глядя пристально наследнику в глаза, — то есть ублюдок, причастный к убийству твоего отца… Мне его как — в попку поцеловать и дать ему «ствол», чтобы он и тебя пришил?

— Ну зачем так… — смущенно пробормотал Альберт, заалев щечками. — Ты делай все как надо… Я понимаю — это неизбежно. Раз уж мы взялись за это…

— Уверен?

— Да, уверен. Ты не сомневайся — я не подведу.

— Тогда бери камеру — и за мной…

Проскочив по огороду к дому, Олег замер за углом с пистолетом на изготовку, припечатал наследника левой рукой к стене и осторожно заглянул во двор. А там — на фоне бравурной музыки, льющейся из поставленного на крылечко магнитофона — раскатывал на коляске инвалид, озабоченно поглядывая в заборные щели на улицу.

— Григорий Васильевич! — тихо охнул бывший чекист, прянув обратно — как и каждый осведомленный старожил Белогорска, он хорошо знал Толхаева, что называется, «в личность». — Инвалид?! Ни хрена себе… Вот тебе — заказчик.

— Мы его застрелим? — напрягся Альберт.

— Нет, зацелуем до смерти в задницу, — скривился Олег. — Значит, так: я скажу ему адын неприятный вешш, а ты в этот момент должен снимать крупным планом его лицо. Ни на секунду не отвлекаясь! Смотри, как отреагирует. Для него это — неожиданность, собраться он не успеет, реакция должна быть предельно искренней и красноречивой.

Ты меня понял?

— Понял, — приободрился Альберт, расчехляя видеокамеру. — Снимать лицо. Следить за реакцией. Не отвлекаться.

— Отойди чуть правее — там ракурс удобнее, — скомандовал Олег. — Приготовься — сейчас он сюда приедет.

— Почему он должен сюда приезжать?

— Потому что нам здесь удобнее: если контроль с улицы, мы — в мертвой зоне.

— Нет, это понятно! А вдруг он не захочет — сюда? Мы что — тут весь день торчать будем и ждать, когда он…

— Он захочет, — Олег выглянул во двор, наставил «ствол» на инвалида и, пересиливая музыку, воскликнул:

— Григорий Васильевич! Ау-у! Кати сюда, родной, — считаю до пяти. Не успеешь — стреляю. Раз… два…

Толхаев прикатил за дом на счете «четыре» — успел. В общем-то, Олегу и не обязательно было говорить ему «неприятный вешш» — печать катастрофической безысходности, застывшая на лице инвалида при виде незваных гостей, была красноречива сама по себе.

— Это какое-то недоразумение, — пробормотал Толхаев, оказавшись за углом. — Вы чьи, хлопцы?

— Все тайное становится явным, — загадочно обронил Олег. — Это — сын Коли Пручаева, которого ты, падла…

Дослушивать Толхаев не стал: его внезапно побелевшее лицо исказилось в отчаянной гримасе, натруженные руки непроизвольно рванули рычаги, резко разворачивая коляску вокруг своей оси.

— Стоять! — прошипел бывший чекист, хватая коляску за левое колесо и рывком подтаскивая ее ближе к стене. — Сюда, падла! К стенке! Стой, не дергайся — тут твое место… Снял?

— Снял, — растерянно кивнул Альберт.

— Видел?

— Видел.

— Вопросы?

— Нету вопросов, — Альберт отвел взгляд и мучительно покраснел — что делать дальше, он понятия не имел.

— Если ты не расскажешь, где нам найти твоего дружка — Марта, я буду вынужден тебя убить, — сообщил Олег, деловито навинчивая на ствол глушитель. — Только не говори мне, что ты не знаешь никакого Марта. Хорошо?

— Вы меня с кем-то путаете! — обреченно затряс щеками Толхаев. — Я ничего…

— Пук! — Олег ткнул инвалида глушителем под правое ребро и нажал на спусковой крючок.

— Хор-р-р… — захрипел Толхаев, хватаясь за печень. — Ты-ы-ы…

— Снимай, гаденыш!!! — тихо рявкнул Олег, заметив, что Альберт опустил камеру и хватает ртом воздух. — Это он заказал твоего отца! Снимай, я сказал!!!

— 0-о-охх! — мучительно выдохнул Толхаев. — Я не… не хотел…

— Ты умираешь, Гриша, — присев рядом с коляской, жарко зашептал на ухо умирающему Олег. — Ты умираешь! У тебя есть несколько минут — покайся, облегчи душу! Снимай, я сказал!

— Может, его в больницу? — пролепетал позеленевший Альберт. — Может, еще успеем…

— Вот это — не лечат, — буркнул Олег, грубо постукав глушителем по прижатой к ране ладони инвалида. — Это смерть. Он умрет через несколько минут, а если отпустит руку — то быстрее. А ну — дай сюда камеру!

— Идиоты, — прохрипел Григорий Васильевич, угасающим взором глядя в объектив, поднесенный к самому его лицу. — За Мартом вы — зря… Ох-ххх… Он вас — как кутят… Хх-ххх… Сдоххнете все… Как и ваш Пручаев…

— Снято, — с мрачным торжеством резюмировал Олег, выключая камеру и хватая Альберта под руку. — Все — пошли отсюда…

— Наши «объекты» куда-то направились, — констатировал Рекс, наблюдая за экраном радарного приемника, на котором ожила точка радиомаяка. — А Умник — ни в зуб ногой…

— «УАЗ» отчалил, — реабилитируясь, тотчас же доложил Умник. — Направляется по улице — к кругу. О! А еще тут образовался байкер. Байк, правда, не фонтан. Но — движется. И тоже — к кругу. В усадьбе остался инвалид в коляске — ездит по двору и зырит через щели в заборе…

— Гриша — инвалид, — задумчиво протянул Март, провожая взглядом выскочивший на круг «УАЗ». — Поистине, пути господни неисповедимы…

— А Серега Рудин — байкер, — в тон ему буркнул Рекс, кивнув на выехавший с Комсомольской мотоцикл. — И на нем маяка нету.

— Нехорошо — без маяка, — согласился Март, выруливая с транзитной площадки и аккуратно пристраиваясь вслед за Рудиным. — Так и потеряться недолго!

Наблюдали издали, не рискуя приближаться более чем на триста метров, — дважды оранжевый шлем Рудина совсем терялся в ленивом потоке транспорта, следующего по автостраде в объезд города.

— Так-так, — занервничал Рекс спустя десять минут, обнаружив, что светляк маяка вплотную подполз к границе экрана. — Ай-яяй! Я же говорил — надо было на восьми колесах ехать.

— Значит, бросаем Пса к известной матери и едем в лес, — невозмутимо пожал плечами Март, сворачивая на первую попавшуюся перпендикулярную грунтовку и направляя «девятку» к раскинувшемуся невдалеке лесному массиву — пятнышко маяка послушно поползло обратно к центру экрана. — Думаю, он вскоре присоединится к компании — сгоняет по делам и тоже — в лес… А ну, как там у нас в усадьбе?