Евгений Сухов - Бубновый туз

— Так ведь по наговору… Всю жизнь в земле ковырялся! Света белого не видел.

— По-вашему, получается, что советская власть ошибается?

— Так я же за нее всей душой, только ведь и понимание иметь надо.

— Так вот скажите мне, гражданин Еникеев, — Иван Емельянович внимательным взглядом осмотрел добротную хату, — откуда же у вас такое богатство? Народ голодает, бедствует, а вы тут, — кивнул он на стол, где лежал хлеб, стояла тарелка с нарезанным тонкими аккуратными ломтиками салом, — жируете!

— Да какое там жируем, — махнув рукой, принялся оправдываться хозяин. — Просто поросенка зарезали, хворал он немного. А потом, ведь у меня одиннадцать душ, всех их кормить надо. Может, как-нибудь договоримся? Вы проходите, товарищи, к столу.

— Ах вот оно что… взятку! При исполнении! — взвизгнул Иван Емельянович. — Да ты знаешь, что мы с тобой можем сделать! Сейчас таких гадов, как ты, наша советская власть в лагерях перевоспитывает.

Вытащив из кармана револьвер, он направил его в лицо рыжебородому.

— Да что же это такое делается! — в страхе отступил тот, не сводя взгляда с круглого черного отверстия ствола.

— А ну-ка, Гурьян, свяжи-ка их всех! Вижу, здесь прямое неподчинение властям. Они нам за это еще ответят.

Молчавший до этого Гурьян одобрительно кивнул и вытащил из сумки веревку.

— Как скажете, товарищ оперуполномоченный.

— Начинай вот с этого рыжебородого, что-то он много разговаривает.

— Кто вам дал право так поступать! — подскочила к нему хозяйка. — В чем вы его подозреваете?! Все знают, что мой муж честный человек. Гвоздя чужого не возьмет!

— Я вижу, гражданка, что вы еще так ничего и не поняли. Как это расценивать, нападение на представителей власти?! Тогда и вам придется вслед за муженьком отправиться!

— Дуня, пусть делают, что им там по закону положено, — устало остановил жену хозяин.

— Да разве ж это по закону?! — запротестовала хозяйка.

— Советская власть нам не чужая. Разберутся! Увидят, что у нас нет оружия, и уйдут с миром.

Перехлестнув его запястье веревкой, Гурьян уверенно стянул хозяину руки.

— На пол садись! — приказал Иван Емельянович.

— А это зачем? — подивился Федот.

— На пол, сказал! Или ты со мной спорить будешь!

Неодобрительно крякнув, тот сел на пол.

— Ну чего застыл? — крикнул Иван Емельянович. — Связывай руки остальным.

— Ага, сейчас! — Гурьян подскочил к хозяйке.

Умело и крепко он перетянул ей руки, заставив ее от боли прикусить губу. На очереди были дочери. Барышни покорно подставляли запястья и, поглядывая на родителей, сидевших рядышком на полу, плаксиво поджимали губы.

— На пол, живо! — приказал Иван Емельянович. — Чего встали?! Прикажи своим дочерям, пусть сядут! — размахивал он револьвером.

— Не переживайте, дочки, все обойдется, — заверил дочерей отец. — Делайте, что говорят!

Девушки неловко, подбирая под себя ноги, расселись на полу рядом с родителями.

— Вот теперь вы от меня никуда не денетесь. — Иван Емельянович сел на табурет, достал из кармана серебряный портсигар и вытащил папиросу. Сунув ее в уголок рта, запалил табак.

— Посмотри на хозяйку, — показал он Фролу. — А бабец-то ничего! С такой только на кровати прыгать.

— Да и дочки хороши. Свеженькие!

— Да как вы смеете! — в негодовании воскликнула хозяйка. — Я на вас жаловаться буду!

Рассмеявшись, Иван Емельянович сказал:

— Обещаю не убивать тебя… Разве только побалуюсь немного. Страсть как люблю таких полнотелых! Супруг твой возражать не станет? А если ты стесняешься, так от него можно и за занавесочкой спрятаться.

— Да кто вы такие, грабители, что ли?! — ахнул Еникеев.

— А ты еще и не понял. Ну, брат, я думал, что ты похитрее будешь. Где деньги?!

— Нет у меня никаких денег!

— А ты, оказывается, несговорчивый. Знаешь, ты мне даже нравишься. Хозяйство у тебя крепкое, жена — красавица, детишки справные, накормленные… Только ведь ты меня можешь очень разочаровать, если будешь упрямиться. Еще раз спрашиваю: где ты прячешь деньги?!

— Нет у меня никаких денег!

— Несговорчивый попался, жаль… Гурьян, начни-ка с его женушки. Кажется, она тебе приглянулась?

— А чего… Баба-то справная, — скалясь протянул тот. — Бедра широкие, я таких люблю. Есть за что подержаться.

— Уйди от меня, мерзкая тварь! — закричала хозяйка. — Ненавижу!

Шагнув вперед, Гурьян наклонился над хозяйкой.

— Дрожит, — довольно сказал он, ухмыляясь.

— Это она от нетерпения, — захихикал Фрол. — Ты бы, Гурьян, не терялся. Бабы-то не любят особенно робких. В таких делах натиск важен.

— Да мне не впервой!

Погладив тяжело поднимавшуюся грудь женщины, он вдруг рванул ее платье. Пестрый ситец жалостливо затрещал, обнажив белую кожу.

— Что же вы делаете, бесстыжие!

— Отойдите от нее! — в отчаянии закричал хозяин, пытаясь подняться.

Фрол ударом ноги в лицо опрокинул его на пол.

— Отдохни, хозяин. Сейчас не до тебя.

— Ироды!

— А хороша! — протянул Гурьян. — Братцы, я прямо слюной истекаю.

— А сальцо-то у нашего хозяина ничего. С мясом нарезал.

Толстыми короткими пальцами Кашин ухватил с тарелки самый лакомый кусок.

— Ого, вкуснятина! Сам солил?

— Забирайте все, только уходите! — выкрикнул хозяин.

Прожевав кусок, Иван Емельянович сказал:

— Гурьян, отойди от бабы, потом побалуешься, дай с мужиком поговорить.

— Смотри не подавись, — сквозь зубы процедила хозяйка.

Посмотрев на хозяина, лежавшего на полу с разбитым лицом, Кашин заметил:

— А она у тебя с гонором. Как же ты с такой бабенкой сумел столько детей настрогать? — Положив очередной кусок сала на ломоть хлеба, спросил: — Так где деньги, хозяин?

— Нет у меня ничего!

Пожевав, Иван Емельянович продолжил все тем же проникновенным голосом:

— Вот не хотят понимать люди, когда с ними по-хорошему! Я ведь к нему со всей душой, сочувствие выражаю, а он нос воротит. Потом ведь просить будет, руки целовать мне станет, чтобы дурного ничего не делал, — в голосе Ивана Емельяновича послышались угрожающие интонации, — а уже ничего не исправишь. Так где у тебя золото, хозяин?

— Нет у меня золота! В погребе овощи есть. Мяса припас, вот и все мое богатство. Забирайте что хотите!

Бросив недокуренную папиросу в тарелку, Иван Емельянович поднялся, косолапо протопал к хозяину и с минуту глядел на него, наслаждаясь собственной властью. Вот он, человечишко, будто клоп на ладони. Взял, да и прихлопнул его!

Насладившись собственным величием, он с размаху стукнул хозяина в лицо. Опрокинувшись, Еникеев ударился затылком об пол. Изба наполнилась криком: вопили дети, причитала хозяйка:

— Убивают! Будьте вы прокляты, ироды! За что же вы его?! Он же мухи никогда не обидит!