Евгений Сухов - Бубновый туз

Широко улыбнувшись, Кирьян постарался развеять его подозрения:

— Не надо, я хочу ему сюрприз сделать. Он мне будет рад.

Интуиция и жизненный опыт подсказывали дворнику, что сейчас не тот случай, когда надо настаивать на своем. А от улыбающегося лица незнакомца так и веяло скрытой угрозой.

— Ну если только обрадуется… — неопределенно протянул дворник и, развернувшись, поплелся в сторожку.

Кирьян негромко постучал в дверь. Сначала в коридоре послышался какой-то шорох, а затем молодой женский голос спросил:

— Кто там?

— Иосиф Львович дома?

— А кто его спрашивает?

— Его друг, — любезным тоном сообщил Кирьян.

— А что вам от него надо?

— Мы договаривались о встрече.

Щелкнул замок, дверь приоткрылась, и Кирьян увидел хорошенькое личико молодой женщины. По тому, как держала себя женщина, было понятно, что гостей в этой квартире не жалуют. Кирьян невольно хмыкнул: «Ничего, еще полюбят!»

— Иосиф, тебя тут спрашивают.

Самый подходящий момент, чтобы ударом ноги сорвать металлическую цепочку, после чего по-хозяйски вторгнуться в чужое жилище. Ладно, придется переждать, не самое подходящее время учинять скандал.

По глуховатому бормотанию Иосифа было понятно, что гостей он не ждал и никому не рад. Только любопытство заставило его проследовать к входной двери.

Широко улыбаясь, Кирьян сполна насладился замешательством майданщика. По его застывшему лицу было понятно, что сохранять спокойствие ему нелегко. Единственное, что он мог выжать из себя, — так это кисловатую улыбку.

— Кирьян?

— Иосиф, друг! Да открывай ты побыстрее дверь. Чего же ты меня у порога томишь? К тебе же твой лучший друг пожаловал.

Правый уголок рта Кирьяна чуток поплыл вверх, отчего улыбка получилась кривоватой. Он явно насмехался. Весьма скверный признак.

Пауза затягивалась.

А может, он настолько подрастерял свою силу, что обычный майданщик способен отказать ему в приюте?

— Понимаешь, Кирьян, тут ко мне должны гости прийти…

Кирьян улыбался:

— Да я пришел только чайку попить, — успокоил он. — На улице слякоть, ноги промокли. — И, стараясь развеять последние сомнения майданщика, добавил: — Ты же меня знаешь.

— Разве только ненадолго.

Сбросив с двери цепочку, Иосиф Львович нехотя впустил нежданного гостя.

Кирьян вошел в комнату, одобрительно покачивая головой.

— Я такое великолепие только в музее видел, — кивнул жиган на развешанные по комнате картины.

— Копии, — быстрее, чем следовало бы, ответил Иосиф Львович, при этом его толстые щеки налились румянцем.

— Детьми обзавелся?

— Это моя вторая семья. А дочь с сыном остались с первой женой. Сейчас они большие, но я им все равно помогаю.

Прошли в зал. Кирьян по-хозяйски устроился на диване.

— Я знаю, о чем ты сейчас думаешь. Вот, мол, сейчас его по всей Москве чекисты ищут, а он у меня сидит, у такого доброго и порядочного человека. Так ведь, Иоська?

Майданщик нервно сглотнул.

— Ты же знаешь, Кирьян, я тебя всегда рад принять в своем доме. Но скоро ко мне должна нагрянуть целая толпа родственников, что же я им скажу?

На столе стояла статуэтка из черного агата — женщина, держащая на голове кувшин. Какое-то заморское творение. Взяв в руки статуэтку, Фартовый не без удовольствия осмотрел ее со всех сторон. Настоящую вещь видно сразу.

— А внизу-то номерок имеется. Русский музей?

Майданщик глуповато улыбнулся:

— По случаю приобрел. Чего же отказываться, если само в руки шло.

— Тоже верно… Только ведь народец к тебе разный захаживает, могут и капнуть куда не следовало бы. Так что поберегся бы, Иосиф Львович, это тебе мой дружеский совет. Спрятал бы ее, что ли. Хозяйство-то у тебя солидное, чего же ты будешь палиться из-за какой-то статуэтки. А может, тебе взять да и подарить ее своему лучшему другу, который тебя на каторге спасал? Знаешь, я привередничать не стану. Что дают, то и возьму. Как говорится, дареному коню в зубы не смотрят.

— Послушай, Кирьян, это вещь очень дорогая.

— Ладно, ладно, успокойся, — примирительно усмехнулся Кирьян. — Пошутил я. Неужели ты думаешь, что я не понимаю. Да и не обижаю я друзей, — поставил он статуэтку на прежнее место. — Э-эх, хорошо живешь, родимый, — с удовольствием прошелся жиган по просторным комнатам. Тяжеловатый шаг заглушал толстый ковер. — Такой красотой себя окружил! Живут же майданщики!

— Христа ради! — перешел на горячий шепот Иосиф Львович. — Жена не знает, чем я занимаюсь.

— И кем же она тебя считает? — хмыкнул жиган.

— По коммерции я… Сейчас магазин у меня.

— И чем же ты торгуешь?

— Камушками.

— Ого, это ведь прибыльно!

— Обокрали меня. Не так давно подкоп под магазин сделали, все вытащили, мерзавцы!

— Это уже хуже, — искренне огорчился Кирьян.

— А ты разве не слышал об этом?

— Что-то припоминаю, — уверенно посмотрел на расстроенного хозяина Кирьян.

— Такое дело не скроешь… Чека им занялась.

— И что они нарыли?

— Они меня в свои дела не особенно посвящают, но похоже, что ничего утешительного. Может, ты знаешь, кто это сделал? Если бы сказал, так я бы тебе комиссионные отдал бы.

Фартовый выслушал его просьбу с серьезным видом.

— Да я тебе и за просто так этих сволочей найду! Какие счеты могут быть между друзьями? Эх, Иоська, как же я рад тебя видеть! — крепко тиснул Кирьян майданщика за плечи. — Если бы ты знал, как мне не хватает таких людей, как ты. Народ нынче боязливый пошел, как только услышат, что я в гости хочу пожаловать, так тут же дверь перед носом закрывают. Отговорки всякие ищут, а ты — дверь нараспашку! Вот за это я тебя ценю. Знаешь, я не буду злоупотреблять твоим гостеприимством, поживу у тебя всего лишь недельку, да и уеду. — Иосиф Львович слегка изменился в лице. — А как гости к тебе подъедут, так я в другую комнату переберусь. Мешать вам не стану, да они, наверное, и ненадолго… А лучше было бы отказать им. Надеюсь, ты не возражаешь?

Дыхание у Иосифа Львовича чуток перехватило. Лицо налилось краской. Расстегнув верхнюю пуговицу рубашки, он негромко выдавил:

— Не возражаю.

— Ну вот и договорились, — бодро отозвался Курахин, проследовав в соседнюю комнату. — Ведь кто-то же должен охранять тебя от жиганов. О, у тебя здесь мило, — осмотрел он стены, на которых были развешаны гобелены. — Знаешь, вроде как пространство создает, — раздвинул он руки в стороны. — Вот и комнатка небольшая, а такое впечатление, что в зале оказался. Здесь я и поживу. Вот что значит душа-человек! — не переставал восторгаться Кирьян. — Сейчас чекисты только за одно упоминание о Кирьяне к стенке ставят, а он к себе пригласил, кров предоставил.

— Только ненадолго, Кирьян. Сам понимаешь…

— Да я все понимаю, дорогой мой человек, знаю, на какие жертвы ты идешь ради нашей дружбы.