Михаил Нестеров - Скалолаз

– Что за настроение, Петр! – вскричал Кроужек. – Ты болен?

– Да, я нездоров. Я болею своим возрастом, своей памятью. Это они, – Миклошко кивнул на Богумила Слончика, – будут обнимать друг друга на вершине горы, а не мы. И даже не в ближайшее время. Не с нами, стариками. Я сдался. Эйфория растаяла, и я с ужасом смотрю даже вон на ту скалу, в которой нет и тридцати метров. А впереди – километры. Помяни мое слово, Мирослав, не пройдет и двух дней, как мы повернем назад.

– Бред какой-то! – Кроужек мотнул головой, прогоняя наваждение, явившееся в виде переменившегося товарища. – Петр, у тебя депрессия, ты переутомился. Еще с полкилометра – и мы сделаем привал на ночь. Ты отдохнешь, тебе будет легче.

– Ничуть не бывало. Может, ты и сильнее меня, но сейчас силы измеряются совсем по другой шкале. Эта шкала называется временем. Ты сильнее меня только на два-три дня.

– Петр, клянусь, ты зря завел этот разговор.

– Может быть, – пожал плечами Миклошко. – Но я не собираюсь судиться с тобой.

Ян Новак, жалея пресс-секретаря, отметил про себя, что его последняя фраза – единственная мрачная шутка за все время подъема. Он забыл обо всем на свете, глядя на сгорбившуюся фигуру Миклошко, его опущенные плечи, прячущиеся глаза. Он еще не сломался – он будет идти, пока хватит сил, но вот цель впереди рухнула. Гора осыпалась камнями и припорошилась сверху снегом.

Из задумчивости его вывел офицер связи Марек Рада:

– Шеф, с нами только что связалась поисково-спасательная база. Русские ответили. С ними все в порядке.

– С кем они разговаривали, об этом ты не спросил?

– Как вам сказать, шеф… Извините, нет. Не догадался. Но дежурный Дорджи сообщил, что на связи был начальник экспедиции Скоков и офицер связи Паненок. Он говорил с обоими.

– Как они объяснили свое молчание?

– Об этом Дорджи не сказал. А мой вопрос показался бы ему некорректным.

– А скорее всего ты и об этом забыл, – сказал Новак.

– Извините.

– Что еще?

– Ничего, шеф. Я сказал дежурному, что мы рады за русских.

– И все?

– Нет, еще прогноз погоды. Синоптики обещали эту ночь без снега, ветер юго-западный, температура ночью…

– Достаточно, – перебил его Новак. – Отсутствие снега – уже хорошая новость, – переиначил он поговорку.

К нему подошел Мирослав. Усталый, небритый, похожий на кого угодно, только не на чиновника высокого ранга. Да и на альпиниста он мало походил. Горный вариант Бена Гана из «Острова сокровищ» Стивенсона. В его образе читалось многое: опасное восхождение, одинокая затерянная гора с брошенным на ней человеком, клад, тайный заговор, интриги…

Он не был ни новым романтиком, ни просто романтиком. Новак вывел свое определение состоянию шефа: «олдромантизм». И не сомневался, что разговор пойдет о другом старом романтике. И не ошибся.

– Ян, я думаю, нам нужно как следует отдохнуть, – сказал Мирослав. – Ты видел, в каком состоянии Петр?

– Видел, конечно, – подтвердил Новак, выразительно поиграв бровями.

– Сделаем привал на ночь и останемся в лагере еще на сутки.

Офицер связи, как по стойке смирно, стоял рядом и смотрел Кроужеку в рот.

Новак отпустил его. И уже без свидетелей сказал шефу:

– Да, Мирослав, отдых вам необходим.

Шеель встал в это утро, как обычно, первым. Погода безветренная, ночью в течение короткого времени по крышам палатки побарабанила снежная крупа. Даже не замела чьих-то следов. Шеель с хрустом потянулся, оглядывая цепочку четких отпечатков: они уходили вверх. Командир «Красного спасения» быстрым взглядом окинул все пространство лагеря, ища обратные следы. Не нашел. Человек не вернулся.

Капитан подошел к палатке, где вместе с ним и Кепке ночевали Больгер и Вальтер Майер.

– Что случилось? – спросил Кепке, выбираясь из палатки. Командир тем временем будил Йохана Фитца и Вестервалле; Скоков и Паненок были на месте.

Капитан вместо ответа показал рукой на следы.

Кепке провел ладонью по лицу:

– Черт! Все на месте, Ларс?

– Вроде бы. Посмотри Алину.

– Какую Алину?! – Рядом с незнакомым следом Кепке сделал оттиск подошвы своего ботинка. – Следы сорок шестого размера! Такие ботинки есть только у Вестервалле, Вальтера и Лемке… Были у Лемке, – поправился помощник.

Шеель нервничал.

– Не хочешь ли ты сказать, что это Лемке прошел здесь ночью? Я сказал тебе, чтобы ты посмотрел, где Алина.

– Я здесь, Ларс. – Женщина уже стояла возле палатки и зашнуровывала ботинок.

– Вальтер! – Шеель подозвал к себе Майера. – Возьми с собой Йорга и отправляйтесь вниз. Посмотрите, откуда ведут эти следы. И вообще, есть ли они там.

Майер, еще не до конца проснувшись, не понимал, чего хочет от него командир. Он хлопал глазами и силился что-то понять.

Шеель махнул на него рукой и подозвал Крамера:

– Дитер, ты, надеюсь, слышал, о чем я просил? Посмотри на эти следы и поищи такие же внизу. Если таковые найдутся, попробуй определить, откуда пришел этот человек. – Шеель внезапно опустил руки. – Хотя и так ясно, откуда: снизу.

К нему подошел Кепке:

– Ларс, я думаю, для начала нужно спросить…

Капитан не дал ему договорить. Он обвел всех взглядом:

– Ну, никто никуда не ходил ночью?

Ответом послужило молчание.

Командир знаком отпустил Крамера и Больгера и обратился к Майеру:

– Ты проснулся, Вальтер?

Тот кивнул.

– Тогда бери с собой Мартина – и вперед, по следам. Стрелять без глушителя не разрешаю. Все. Алина и Хорст готовят завтрак, остальные снимают палатки. Да, Хорст, поднимай русских, пусть выходят на связь с поисково-спасательной базой.

– А кто мне будет помогать?

– Русские. Бери их в помощь.

Шеель проводил глазами быстро удаляющиеся от него фигуры Майера и Вестервалле. Пожалуй, он правильно сделал, что вперед послал именно Вальтера: тот работал в горах, у него неплохой опыт за плечами. Гиндукуш – те же Гималаи, только вид сбоку.

– Ларс, кто же так дерзко протопал по лагерю?

Шеель обернулся, чтобы ответить Алине, но она задала очередной вопрос:

– Может, понадеялся, что его следы скроет снег?

– Наверное, это так, – пожал плечами Ларс. – А снега как раз и не было. Ничего, Вальтер и Мартин быстро достанут его. Им стоит только преодолеть небольшой подъем под лавиноопасным склоном, а там откроется широкая панорама. Они возьмут его.

«Но кто же это, кто?» – вслед за Алиной повторил он.

…Скоков жадно ловил обеспокоенные взгляды командира. Он упивался ими. Еще ничего не зная, ни о чем не догадываясь, он доверился своему сердцу; а оно стукало сегодня возбужденно, отдаваясь в висках предчувственно.

Он сворачивал палатку, бросая взгляды на двух террористов, бойко уходивших вперед. А впереди них – едва заметная ниточка следов; она вела их от лагеря к крутому склону. Сегодня что-то должно произойти, думал Скоков, не представляя, однако, что и как. Но знал, что именно сегодня.