Михаил Нестеров - Скалолаз

Он дал террористам пройти еще двадцать метров и придавил спусковой крючок. Автомат фыркнул и дернулся; его слегка приподняло и увело вправо. Стукнувшие в камень стреляные гильзы издали – так показалось Сергею – более громкий звук, чем глухие выстрелы из автомата с глушителем. И еще одна короткая очередь.

Лавина пошла не сверху, куда стрелял Курочкин, – огромная масса неожиданно подалась своей нижней частью, неестественно проседая, давая дорогу огромному валу. Но то был обман зрения: движение начиналось сверху.

Сергей смотрел только на сход снежных масс, которые от едва различимого шороха до необычайного грохота рванули вниз. Незабываемое зрелище. Сергей забыл о немцах, и, конечно, он не мог знать, помнят ли они важные пункты инструкции: «…если не успеете, снег, особенно сухой, сразу же забьет верхние дыхательные пути».

Вестервалле застыл. Он не мог сдвинуться с места. Грохот миллионов тонн снега гнал его: «Уходи!», само движение снега пригвоздило его к месту. Инстинкт умер в нем первым: Мартин даже не закрылся руками, не пригнулся, не присел, не упал, когда снежный гребень накрыл его с головой. Снежная волна смяла его и бросила сверху двухметровый слой; в следующую секунду – еще один. Мартин не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Ему не повезло: горло его не было забито снегом. Он умер куда более мучительной смертью. Он задыхался от собственного дыхания, травился углекислотой. Ничтожный воздушный карман оказался размером с духовку. В ней-то, как в газовой камере, и задыхался Мартин Вестервалле.

Его товарищу повезло больше. Вальтер Майер умер от перелома шейных позвонков. Он лежал, погребенный под снегом, ставшим крепче бетона, на животе, тогда как голова его была повернута в обратную сторону.

Сергей не видел, как обоих разведчиков подломила под себя лавина, потом, протащив до торосов, вмяла в снег и прогрохотала над ними, уходя, уже обессиленная, к краям расщелины. Катаклизм длился короткие секунды и оборвался внезапно, подняв на десятки метров облако снежной пыли. Сухие снежинки долетели и до скалистых ребер, слегка припорошив их. В памяти Сергея отложилось это красивое зрелище, а не короткий фрагмент кончины немцев.

Сергей полез в скалы. Его друзьям ничто не грозит, пока террористы не знают, кто он.

В отряде Шееля все, как по команде, вскочили на ноги и уставились на снежный гриб вдали.

– Что это было? – еле слышно прошептал подавленный Крамер. Но командир услышал его.

– Сошла лавина, – стараясь оставаться спокойным, произнес он. И тут же скрипнул зубами: – Нам нужно достать этого парня!

– А Мартин и Вальтер? – спросил Крамер.

– Их уже не достанешь. Если ты попал под лавину, стоит уповать только на бога. А Мартин и Вальтер были с ним не в ладу. – Капитан ткнул пальцем на Вадима Паненка. – Выходи на связь с поисковиками. Скажешь, что на ребре Уэджа произошел сход лавины, пострадавших нет. И вот еще что…

Мирослав Кроужек толкнул в бок заскучавшего друга:

– Лавина, Петр! – И обернулся к альпинистам и охранникам: – Да смотрите же, как красиво!

Все невольно обратили взоры к дыбившемуся над склоном снежному облаку.

– Надеюсь, из русских никто не пострадал, – как-то безучастно произнес Миклошко.

– Будем надеяться, – повторил за ним Мирослав. И, на секунду оторвавшись от необычайного зрелища, нашел глазами офицера связи: – Марек, срочно свяжись с базой поисковиков.

– Зачем, простите? Из нашей группы никто не пропал.

– Как зачем? – удивился вице-премьер. – Нужно немедленно сообщить о сходе лавины.

– Да, шеф.

– А нам придется быть наготове. Если все же с русскими что-то произошло, мы первыми сможем оказать им помощь.

Марек Рада вызвал базу и, выслушав дежурного, сообщил:

– У русских все в порядке, шеф, они буквально несколько секунд назад выходили на связь и первыми сообщили о сходе лавины. – Офицер помолчал, ответил дежурному и дал отбой. – База сообщила, на каком канале мы можем связаться с русскими.

– Налаживайте связь, – распорядился Новак.

Прошло полминуты. Марек Рада знаком показал Новаку, что все готово. Новак взял у него рацию:

– Алло! Это Ян Новак, офицер чешской горной экспедиции. С кем я разговариваю? Прием.

– Вадим Паненок, офицер связи. Прием.

– Дайте мне руководителя группы.

– Одну секунду… Алло, Александр Скоков на связи.

– Вы руководитель группы?

– Да.

– Ну надо же! Наверное, мне надо сказать, что я рад познакомиться с вами. Меня зовут Ян Новак, я старший в группе чешской экспедиции.

– Чешской? Честно говоря, мне ничего неизвестно об этом.

– Нам дали разрешение на восхождение на пик Кангбахена в самый последний момент.

– Я не слышал.

– Хорошо, я допускаю, что вы не слышали – наверное, у вас что-то со слухом. Но вы же не слепые, господин Скоков! Вы должны были видеть нас, мы который день наступаем вам на пятки. А вы играете с нами в догонялки. Кстати, раз уж мы познакомились, может, вы перейдете на русский?

– Без проблем. Если это удобно для вас.

– Вот так лучше, – одобрил Новак, услышав русскую речь. – Скажите, Скоков, чего это вы шпарите по горам, как угорелые, не оставляя за собой промежуточных лагерей? Только честно.

– У меня молодая группа, мы заранее планировали создание экстремальных ситуаций.

– Планировали и не ставили в известность поисковиков. Планировали – и совершенно забыли, что экстремальных ситуаций в горах больше чем достаточно. Знаете, Скоков, я не очень-то вам верю. У вас есть более правдоподобное объяснение?

– Нет. Я сказал вам правду. А ваше право – верить мне или нет.

– У меня к вам предложение: давайте встретимся. Вы задержитесь всего на сутки.

– Мне нужно обсудить это со своими людьми.

– Валяйте, Скоков, обсуждайте. Да… у вас действительно все в порядке?

– Разве не видно по нашему темпу?

– Видно. Именно это я и имею в виду. Я говорю о вашем парне, он догнал вас?

– Мои все на месте. Может, это ваш человек?

– Бросьте, Скоков! Еще одна экстремальная ситуация – когда вместо рюкзака багажная сумка? Или метод воспитания?

– Не знаю, о чем вы говорите.

– Так-так… На какое время мы назначим наш следующий сеанс в эфире?

– На завтра. Утром, в 8.00. Всего хорошего. Рад был познакомиться.

– А я не очень. Конец связи.

Новак обвел глазами Кроужека, Базилевича, Миклошко и группу альпинистов.

– Они психи! Я смог бы, наверное, их понять, если б они были японцами. Но они русские, черт побери!

Шеель рассмеялся, ощупывая колючими глазами посеревшее лицо Скокова.

– Значит, герр Скоков, это ваш человек?

Единственное, что смог в это время сделать Скоков, это выдавить из себя непонимающую улыбку, повторить то, что минуту назад он сказал Яну Новаку: