Дэвид Моннери - Боснийский ад

Ответил Рив.

— Восемь детей и двое взрослых — муж и жена, им уже за семьдесят. Потолок подвала рухнул на них вчера. С вами хочет поехать и Хаджриджа. Она полагает, что до Сараева из Сплита добраться легче.

— А Нена?

— Она остается здесь, говорит, что уже ничем не может помочь пострадавшим, которых вы забираете, к тому же у вас есть на этот случай Крис и Клинок. В Завике она нужнее.

«Как нужнее она тебе и детям», — подумал Дохерти. Он обрадовался, что у этой пары появилась возможность попробовать начать все сначала.

— Когда мы едем? — спросил он.

— Так ведь ты же босс, — сказал Клинок.

«Ночью или днем?» — задумался Дохерти.

Ему уже смертельно надоела тьма.

— Завтра на рассвете, — решил он.

Вечером Дохерти навестил Нену в доме ее родителей. Она забежала сюда, чтобы урвать несколько часов сна, и выглядела теперь более похожей на ту женщину, которую он знал не один год и готовую даже рассмеяться. Неудивительно, что дети не отходили от своей матери, не давая возможности двум взрослым серьезно поговорить.

Но все-таки одну вещь Дохерти должен был сказать.

— Если ты решишься отправить детей отсюда, а сама не сможешь или не захочешь уезжать, — сказал он, — мы будем рады присмотреть за ними.

— Я даже помыслить не могу, как еще раз с ними расстаться, — сказала она, — но все равно спасибо тебе.

— Что же касается Рива, — сказал Дохерти, — ты ведь его знаешь лучше, чем я...

—Я думаю, что мы его знаем с разных сторон.

— Угу, может быть. Но я знаю, что он скучает по тебе, и это он мне сам сказал. Я хочу сказать... — Он пожал плечами. — Просто мне хотелось поделиться с тобой этой мыслью.

Она искренне улыбнулась ему.

— Посмотрим, — сказала она, и в этот момент ее сынишка протиснулся между ними и о чем-то затрещал без умолку.

Час спустя Дохерти и Рив, сидя в кафе «Рене», пили за здоровье друг друга.

— Разве Лондон не упомянул обо мне? — поинтересовался Рив.

— О, еще как упомянул. «Необходимо прихватить и Друга». Друг — это ты.

— А как, по их мнению, ты должен сделать это? Связать меня и принести, закинув на плечо?

— Да Бог их знает. Кого это волнует?

— И что ты собираешься им сказать?

Дохерти фыркнул.

— Что ты здесь нужнее, чем где бы то ни было. И что они могут пойти к такой-то матери.

Рив усмехнулся.

— Знаешь, вот уж не думал, что с возрастом ты начнешь проявлять неуважение к субординации. А ты, смотри-ка, управился и с этим. — Он поднял бокал. — За вашу поездку.

Солнце еще скрывалось за холмами, город глубоко спал, когда конвой начал пробираться по улицам Завика к дороге, бегущей по долине на запад. Впереди на «рено-пять» с тремя своими людьми ехал Рив, за ним на бронемашине Дохерти и Дама, а замыкал колонну грузовик. Вел его Клинок, а находящиеся в кузове Крис и Хаджриджа выполняли функции медсестер и отстреливающихся.

За прошедшие двадцать четыре часа число пассажиров уменьшилось. Старушка ночью померла, а, судя по состоянию ее мужа, он тоже собирался вслед за ней. Понадобилась вся сила убеждения Нены, чтобы он оказался в грузовике.

Один из детей тоже умер, еще двух забрали родители, не имевшие сил примириться с мыслью, что их дети исчезнут где-то за пределами долины. Из оставшихся шестерых четверо оказались сиротами после одного из сербских обстрелов, а еще двое были выходцами из больших семейств.

Через полмили после выезда из города конвой миновал внутреннее кольцо обороны Завика, проехав безлюдный КПП на дороге, тянущейся между крутой скалой и рекой. Часовые, как рассказал Рив, размещались над дорогой, вне пределов видимости. Поворотом ручки взрывателя они могли отправить половину этой скалы на голову непрошеного визитера.

Они продолжили путь по извилистой дороге вдоль долины, внимательно вглядываясь в каждое подозрительное место. Вчера еще Рив отправил разведчиков на гору, и те обнаружили там стервятников, кружащихся над обгорелыми фургонами, но не было и намека на то, что сербы внизу поняли, что произошло с их горным подразделением.

Подобное хроническое отсутствие согласованности в действиях между различными бандами нерегулярных войск давали Дохерти надежду на осуществление успешного прорыва. До тех пор, пока придется иметь дело с разрозненным врагом, остается шанс пробиться к побережью. Если же одна банда успеет связаться со второй, у той будет время приготовиться к теплому приему, и тогда прорыв представляется невозможным. Их попросту было мало для прорыва, да к тому же еще у них на попечении шестеро детей.

Конвой добрался до КПП, отмечавшем внешнюю линию обороны Завика. Дорога здесь была зажата между деревьями и рекой, и два спиленных ствола блокировали ее. С помощью веревок и блоков заграждение убиралось в сторону людьми, спрятавшимися в лесу. Дохерти вспомнил, что этот же прием Рив применял во время операций в джунглях в Брунее двадцать лет назад.

К этому времени солнечные лучи освещали уже склоны гор за рекой. До разведанного КПП сербов оставалось чуть более мили. Рив утверждал, что там, как правило, находились три или четыре человека, скучающих без дела. Да и кому взбредет в голову вторгаться из Завика на территорию, занятую сербами?

Конвой остановился за четверть мили от КПП, и пассажиры «рено» перебрались в бронемашину. Внутри ее было достаточно пространства — советские конструкторы обошлись без такой роскоши, как сиденья и оборудование, — но когда шесть человек разместились, стало тесновато. Дохерти вспомнил сцену в купе из «Ночи в опере» братьев Маркс и понадеялся, что, когда придет время для этого, они смогут проворно выбраться отсюда.

Бронемашина загрохотала по дороге с закрытым люком, и сидящий за рулем Дама вглядывался вперед через смотровую щель. Клинок, ведущий сзади грузовик, чуть притормозил, увеличивая дистанцию между автомобилями.

Выехав из-за крутого поворота, Дама увидел впереди в долине контрольно-пропускной пункт. Дорогу никто и не пытался блокировать, лишь два легковых автомобиля стояли между дорогой и расположенным рядом домом. И не было видно ни души.

Дама слегка увеличил скорость, отчего бронемашина на секунду яростно затряслась. «От такого грохота и мертвый проснется», — подумал он.

И сербы пробудились. Из легковушки полу-выполз, полувыпал человек с винтовкой в руках. Он застыл на минуту, таращась на странный белый объект, с дребезжанием продвигающийся к нему, а затем широко раскрыл рот, очевидно, для предупредительного крика. Хотя за грохотом бронемашины расслышать что-либо было попросту невозможно.

И в тот же самый момент, как по волшебству, из машин появились еще три человека. Двое вооружены автоматами Калашникова, один — пулеметом. Дама сообщил об этом толпящимся позади него людям. «Жаль, что у бронемашины нет орудия», — подумал Дама, притормаживая.