Иван Стрельцов - Спецназ не сдаётся

Утром следующего дня Виктора снова привели в тир, в дальнем углу на татами шел поединок двух бойцов. Все присутствующие собрались вокруг ковра и с любопытством, а кто и с азартом, наблюдали за боем. Виктору, подгоняемому охранниками, не оставалось ничего другого, как присоединиться к зрителям.

В центре татами подобно двум танцорам двигались по кругу бойцы. Оба обнаженные по пояс, в широких спортивных штанах, в свете ламп был виден выступивший на их мускулистых телах пот. В одном из дерущихся Виктор узнал Тимура, другой, ширококостный с массивной челюстью, большими надбровными дугами и маленькими колючими глазками был ему незнаком. Но, судя по тому, как здоровяка возгласами поддерживали президентские гвардейцы, нетрудно было догадаться, что он из этого отряда.

Здоровяк, выставив перед собой руки, пытался по-медвежьи обхватить противника. Но Тимур уверенно держал дистанцию, нанося противнику длинные боксерские удары. Не все удары достигали цели, но те, что попадали, звучали глухо, как в бетонную стену. И все же это не останавливало противника, он пер и пер, как танк. Тимуру снопа приходилось, пританцовывая, отходить и снова наносить удары. Мало-помалу гигант стал уставать, его движения замедлились, руки то и дело под собственной тяжестью опускались. Гигант тяжело дышал, через каждые несколько шагов он делал короткую остановку, чтобы перевести дыхание. Одной такой остановкой и воспользовался Тимур. Он резко сократил дистанцию и нанес прямой удар ногой в грудь... Дальше шла экзекуция, сравнимая разве что с избиением младенца. Через минуту все было кончено — верзила рухнул на спину, а Тамерлан замер над ним с высоко поднятыми руками.

Шум, до этой минуты сопровождавший поединок, стих. Несколько гвардейцев из толпы зрителей подхватили бесчувственную тушу борца и потащили его к выходу. К Тимуру подошел Джавдет, похлопал его по мокрому от пота плечу и показал в знак восхищения большой палец.

— Наш Али от сидения в бункере совсем зарос жиром, — переговаривались между собой гвардейцы. — Поэтому и бьют его все кому не лень.

Толпа постелено рассосалась, и дальше снова началась подготовка пленника. Несколько часов Виктор стрелял из пистолета, на этот раз, правда, на мишени была приклеена большая фотография. Портрет уже немолодого чеченца с волевым лицом, отдаленно напоминающим лицо иракского лидера.

Джавдет по-прежнему был недоволен, хотя и признавал, что прогресс все же есть, но слишком большой разлет.

«Естественно», — подумал про себя пленник, он собирался всаживать в мишень каждую четвертую-пятую пулю, и не дай бог, чтобы они были рядом.

После стрельбы пришел телохранитель, в течение часа Савченко стоял неподвижно, стараясь держать правильно пистолет. Потом два часа учился правильно передвигаться по коридору, лестнице.

На вопросы Виктора, когда он будет тренироваться в кувырках со стрельбой по мишени, охранник лишь улыбнулся и сказал:

— Тебе это не надо.

Потом пришел Тимур, он был свежевыбрит и выглядел бодро, как будто вернулся с лекции, а не после жесткого спарринга.

У Гафурова с собой была толстая папка, из которой он достал ворох фотографий и длиннющую «портянку» — план какого-то строения. Разложив все это на оружейном столе, он стал показывать и объяснять. Оказалось, что и фотографии и проект являются одним целым, это усадьба, где скрывается Бахрам Джамбеков, которого Виктору придется «работать». А потому он должен все изучить до мельчайших подробностей.

Поздно вечером его, уставшего от стрельбы и измученного зубрежкой, вернули в камеру, предварительно накормив сытным обедом.

Завалившись на свой лежак, пленник облегченно вздохнул и прикрыл веки. Пока тело отдыхает, необходимо нагрузить мозг по полной программе. Прожит еще один день в плену, надо его проанализировать. В мозгу замелькали кадры увиденного. Поединок на татами, продырявленные мишени, Джавдет с задранным большим пальцем, фотографии виллы. Гладко выбритый, благоухающий французским парфюмом Тимур.

«Интеллектуал, — Виктор снова и снова возвращался к своему главному противнику, интуитивно чувствуя, что он во всем этом ключевая фигура, — психолог, пытается интеллектом задавить, афоризмы рассказывает. Нашел чем удивить, да я сам с десяти лет собираю афоризмы. Кроме Кожевникова, знаю еще и Пифагора, который сказал: «Много знаний не есть ум». Вот так... А Брюс Ли еще лучше сказал: «Мало знать, нужно еще уметь знания применять». Ну а что я знаю? Несмотря на то что я стреляю из рук вон плохо, Джавдет больше ругается для профилактики, чем для дела. Выходит, что я должен просто стрелять. Для чего убивать время, расходовать патроны, изнашивать пистолет. Ерунда, бред какой-то получается».

Виктор повернулся на бок, продолжая думать о своем. Телохранитель три часа дрессировал, как держать пистолет, как с ним двигаться. Но даже не подумал показать, как доставать из-под одежды оружие. А про элементы прикладной акробатики сказал просто: «Тебе это не надо». То есть получается, что надо лишь уметь держать оружие и ходить с ним на изготовку. Более чем странно. Теперь Тимур...

Виктор открыл глаза и сел на постель, мысль о своем главном противнике сняла усталость как рукой. У него перед глазами стоял спарринг. Он анализировал его технику и тактику.

Тимур был в хорошей физической форме, удары — как руками, так и ногами, были молниеносны, но именно арсенал боевых приемов был ограничен. «Несколько ударов ног, затем они повторяются в разной последовательности. Наверняка в запасе есть один-два приема бросковой техники и удушающих приемов. Типичный набор шпиона: несколько приемов, доведенных до автоматизма. Весьма эффективно против простых обывателей или посредственного противника».

Сэнсэй говорил, в этом случае можно противопоставить разнообразие ударов, финтов. То, чего противник не знает. Чем шире диапазон, тем беспощадней будет враг...

Мысли еще не сформировались в мозгу Виктора, но он уже поднялся с постели. Его подсознание знало, что делать.

Тело приняло устойчивую стойку, и он стал выполнять като.

Като, в переводе с японского — бой с тенью. То, к чему на тренировках Виктор относился с прохладцей, сейчас стало самым главным. Только этот бой был не с тенью, а с противником, и имя его — Тимур.

Как ни ждал Анатолий Сафин встречи с Тимуром, все-таки она произошла для него неожиданно. Покинув Чечню, он выехал в Ставропольский край. Откуда его снова переправили в Чечню. Почти неделю он с группой боевиков своим ходом бродил по горам. Это для Анатолия было в диковинку, раньше вели прямо в лагерь того или иного полевого командира, теперь все было по-другому...

«Путают следы», — наконец догадался Сафин и тут же сообразил: раз такие предосторожности, значит, ведут в какое-то особое место.