Иван Стрельцов - Диверсионная команда

— Махмуд, Ильхом, -- позвал Расул своих телохранителей. В ту же секунду перед ним как из-под земли выросли два гиганта, заросшие до глаз черными волосами. Оба увешанные гранатами, пулеметными лентами, с ручными пулеметами в руках. Глаза обоих боевиков излучали собачью преданность и волчью кровожадную ярость.

— Проверить лагерь, — приказал Фархад. — Если какая-то опасность, сразу отходите, не вступая в бой. Если на вас нападут, мы прикроем. — Моджахеды, ничего не ответив, двинулись в сторону крепости. Чем ближе они подходили к развалинам, тем ниже гнулись к земле, держа оружие на изготовку. Через несколько минут они скрылись за крепостной стеной, Фархад подал знак своим подчиненным. Из грузовиков посыпались моджахеды. С опаской поглядывая по сторонам, они нё отходили далеко от машин. Приученные опытом, старались держаться поближе к какому-нибудь укрытию. Из-за громоздких «ЗИЛов» выехали малоразмерные «Тойоты», став шеренгой к крепости. Возле безоткатного орудия начала суетиться прислуга, наводя его на крепость. Прошло еще несколько минут, длинных томительных минут, когда в центр лагеря вышел Ильхом. Сняв с головы чалму, он поднял ее вверх, замахал ею.

— Поехали, — садясь в джип, приказал Расул.

Колонна двинулась в сторону лагеря, ощетинившись

стволами оружия. Несмотря на то, что двое телохранителей стояли, облокотившись на оружие, мертвая тишина лагеря наводила всех присутствующих на мрачные мысли. Что-то здесь не так. Когда джип остановился возле охранников, Фархад выбрался наружу и тихо спросил:

— Что случилось?

— Они все мертвы, — за двоих ответил Махмуд, — их зарезали как баранов. Никто не сопротивлялся.

— Обыскать все, — приказал Расул, — может, кому-то удалось спастись. Я хочу знать, чьих это рук дело. Пусть Фатима осмотрит окрестности. Остальные чтобы сидели в машинах. Ни один след не должен быть затоптан.

Один из охранников бросился к машинам сообщить приказ старшего, а другой пошел следом за Расулом, который быстрым шагом направился в сторону подземелья.

Ближе к вечеру майор Чечетов, присев на камень, объявил:

— Привал полчаса. Астахов, Цыганенко в охранение.

Спецназовцы снимали тяжелые рюкзаки и валились на

землю. Волин, опустив рюкзак, размял затекшие плечи и, садясь рядом с Чечетовым, мечтательно произнес:

— Сейчас бы в сауну.

— В сауну, — хмыкнул майор, — тут хотя бы ноги в таз с холодной водой — и то слава богу. А ты — сауна.

Многие бойцы, рассевшись, потянулись к своим сухим пайкам, в воздухе повис запах вяленого мяса и хлебных лепешек. Игорь Волин обратил внимание, как бойцы теми же ножами, что несколько часов назад резали людей, сейчас нарезали ломтиками мясо и прямо с этих ножей ели. Сперва он внутренне содрогнулся...

Открыв свой ранец, капитан достал завернутый в фольгу кусок вяленого мяса и стал аккуратно его нарезать.

Жалко, что Босяга ушел, толковый боец, и как он не хотел идти. А вот Дубинин странный какой-то. Капитан вспомнил высокомерного снайпера. Этакий супермен. И тогда на совещании в штабе таджикских сепаратистов заявил, дескать, «всегда мечтал посмотреть на Кабул через оптический прицел». А как появилась возможность вернуться назад, на границу, так он сразу к Чечетову: «Товарищ майор, разрешите мне сопровождать с Босягой «языка».

А Чечетов вроде как и обрадовался, говорит:

— Отлично, а то я Ковалева собирался откомандировать.

Чечетов объявил подъем.

— Проверить амуницию и вперед. Отдыхать будем днем, а сейчас вперед.

Надев ранцы и оружие, диверсанты один за другим цепочкой двинулись вниз по склону горы. Сумерки сгущались, и вскоре ночь накрыла плотным темно-фиолетовым покрывалом горы Афганистана...

Сложив руки на груди, Расул Фархад стоял в центре лагеря таджикских повстанцев. Некогда это был лагерь, а теперь город теней, город мертвых. Кто-то изрядно постарался, учинив здесь резню, Расул догадывался, чьих это может быть рук дело. Это мог учинить любой из лидеров оппозиции, чтобы получить больше авторитета, а заодно избавиться от более популярного конкурента, каким являлся Абдулхан Юсуф Нурадин. Сейчас Фархад ждал ответа от главного следопыта, он скажет, кто пришел, откуда и куда ушел. Когда следопыт изучил территорию лагеря, а затем ушел в заросли «зеленки», Расул приказал своим людям выносить трупы из палаток и штабелем складывать с подветренной стороны у крепостной стены.

— Шайтан, какой шайтан, — услышал причитания одного из своих телохранителей Фархад.

— В чем дело, Ильхом?

— Не человек здесь был, а шайтан. Воинов убил, а оружие их сломал. Все сломано — и автоматы, и пулеметы, и пушки, все.

— А мин нигде не находил? — поинтересовался Фархад, не веря в безопасность «города теней».

— Аллах милостив, мин здесь нет.

— Ну хоть это отрадно, — буркнул руководитель моджахедов, левой рукой он поскреб щеку, пересаженная кожа всегда начинала зудеть перед большой дракой. А в том, что драка будет большая, Расул не сомневался. Как только он узнает, кто убийца и где его искать. Он его найдет и покарает. Даже если это будет стоить ему самому жизни.

Штабель под крепостной стеной все рос и рос. Моджахеды по двое носили мертвецов. И как заметил Фархад, почти у всех были открыты глаза и они остекленевшими зрачками смотрели в бледно-голубую бездну неба. Сперва мертвецов носили с чувством скорби и уважения к покойным, аккуратно укладывали. Но по мере увеличения числа трупов их уже тащили едва ли не волоком и, как следует раскачав, забрасывали на верх штабеля.

— Ильхом, — позвал телохранителя Фархад.

— Да, хозяин.

— Скажи Махмуду, пусть сольет весь бензин с ремонтирующихся машин и обольет трупы. Бензина пусть не жалеет.

— Я сейчас же передам, хозяин.

Мимо Расула двое молодых моджахедов пронесли труп Мустафы Рахимова. Лицо начальника штаба Абдулхана посинело и было похоже на гипсовую маску. Длинная борода, торчавшая кверху, колыхалась в такт движениям. Рядом со штабелем мертвецов стоял высокий худощавый парень с золотистыми вьющимися волосами. Одет он был как все: чалма, шаровары, халат, из-под которого на груди выглядывала бело-черная тельняшка. Это был русский перебежчик Назар Купчинский. Десять лет назад служил в Афганистане срочную службу. Прослужив год, он перебежал к моджахедам, объявив себя борцом с коммунизмом. Несколько месяцев провел в отряде Ахмада Шаха Масуда, там принял ислам, воевал с советскими войсками как одержимый. Его приметили американцы, забрали в Пакистан, долго готовили из него шпиона, но потом бросили это дело. Из Назара не мог получиться агент ЦРУ, и всему виной был хаш, которым он обкуривался каждый день иногда до беспамятства. После того как его бросили американцы, Назар блуждал по разным отрядам и провинциям, время от времени возвращаясь в Пакистан, где у него была якобы усадьба с особняком и большим гаремом. Затем снова возвращался в Афганистан, чтобы воевать и курить хаш. Вот и сейчас, положив руки на автомат, висевший на груди, Назар дымил огромной самокруткой, зрачки у него были такие остекленевшие, как и у мертвецов, что носили моджахеды.