Иван Стрельцов - Диверсионная команда

— Махмуд, свяжись по радио со штабом Мухамеддина и скажи полковнику, пусть перекроет границу, несколько русских пташек хотят упорхнуть домой.

— Слушаюсь, хозяин, — проговорил Махмуд, направляясь к джипу, где была радиостанция.

— А ну, живо поджигайте мертвецов, — закричал Расул своим подчиненным. — Снимайте с машин тяжелое вооружение, готовьтесь к походу. Скоро штаб полковника я украшу новыми головами.

Группа моджахедов снимала с «Тойоты» безоткатное орудие и минометы, остальные вынимали свои пожитки из кузовов грузовиков, нагружались цинками с патронами, ящиками реактивных снарядов и мин. Они готовились к полномасштабной охоте.

Пока все готовились, щелкая затворами, громыхая ящиками с боеприпасами, ругаясь между собой, косматый моджахед в рваном халате с автоматом на шее поднял с земли сухую ветку орешника, обернул вокруг нее лоскут грязной материи, оторванный рукав тельняшки у одного из убитых таджиков. Окунул самодельный факел в ведро с бензином, сделал несколько вращательных движений, вытащил факел, поднес к нему зажженную спичку. Пропитанная бензином ткань вспыхнула. Увидев огонь, лицо косматого моджахеда оскалилось каннибальской улыбкой. Завертев факелом над головой, швырнул его в кучу трупов. В мгновение ока огонь охватил весь этот жуткий штабель. К небу потянулся черный столб дыма. Расул наблюдал за приготовлениями своего отряда. «Неистовые», возбужденные предстоящим боем, где заранее известно, что преимущество будет на их стороне, веселились, шутили, громко смеялись, предвкушая, как будут резать головы шурави.

— Ильхом, — позвал телохранителя Фархад.

— Слушаю, хозяин.

— Мы уходим преследовать шурави. С тобой останутся десять человек. Как догорят трупы, развеешь их пепел. Все имущество загрузить в машины. За счет павших мы укрепим живых воинов Махмуддина.

Команды полевого командира были короткими и четкими. Отряд делился на две группы. Полсотни человек двигались вслед за Фатимой, которая шла по следам шурави. Остальные, возглавляемые самим Расулом Фархадом, взвалив на свои плечи тяжелое вооружение и боеприпасы к нему, не спеша двинулись вслед за первой группой. Дождавшись, когда отряд удалится на значительное расстояние, Ильхом ощутил себя большим начальником, наделенным вселенской властью над этой горсткой жалких червей, доверенных ему.

— Что расселись? — закричал бывший хозяйский телохранитель на моджахедов, сидевших в ожидании, когда сгорят трупы таджикских фундаменталистов. — Живо за работу. — Ильхом махнул рукой водителям машин, те, заведя моторы, медленно подъехали к палаткам.

Водители, забравшись в кузова своих машин, принимали у носильщиков и укладывали матрасы и одеяла, цинки с патронами и ящики с консервами, разбитое оружие и ском -канный брезент палаток. Работа кипела, новый десятник был доволен. Вот только возле штабеля со снарядами прогресса не было что-то видно. Двое моджахедов подавали ящик на кузов «ЗИЛа», а водитель один тащил его в конец кузова.

— А ну-ка лезь в кузов, — грозно приказал Ильхом немолодому тощему афганцу. Тот послушно взобрался наверх, а телохранитель занял его место. Работа закипела. Один ящик, другой, третий... десятый... Уже половина штабеля была загружена, когда из-под взятого ящика раздался металлический щелчок. Ильхом заглянул туда, в щели между ящиками лежало зеленое рубчатое тельце осколочной гранаты-«лимонки», предохранительный рычаг был взведен. Проглотив подошедший к горлу пот, Ильхом прошептал сухими губами: «Аллах всемогущий».

...Издалека взрыв был похож на китайскую ленточную петарду. Цепочка взрывов в какое-то мгновение превратилась в огненную волну, покрывшую развалины старой крепости. Огромный клуб черного дыма устремился к небу. Отряд моджахедов как по команде рухнул на землю, прикрывая руками головы. Только Расул Фархад остался неподвижен, скрестив руки на груди, он прикрыл веки. А когда он снова их открыл, взору афганца предстала жуткая картина. Вместо стен старинной крепости осталась лишь куча щебня, вокруг гигантской воронки лежали обгоревшие остовы машин и обугленные трупы. После гибели отца и братьев Фархад считал себя бесчувственным воином. Но мысль о том, что его телохранитель Ильхом и десяток других воинов, которые еще час назад смеялись и шутили, теперь обугленные, как головешки костра... К горлу горца подступил ком, глаза налились кровью, и изо рта вырвался нечеловеческий рев:

— Аллах всемогущий. Клянусь бородой пророка, никто из этих шурави не умрет легкой смертью. Шакалы и птицы сожрут их внутренности и выклюют их глаза. Долго еще будут содрогаться пограничники на той стороне после того, что им покажут... Клянусь памятью своих предков.

...Звук в горах при разреженном воздухе разносится очень далеко, Игорь Волин это помнил еще из школьной программы по физике. Дальние раскаты грома ему почему-то напомнили среднюю полосу России, теплый весенний дождь...

— Слышь, командир, —донесся голос Лебедева.

Сейчас на привале мичман, подложив под голову плоскую паншерку, дремал. Далекие раскаты его разбудили.

— Что такое, Михал Михалыч? — спросил Чечетов, сидящий возле Волина.

— Сдается мне, кто-то в гостях у наших «жмуриков».

— Твой «сюрприз»?

— А то ж.

— Вот мать твою, — прикусив губу, выругался майор, — я же говорил, никакой самодеятельности.

— Ну да, — усмехнулся Лебедев, — а как бы мы узнали, кто после нас пришел. И как скоро?

— Однако скоро, — согласился Чечетов, — думаешь, пойдут за нами следом?

— После фейерверка, если кто живой остался, обязательно кликнет подмогу, и пойдут по следу, — задумчиво произнес рыжий мичман. Надев на голову плоскую, как блин, афганскую шапочку, добавил: — Если раньше не кинулись в погоню.

— Так, ясно, —сказал майор. Поднимаясь на ноги, скомандовал:— Подъем, мужики, Зульфибай, ко мне.

Через минуту прапорщик Зульфибаев стоял перед командиром группы, поправляя лямки рюкзака.

— Значит, так, группу поведу я, ты останешься здесь. Займи где-то на возвышенности себе место и посмотри как следует. Может, кто-то за нами тащится?

— Лады, — кивнул головой прапорщик. — Рюкзак мой возьмите, без него мне сподручнее.

— Можно, — кивнул Чечетов. — Астахов возьмет рюкзак прапорщика. Уходим.

Группа диверсантов вытянулась в цепочку, двинулась на юг к Кабулу. Зульфибаев пошел к вершине горы.

...Острые пики памирских гор сверкали блеском базальта в лучах уходящего на другую сторону земного шара солнца. Через час начнет смеркаться, через два часа можно будет подать световой сигнал на заставу Фадеева. Часа через три пограничники обеспечат безопасный проход. Поправив на плече автоматный ремень, Андрей с наслаждением подумал о сухом теплом ночлеге и горячей пище. После сухомятки и ночевки в горах, где промерзаешь до костей, что может быть лучше. Обернувшись, Босяга посмотрел на следующего за ним таджикского компьютерщика. После долгого перехода «студент» еле ноги волочил, замыкающему Дубинину приходилось то и дело толчками автомата подгонять доходягу.