Иван Стрельцов - Диверсионная команда

Командующие родов войск по очереди говорили о действиях подчиненных им подразделений, которые должны будут обеспечить оборонный щит страны и в случае необходимости нанести ответный удар по агрессору.

«Уместные разговоры, — слушая командующих, подумал генерал Журавлев, — это если бы лет пять назад при Союзе, тогда да. А сейчас мы независимое государство. Государство, от которого ничего не зависит. (Почему-то на ум пришла разорванная на куски Югославия.) Сейчас всем заправляют американцы».

Пользуясь огромным потенциалом военной разведки, начальник оперативного отдела ГРУ как никто другой был в курсе происходящего в Афганистане. Он точно знал положение дел не только в столице, но и в провинциях, не подчиненных Раббани. Глубоко законспирированная агентура докладывала о подходе с иранской границы механизированных частей. Об исчезновении полковника Хектима и возможном мятеже полка моджахедов под командованием младшего брата Хектима. Оскалившиеся друг на друга разведки союзников ЦРУ и Интеллидженс сервис. Одно неосторожное движение — и они вцепятся друг другу в горло. Вот здесь-то и «зарыт» секрет «экстренных учений» англичан.

Объединенная операция СВР и ГРУ на дестабилизацию повстанческого движения таджикской оппозиции, чтобы обезопасить российских пограничников, обернулась многоходовой комбинацией со множеством выгодных вариантов.

«А ведь можно клин вбить в отношения союзничков, — подумал Андрей Андреевич о ситуации, возникшей между англичанами и американцами. — Лет пять назад, пожалуй, и разрешили бы. А сейчас никто и слушать не захочет. Надо ждать нового подъема страны, расцвета государства, когда Россия снова встанет на ноги и во весь рост своего величия. Доживу ли я?»

Отвлекшись от своих мыслей, Журавлев еще раз оглядел присутствующих. Среди напыщенных «держиморд» были и люди с одухотворенными лицами, умными, живыми глазами. Пока они были в меньшинстве, но Андрей Андреевич с уверенностью подумал:

«Так долго продолжаться не может. Умных будет большинство. И я до этого доживу, обязательно доживу...»

...Поднимая клубы густой темно-коричневой пыли, со стороны Герата с ревом двигалась бронетехника. На десятки километров вытянул свое стальное тело смертоносный змей. Впереди, рыча и громыхая на ухабах, ползли ветераны Второй мировой войны, знаменитые «Т-34», за ними следовало более позднее порождение советской танковой промышленности: «Т-55» и «Т-62». Приплюснутые, со сфе рическими башнями, они напоминали доисторических бронтозавров, увешанных «бородавками» артиллерийских ящиков как примитивной защитой от кумулятивных снарядов.

За многочисленной чередой послевоенных «мастодонтов» двигалась небольшая группа современных «Т-64» и «Т-72». Эти машины отличались уменьшенными габаритами и почти идеальными обводами форм. На некоторых можно было увидеть кубы динамической защиты, противотанковые тралы.

В небе над грохочущей и воняющей сожженным соляром колонной стрекотал вертолет.

Рядом с пилотом в кабине геликоптера расположился глава западных провинций Исмаил Хан. Сейчас он внимательно разглядывал бронированную армаду, устремленную на Кабул.

По трем широким дорогам двигались танки, БТРы, БМП, самоходные орудия — все, что досталось моджахедам после ухода 40-й армии и падения режима Наджибуллы.

Кроме череды бронированных коробок, тянущих за собой длинные шлейфы дорожной пыли, по узким горным тропам двигалась кавалерия. С большого расстояния она казалась разноцветной однородной массой, густой и подвижной, как ртуть. Как и танки, кавалерия двигалась к столице.

Подняв к глазам бинокль, Исмаил Хан с восхищением посмотрел в сторону артполка. За самоходными установками «акация» тягачи тянули безоткатные гаубицы. А за ними мощные «Уралы» с зачехленными кузовами везли установки залпового огня «град».

Этих сил вполне хватило бы не только для того, чтобы разоружить или подавить полк Сулеймана Хектима, но и взять сам Кабул. К тому же на аэродроме в Герате в вертолетах сидели лучшие бойцы. Пятьсот опытнейших военных, прошедших подготовку в учебных лагерях корпуса иранских стражей революции. Несколько часов потребуется, чтобы вертолеты доставили этот батальон в Кабульский аэропорт. Настоящие головорезы, обученные ведению войны не только в горах и в «зеленке», они и в городе чувствовали себя как рыба в воде. Этот батальон был козырной картой в игре за высшую власть в стране.

Откинувшись на спинку кресла, Исмаил Хан отключил переговорное устройство (как будто пилот мог через него узнать потаенные мысли Хана), закрыл глаза и задумался.

«Глупо упускать подвернувшийся шанс. Рашид Дустум с боями рвется, теряя людей и технику, рискуя потерпеть поражение и все потерять. А меня позвали, попросили чтo же, можно и попробовать. Как получится? Тут на все воля Аллаха».

Снова оторвавшись от спинки кресла, Хан через бинокль рассматривал свои войска. Никто, даже командиры полков и бригад, не знали об истинной цели маневров. Сейчас главное — не спешить, поспешность подозрительна. Заподозрив главу западных провинций в измене, Раббани может потребовать вернуть войска обратно на границу с Ираном, а тогда у Исмаила Хана будет два пути — либо подчиниться и вернуть войска, либо прорываться в Кабул с боями. Но тогда все на него набросятся: и те, кто предан Раббани и ИОА, и другие партии не откажутся от уничтожения сильного конкурента.

«Поэтому никакой спешки».

Только через четверо суток бронекавалерийская орда подойдет к Кабулу. Сперва раскинувшись лагерем под городом как верные части президента. Никто ничего не узнает о заговоре, потому что это заговор одного человека. Пройдет несколько дней, пока все привыкнут, а потом... В конце концов, зачем уничтожать полк Сулеймана, его можно будет переманить на свою сторону, тем самым обеспечить себе подкрепление едва ли не в центре Кабула.

«Пожалуй, я ему предложу пост министра обороны, — мысленно Исмаил Хан вел переговоры с младшим Хектимом, — если будет мало, могу уступить даже пост премьер-министра. Шайтан с ним, пообещать можно что угодно. Главное, чтобы согласился выступить против Раббани».

Солнце медленно опускалось за гребни гор, вертолет описал еще один круг над многокилометровыми колоннами. Включив переговорное устройство, Исмаил Хан громко произнес:

— Возвращаемся в Кабул.

Пилот в пластиковом шлеме с опущенным светофильтром послушно кивнул, выравнивая винтокрылую машину.

К вечернему намазу Хан должен быть в президентском дворце, никто не должен его заподозрить в темных помыслах. Хотя внешне он оставался совершенно спокойным, внутри у него все клокотало. Жажда власти — вот он, вселенский наркотик, и отведавшему его однажды хочется еще и еще.