Владимир Гриньков - Я – телохранитель. Забыть убийство

— Шестнадцатое! — прозрел, наконец, Лисицын.

Он замер, потрясённый сделанным открытием.

И Китайгородцев тоже обмер. Потому что, если до сих пор в нём ещё теплилась надежда на то, что произошла какая-то ошибка, и про шестнадцатое — это несерьёзно, это блеф, и ничего такого шестнадцатого ждать не надо, сейчас, именно в этот миг, он понял, глядя на Лисицына — не блеф. Шестнадцатое — не пустой звук для Лисицына. Особенный какой-то день. И когда наступит шестнадцатое ноября, Китайгородцев пойдёт этого чёртова Лисицына убивать.

Кажется, Лисицын сломался после этого. Он всё ещё смотрелся хозяином, но когда удавалось заглянуть ему в глаза, там можно было увидеть растерянность и страх.

— Но это точно — про шестнадцатое? — добивался он ответа от Хамзы.

Хамза выразительно кивал, но до объяснений так и не снизошёл. Он сразу перевёл разговор в практическую плоскость, дожимая деморализованного собеседника.

— Мы можем взять вас под охрану, — сказал Хамза. — У нас пять дней… Четыре дня фактически, — поправил сам себя, взглянув на часы. — Не так уж много времени, но что-то можно придумать, разработать комплекс мер. Вывезем вас в безопасное место, людей надёжных к вам приставим…

Когда он сказал про надёжных людей, Лисицын посмотрел на Китайгородцева. Наверное, рассчитывал, что того ему дадут в телохранители. Китайгородцев не выдержал и опустил глаза.

— Возможно, надо будет в милицию обратиться, — сказал Хамза.

Китайгородцев настороженно посмотрел на шефа.

— Не надо никакой милиции! — нервно отмахнулся Станислав Георгиевич.

— А почему? — будто бы удивился Хамза.

Лисицын занервничал сильнее.

Если бы он повторил свою недавно озвученную мысль о том, что дело семейное и не надо сюда посторонних впутывать, это могло бы сойти за причину. Но он дрогнул и дело, следовательно, было совсем не в том.

— Допустим, мы сами, — сказал Хамза. — Своими силами. Мы справимся, дело привычное, — приободрил он собеседника. — Но нам надо знать, что к чему. Подробности нужны.

— Подробностей не будет, — мрачно сообщил Лисицын.

Он лихорадочно искал выход, но не находил. Он что-то знал, но этого знания ему было мало, добавить бы то, что было известно Хамзе…

— Я могу тебя нанять, — сказал Лисицын. — С твоей фирмой заключить договор. Но только в том случае, если мне от этого будет практическая польза.

— Мы охраняем, — начал было Хамза.

Но Лисицын остановил его резким жестом.

— Я готов на это только в случае, — сказал он, — если ты действительно посвящён в подробности. Если ты, допустим, знаешь, откуда можно ждать нападения. Ты в курсе этого?

— Да, — кивнул Хамза.

— Заказчика знаешь?

Хамза подумал. Было понятно, что Лисицын его проверяет. И надо решить, можно ли раскрыть карты.

— Знаю, — осторожно сказал Хамза.

— Кто?

Точно, проверяет. Но вряд ли для самого Лисицына это такая уж большая тайна. Риск минимальный. Можно говорить.

— Возможно — Михаил, — сказал Хамза.

Стопроцентное попадание, ответ засчитан.

— А исполнитель будет кто? — спросил Лисицын, заторопившись, как идущий по следу охотник.

У Китайгородцева сжалось сердце.

— Ты в курсе? — проявил нетерпение Лисицын.

Хамза молчал, но можно было догадаться, что он знает.

— Кто?! — резко спросил Лисицын.

Китайгородцева корёжило. Плохо было так, как никогда прежде.

— Станислав Георгиевич, — произнёс было вкрадчивым голосом Хамза, но собеседнику было не до обсуждений.

— Сколько ты хочешь? — оборвал Лисицын. — Назови свою цену!

— Тут дело не в деньгах…

— В деньгах!

— Не в деньгах, — заупрямился Хамза.

— А в чём? — спросил Лисицын с досадой.

— Я же говорю: мне важно знать, что происходит. Подробности нужны. Вы мне информацию, я вам — координаты киллера.

— Но ты точно знаешь киллера?

— Да, — спокойно ответил Хамза.

— Придётся рассказать, — сообщил Лисицын и металл недобро звякнул в его голосе.

Что-то неуловимо изменилось в разговоре в эту самую секунду. И Хамза это почувствовал, и Китайгородцев.

Интересно, у его пацанов есть стволы?

— Ты не представляешь, насколько это все серьёзно — про шестнадцатое, — сказал Лисицын. — Речь о моей жизни идёт. И я церемониться не буду.

И взгляд у него тоже стал недобрый.

Похоже, есть стволы. Иначе бы не лез в бутылку.

— Никто из вас отсюда не выйдет, пока я не услышу — кто.

Если он услышит, кто назначен в киллеры, тогда им точно не дадут уйти.

Китайгородцев прикинул, как им быть. Пока телохранители Лисицына слоняются по дому, самого Лисицына надо брать в оборот. Либо нейтрализовать сейчас и уходить. Либо уходить, забрав его с собой и прикрываясь, как щитом.

— Хорошо, я вам скажу, — вдруг согласился Хамза.

Не ожидал Китайгородцев.

А Хамза поднялся с кресла и пошёл к двери.

— Стоять! — всполошился Лисицын.

Его бойцы затерялись где-то в недрах дома, и он пока не готов был к противостоянию.

— Не при свидетелях, — ровным голосом сообщил Хамза и кроме как о Китайгородцеве ни о ком другом он так не мог сказать.

Хамза стоял в дверях. Ещё шаг — и окажется за порогом. Лисицын занервничал.

— Идёмте! — дружелюбно предложил ему Хамза.

Лисицын, наконец, дозрел до мысли о том, что лучше ему пойти с Хамзой, чем выпроводить из комнаты Китайгородцева. Уйдёт Китайгородцев — а куда? За помощью? Это лишние проблемы.

Лисицын вышел из комнаты следом за Хамзой. Китайгородцев ещё слышал, как Хамза спросил:

— Но вы мне скажите точно: ваш отец, генерал Лисицын — он действительно умер?

— Да, — ответил Станислав Георгиевич.

— Похоронен в Москве?

— На Ваганьковском кладбище, — сказал Лисицын.

Они пошли прочь от двери, чтобы поговорить наедине. А Китайгородцев вдруг увидел ключи. От автомобиля, на котором они сюда приехали. Ключи лежали на столе. Хамза забыл.

Забыл. Забыл? Да не забыл! И Лисицына он не просто так увёл!

Китайгородцев взял ключи и вышел из комнаты. Где-то неподалеку бубнил Хамза. Точно, специально заговаривает зубы Лисицыну.

Китайгородцев беспроблемно вышел на галерею. Здесь он нос к носу столкнулся с одним из охранников Лисицына.

— Всё тихо? — деловито осведомился Китайгородцев.

— Угу.

— Напарник твой где? Лисицын интересуется.

Про Лисицына Китайгородцев упомянул неспроста. Чтобы подозрений не возникло.

— Ходит где-то, — заволновался охранник. — Щас найду!

Похоже, далеко напарник. И можно рискнуть. Китайгородцев воспользовался тем, что охранник стоял спиной к стене. Ударил кулаком в лицо что было силы. Затылком охранник впечатался в стену. После таких жестоких ударов на ринге останавливают бой. Охранник по стеночке сполз на пол. Китайгородцев рванул его пиджак. Посыпались пуговицы. Обнажилась плечевая кобура. Пистолет. Травматический. Неспроста у Китайгородцева с первого дня возникли подозрения насчёт профессионализма лисицынской охраны. Они бы ещё с газовыми баллончиками хозяина сопровождали. На поясе у охранника болтались наручники. Китайгородцев не без труда доволок стокилограммовое тело до ограждения галереи, приковал поверженного врага. Прислушался. Тихо в доме. Торопливо проверил содержимое карманов бесчувственного охранника. Паспорт. Мобильник. Бумажник: небольшая сумма денег и дисконтные пластиковых карты из супермаркетов. Два ключа на общем кольце. По-видимому, от квартиры. Несвежий носовой платок. Больше не было ничего.