Александр Аввакумов - Конец Пиона

– В ней сообщалось, что некто Татарин сотрудничает с НКВД и что по его вине группе Пиона не удалось провести диверсии на предприятиях города.

По лицу Дронова скользнула едва заметная улыбка.

– Кто такой Татарин? Вы встречались с этим человеком? – спросил ее капитан.

– Этот человек мне незнаком. Я никогда его не видела и не контактировала с ним. Кто поддерживал с ним связь, я не знаю.

– Хорошо. Я оставлю вас одну. Отдыхайте, – произнес Дронов и направился к выходу из камеры.

***

Оперативные группы, возглавляемые капитаном Дроновым «отрабатывали» адрес за адресом, где могли укрыться Пион, Ворон и Хейг. Однако все они оказались пустыми. В квартире Пиона были обнаружены чистые бланки паспортов, военных билетов, справки из госпиталей и большое количество штампов и печатей. Капитан сидел в своем кабинете и молча, перебирал документы, которые были обнаружены в известных чекистам адресах.

«Выходит, залегли на дно, – решил он. – Поменяли документы на новые и решили отсидеться, а возможно, уже и выехали за пределы города».

Несмотря на ряд успешных задержаний, главные фигуры немецкой разведывательной сети по-прежнему были вне досягаемости органов государственной безопасности. Это был определенный провал операции, и даже задержание человека, который должен был совершить подрыв завода, ничего существенно не меняло.

Он достал папиросу и закурил. Сделав несколько глубоких затяжек, он затушил папиросу о дно металлической пепельницы и встал из-за стола.

– Что у вас нового, товарищ сержант? – спросил он, входя в его кабинет.

Сержант, вытянувшись в струнку, стал докладывать. Дронов посмотрел на сидевшего, на табурете лейтенанта Кузьмина, лицо которого было похоже на маску из засохшей крови. Капитан пододвинул к нему стул и сел напротив.

– Сержант, оставьте меня с арестованным, – приказал он.

Сержант выполнил команду начальника.

– Кузьмин! Вы хотите жить? – спросил Дронов арестованного. – Тогда почему упрямитесь и не хотите назвать своих сообщников?

– Я не понимаю, о чем вы меня спрашиваете, гражданин капитан. Какие сообщники? Может, вы мне все же объясните, за что я арестован?

– Вы, Кузьмин, арестованы за измену Родине. Скажу даже больше, за попытку взорвать авиационный завод. Вашему положению не позавидуешь: за эти преступления в годы войны приговор один – расстрел. Вот, прочитайте, какие показания против вас дал ваш старый знакомый майор Измайлов. Вы же знаете его?

Глаза лейтенанта сверкнули от гнева. Теперь он понял, кто толкнул его в застенки НКВД.

– Выпейте воды и успокойтесь, – произнес Дронов и протянул ему стакан.

Кузьмин поднес стакан ко рту. В тишине кабинета было хорошо слышно его тяжелое дыхание и стук зубов о край стакана. Допив воду, арестованный вытер губы рукавом гимнастерки.

– Да, я знаю майора Измайлова. Мы с ним познакомились перед самой войной, – начал он свой рассказ.

Капитан внимательно слушал сидевшего напротив него измученного пытками мужчину. Странно, но он уже все это слышал из уст другого человека. Разница была лишь в том, что убил напавшего на них грабителя не Кузьмин, а Измайлов.

– Вот, прочитайте здесь. Майор сообщает, что он передал вам взрывчатку, чтобы вы взорвали один из цехов завода.

– Врет он все, гражданин капитан. После начала войны я встречался с ним всего один раз, и то чисто случайно. Мы перебросились с ним несколькими фразами и разошлись. Больше я его не видел.

«Зачем Измайлов втянул в это дело Кузьмина? – подумал Дронов. – Что это ему давало?»

– Хорошо, Кузьмин, мы разберемся, кто из вас говорит правду, – произнес капитан и встал. – Конвой! Отведите арестованного в камеру.

Он вышел из следственного кабинета и направился к себе.

***

Подъем в гору окончательно вымотал Пиона. Отдышавшись, он направился в сторону станции Нижние Вязовые. Заметив стоявший под парами воинский эшелон, он подошел к часовому.

– Куда направляется состав? – спросил он бойца. – Я капитан из особого отдела.

Часовой подозрительно посмотрел на мужчину в грязном полушубке и перебросил винтовку с одного плеча на другое.

– Гражданин! Отойдите от состава. Вы не видите, что перевозится секретный военный груз?

– Ты что, меня не понял, боец? Я из особого отдела.

– Отойдите от состава или я начну стрелять! – выкрикнул тот и, сняв с плеча винтовку, передернул затвор.

Пион бросил взгляд на платформы и без труда догадался о перевозимом грузе – это были «Катюши». Он понял, что надеяться на то, что его могут довезти на этом воинском эшелоне до Москвы, не стоит. Он повернулся и направился к зданию станции.

– Здравствуйте! Я капитан НКВД. Мне срочно нужно добраться до Москвы, – обратился он к мужчине, одетому в черный форменный костюм.

Мужчина оторвал взгляд от бумаг, лежавших у него на столе, и с интересом посмотрел на вошедшего человека.

– Слушаю вас, товарищ капитан, – произнес он.

– Подскажите, как я могу добраться до Москвы? Я пробовал купить билет в Казани, не получилось. Мне вот посоветовали доехать до вас. Говорят, что отсюда попасть в Москву намного проще.

– Вы ошиблись, товарищ капитан. У нас поезда до Москвы не останавливаются. Я даже не знаю, чем вам помочь.

– Как же быть? Мне срочно нужно в столицу. Вы это понимаете?

Дежурный вышел из-за стола и подошел к окну. Отодвинув в сторону занавеску, он посмотрел на перрон.

– Через полчаса должен пройти санитарный поезд. Он идет до Мурома. Это совсем рядом с Москвой. Попробуйте договориться с начальником состава. Я думаю, он вас возьмет.

– А вы мне в этом поможете?

Дежурный задумался на какую-то секунду, а затем произнес:

– Хорошо, я постараюсь вам помочь.

Он надел фуражку и в сопровождении Пиона направился на перрон.

***

Измайлов ходил по камере, не обращая внимания на ворчание арестованных. Два дня без допросов выбили его из привычного внутреннего состояния. Их отсутствие говорило о многом, в том числе и о том, что сотрудники НКВД потеряли к нему интерес, и что скоро должен состояться суд. Чего он мог ждать от него? В худшем случае – расстрел. При более лояльном к нему отношении – двадцать пять лет лагерей с поражением во всех гражданских правах.

– Ты прекратишь маячить? – спросил его один из арестованных. – В глазах уже рябит от всего этого. Ходишь туда-сюда, людям не даешь отдохнуть.

Измайлов посмотрел на него и присел на скамейку. Однако сидел он недолго и, поднявшись, снова начал ходить по камере.

«Впрочем, о чем я переживаю? – пытаясь успокоиться, рассуждал он.– Если они задержали Кузьмина, то теперь знают о совершенном мной убийстве. Что это меняет? Абсолютно ничего. Я и так по уши в дерьме, главное – не захлебнуться. Если меня сегодня вызовут на допрос, начну торговаться с Дроновым. Пусть пообещает жизнь, и я тогда отдам ему Гарипова, который должен был взорвать авиазавод. Хорошо, что я так и не передал ему детонаторы».