Александр Аввакумов - Конец Пиона

– Полковник Шенгарт! – устало обратился к нему командующий армией. – Что вы можете сказать о дальнейших планах противника? Может, у вас есть какие-то предположения?

Данный вопрос застал полковника врасплох. Он попытался что-то сказать, но командующий армией вдруг резко оборвал его доклад. Это было так неожиданно, что он растерялся.

– Ваши люди плохо работают, полковник, – словно подводя черту под чем-то весьма серьезным, произнес тот и жестом руки приказал ему сесть на место.

Полковник заметил, как десятки генеральских глаз повернулись в его сторону: кто-то посмотрел на него с сочувствием, а кто-то с нескрываемой радостью, что нашелся человек, который посмел щелкнуть по носу любимца адмирала Канариса.

«Похоже, моя карта бита, – подводя итог совещания, подумал полковник, вытирая пот со лба. – Хорошо, если дадут добровольно уйти в отставку. Впрочем, у разведчиков никогда не бывает отставок. Единственная отставка – смерть».

После окончания совещания к нему подошел начальник штаба армии.

– Полковник! Хочу сообщить вам одну неприятную новость. В Берлине уже подписан приказ об отстранении вас от должности начальника разведшколы. Думаю, что он поступит к вам дня через два.

– Спасибо, господин генерал, что вы сообщили мне эту новость. Теперь я знаю, с чем связаны столь резкие высказывания командующего армией в мой адрес. Как говорят мудрецы, войну выигрывают генералы, а проигрывают солдаты.

– Это вы к чему, полковник?

– Все к тому, господин генерал, что нужно на кого-то списать наши неудачи на фронте.

Он еще хотел что-то сказать, но генерала кто-то окликнул, и он, развернувшись, направился в сторону от полковника…

Шенгарт посмотрел на затылок, сидевшего на переднем сиденье офицера связи. Ранее он почему-то никогда не обращал внимания на складки, которые волнами ложились у того на воротник шинели.

«Отожрался, словно свинья», – подумал он, чувствуя, что эти складки начинают его раздражать.

Он отвернулся и стал смотреть в окно. Мимо них проезжали легковые и грузовые машины, которые везли свежее пополнение в поредевшие за зимнюю кампанию войсковые соединения вермахта. Полковник не заметил, как задремал. Машина резко остановилась. Он открыл глаза и увидел знакомые ворота разведшколы.

***

Шенгарт вошел в административное здание школы и на ходу расстегнул шинель. Не останавливаясь, он, молча, снял ее с себя и бросил на руки солдату. Полковник вошел в кабинет и сел в свое любимое кожаное кресло.

«Сколько лет этому креслу? – вдруг подумал он. – Наверняка лет сорок, если не больше. Оно перешло ко мне после смерти отца, а он умер в 1898 году в возрасте восьмидесяти восьми лет. Мне сейчас всего шестьдесят пять, а я уже устал от этой жизни».

Протянув руку, он взял с журнального столика бутылку французского коньяка и налил себе полную рюмку. Он выпил ее залпом и сразу же налил новую порцию. Полковник был расстроен: еще два года назад он не думал, что так бесславно закончится его карьера. Он протянул руку и поднял телефонную трубку.

– Соедините меня с адмиралом Канарисом, – произнес он и стал ждать ответа телефониста.

– Извините, господин полковник, но резиденция адмирала не отвечает, – услышал он в трубке.

«Сволочи, – раздраженно подумал он. – По всей вероятности, просто бояться испачкаться об меня. Можно подумать, что сами лучше».

Теперь он понял, что адмирал решил отдать его на съедение генералам вермахта, чтобы как-то сохранить себя. Он выпил коньяк и почувствовал вкусовой букет этого напитка. Неожиданно кто-то постучал в дверь. Полковник поставил пустую рюмку на тумбочку и поднял глаза: в дверях стоял начальник узла связи.

– Господин полковник, срочная шифровка, – произнес капитан и протянул ему лист бумаги.

– Читайте, – сухо произнес тот, отметив про себя, что теперь для него уже нет ничего срочного.

Из шифровки, полученной из Казани, следовало, что Пион сдал всю агентурную сеть сотрудникам НКВД, а сам скрылся в неизвестном направлении. В ней сообщалось, что при задержании погибли лейтенант Хейг и лучший его агент Татарин.

Закончив читать, капитан посмотрел на полковника и, словно догадавшись о его вопросе, быстро произнес:

– Господин полковник, радист во время передачи не вставил специальный знак, что работает под контролем русской контрразведки.

Шенгарт махнул рукой, и капитан буквально испарился из кабинета. Два дня назад ему позвонили из гестапо и сообщили об успешном переходе линии фронта агентом Проценко, и что они якобы сейчас осуществляют тщательную его проверку. Он еще раз перечитал шифровку, оставленную на столе капитаном, и поднял трубку.

– Соедините меня с начальником четвертого отдела гестапо.

В этот раз ждать пришлось недолго. Ему ответил оберштурмбанфюрер Клюге, которого он хорошо знал еще по Берлину.

– Полковник, я только что получил шифровку из Казани. В ней сообщается о том, что этот человек сдал русским всю нашу сеть.

– Господин полковник, вы бы не могли передать ее мне? Буду очень вам признателен.

– Хорошо, Клюге, она у меня на столе.

Шенгарт наполнил рюмку коньяком и, открыв ящик стола, достал из него именной «Вальтер». Привычным движением он передернул затвор и положил пистолет перед собой.

Когда, услышав выстрел, в кабинет вбежали офицеры, они увидели полковника, который в неестественной позе сидел в кресле. За его спиной на светлых обоях виднелось кровавое пятно.

***

Тарасов, еще не совсем оправившись от ранения, вошел в кабинет начальника отдела кадров республиканского НКВД.

– А, это ты, Тарасов? – произнес тот и с сочувствием посмотрел на него. – Плоховато выглядишь. Тебе бы хорошего питания, все было бы по-другому.

– Ничего, товарищ Козловский, были бы кости, а мясо нарастет.

– Может, ты и прав, Тарасов. Вот, возьми предписание. Все остальное: продовольственный аттестат, оружие и форму получишь у старшины. Поздравляю тебя с очередным званием и орденом.

– Спасибо, товарищ лейтенант.

– Я смотрю, везучий ты, Тарасов. Вот и сейчас тебя почему-то вызывают в Москву. Может, встретишь там самого Берию. Я его только и видел, что на плакатах.

– Все может быть, товарищ Козловский. Думаю, что меня не за тем вызывают в Москву, чтобы познакомить с наркомом.

Начальник отдела кадров громко засмеялся.

– Это я так, на всякий случай. Мало ли что? Может, и ты когда-то станешь наркомом и случайно вспомнишь обо мне. Я имею в виду о человеке, который сейчас выписывает тебе эти документы.

Получив документы и новую форму со шпалой в петлицах, Тарасов направился домой. Жены дома не было, и он, сев на край кровати, начал подгонять под себя форму. Когда она пришла с работы, то была сильно удивлена, увидев его в форме с алым орденом на груди.