Данил Каличкин - Полигон

Отряд из четырех человек возвращался с привычной для него разведки вдоль западной границы королевства Елисейт. Грубые серые плащи, натянутые поверх старой кольчуги сливали их силуэты с серыми верхушками заснеженных гор. По извилистой тропе они подошли к склону самой большой горы Елисейтского хребта. С этого места открывался великолепный вид на Долину вплоть до островов Янарта посреди Великого моря, отделяющего пустыню с запада от Южного союза и Великого леса, расположенного в центре Долины и занимающего большую часть её территории. Слева от реки – парочка деревень, расположившихся у абсолютно неестественных для тех мест очень мелких и острых гор высотой не более чем обычный замок, служащими естественной границей от набегов армии Эмирата для маленькой горной страны Альпии. А за ними пустыня Эмирата, уходящая далеко на Запад. Справа же виднеются поля земель независимых королевств, лишь изредка усеянных небольшими поселениями, и на самом краю горизонта – Великий лес. Просто потрясающие виды, и всё как на ладони. Хотелось бы здесь задержаться, но знойный мороз давал о себе знать, да и в темноте возвращаться по скользким горным тропам – дело не самое легкое.

Гора Пэйр, самая высокая точка Южной части кольца Долины, отделяла их от дома – древней крепости Ангейт, стоящей на границе королевства Елисейт и на самом краю мира. Вся Долина была заключена в огромном горном, а в некоторых местах и вовсе кажущимся неестественно выдолбленном хребте. И с самого рождения всем и каждому известно, что дальше – ничего. Их мир – лишь Долина. Многие сорвиголовы все же пытались отправиться в те места, но в живых ещё не возвращался никто. А ведь кто знает, что там…

Командир отдал приказ и отряд двинулся. Разведчики начали пересекать заваленную снегом и льдом горную тропу, ведущую прямо к дому. Иной человек уже бы улетел в обрыв, но не они: мастерство хождения по горам оттачивается годами, не говоря уже о подкованных сапогах. Справа, посреди обрыва показался столб. Один из многих, разбросанных по всей Долине. Сделанный из неизвестного металла, с темной стеклянной верхушкой наверху, и высотой примерно в семь–восемь метров. Затемненная верхушка очень хорошо выделялась на заснеженных пейзажах гор. Ничего особенного в этих столбах нет, но как посмотришь – тут же становится не по себе. Будто бы он живой и сейчас заговорит. Ох, и не любил же их Ганс…

– Ну вот какого черта мы несколько раз в день устраиваем эти прогулки, командир? Тут кроме нас никого нет, никого никогда тут и не было со времен падения людей, горы никогда никто не мог пересечь, – сказал Фридрих, давний друг Ганса ещё с детского приюта.

– Рано или поздно имперцы выдавят эми с их земель, и они, не имея духа защищаться побегут к нам – кто по морю, кто через горы, – ответил ему капитан Скорцени, герой войны и мастер ратного дела.

– Они уже бегут и заселяют наши же города. Но не через горы. Да и к тому же на пути у них Альпия. И нам у Альпийцев много чему стоит поучиться – мало того, что они держатся особняком от всей нашей мирской суеты, так ещё и богатеют на наших же войнах и в миграционных вопросах они куда более компетентны…

– Отставить вопросы! Мы уже возвращаемся домой.

Даже у подходов к крепости было слышно отборную ругань матерых вояк. На стенах зашевелились: десять человек резво выбежали из двух конусообразных башен и заняли огневые позиции. В доли секунды они нацелили огромные, размером с человека, темные боевые луки на отряд разведчиков. «Никогда к этому не привыкну», – подумал про себя Ганс.

Чтобы избежать неожиданной атаки и проникновения в крепость, возвращающийся отряд должен был оценить обстановку вокруг и произнести кодовое слово. Конечно, это были свои, и их было прекрасно видно, но боевой устав строго предписывал именно это, а значит нужно выполнять. Именно из–за жесткой дисциплины своих армий королевства Южного союза и продолжают оставаться независимыми.

– Назовите себя! – крикнул солдат из башни, выглядывая из бойницы только темным шлемом с забралом.

– Ты снова потерял своего медвежонка, а, Арни?

Диким хохотом залилась стена, и строй, казалось бы, каменных солдат, стоящих на страже границы, приобрел оттенок человеческого, но тут же успокоился и вновь принял непоколебимый для себя вид: устав – есть устав. Ганс получил затрещину от командира, принял на себя его грозный взгляд и постарался сделать вид, что не будет так больше делать.

– Солнечное зарево, – прокричал командир. Почти мгновенно широкие двойные двери из старой, местами гнилой древесины, были открыты. К таким приемам тут давно уже привыкли. Командир схватил Ганса за плечо и хотел было сказать что–нибудь гадкое и едкое, но промолчал и пригрозил кулаком. Огромный солдат, на голову выше любого бойца, доспехи которого были выкованы по индивидуальному заказу – настолько он был огромным, грозил Гансу кулаком, который даже без перчатки, казалось, был, размером с его голову. На секунду Гансу показалось, что все вокруг исчезло, подступающая тьма ночи уже заволокла все вокруг, но командир просто улыбнулся.

– Ганс, черт побери! Хватит уже! Если ты и дальше продолжишь нарушать требования устава, будешь зубной щёткой сортиры драить, понял!?

– Понял, капитан, – совсем детским невинным голосом ответил он.

Только успев войти в крепость, отряд обхватила толпа зевак. Это происходит каждый раз. Когда в твои обязанности входит лишь бесконечное наблюдение за пустынными пейзажами гор, мелких бытовых дел по крепости, а иногда и подать заключенным еды, разведка становится едва ли не самым интересным занятием. Каждый боец рвался в разведку, и плевать, что нужно сделать и куда идти. Но далеко не каждому такая привилегия была дозволена: в разведку брали только лучших.

– Ну, что слышно?

– Идут? Ну, скажите, что идут!

– Капитан! А можно меня в следующий раз?

– Как вы до сих пор живы? Там же страшный гололед, ещё и вьюга поднимается!

Сотни вопросов, в том числе и далеко не относящихся к разведке были устремлены к уже итак уставшим от дня разведчикам. По уставу отвечать было запрещено до приказа командира, но здесь все солдаты – братья. И конкретно по этому пункту никогда не было секретов между боевыми товарищами. Даже капитан Скорцени, который во всем старался жить по уставу, а так бывает, когда ты большую часть жизни только и делаешь, что живешь по нему, был очень лоялен к вопросам братьев. Сняв шлем и прислонив к груди, он доложил товарищам о результатах разведки.

– Альпия продолжает отражать атаки беженцев с Эмирата, горы со времен падения людей так никто не пересёк. Всё как обычно.