Михаил Серегин - Основной инстинкт

Она вновь повернула к Казанскому и вышла из того перехода, в который только что спустилась. Вера посмотрела в сторону автобуса, который сажал желающих совершить экскурсию по Москве, и увидела, что два парня с рюкзаками вновь смотрят на нее и чему-то смеются.

«Как они могут смеяться! – подумала Вера. – Они смеются надо мной! Я… Я убью их!»

Ладони ее сжались в кулаки. Она расстегнула сумочку и начала шарить в ней в поисках пистолета. И тут только вспомнила, что выбросила его после того, как выстрелила в Седого.

«Господи! – подумала она, опомнившись. – Что я делаю?! Что мне сделали эти два молодых балбеса? Почему я захотела их убить?»

И тут же ей в голову пришла мысль о Викторе. Он сейчас лежит, не имея возможности пошевелиться, потому что каждая попытка освободиться от веревки и наручников будет причинять ему невыносимую боль в раненой ноге.

«Мне нужно домой! К Виктору! – застучала в голове Веры настойчивая мысль. – Теперь он полностью мой. Никакой Седой его у меня не отнимет. Седого больше нет. Есть только Виктор и я…»

Мысль о Викторе привела ее в себя настолько, что она сообразила, что доехать до Ховрина на машине будет гораздо быстрее, чем на электричке, и она направилась к проезжей части ловить машину.

Парни все смотрели на нее и все так же смеялись. Но теперь их смех не вызывал ненависти Веры. Она поняла свою цель, о которой думала, глядя на снующих вокруг нее людей минут десять назад. Ее цель – Виктор. Она должна быть рядом с ним. Потому что теперь он принадлежит только ей и больше никому. И она тоже принадлежит только ему. Никто и ничто не в силах их разлучить.

Подумав об этом, она смогла даже улыбнуться. Мысль о том, что она неразрывно связана с Виктором, подействовала на нее умиротворяюще, словно стакан легкого сухого вина, от которого начинает слегка кружиться голова и весь мир кажется созданным для тебя и любящим тебя.

Вера так и проулыбалась всю дорогу блаженной и бессмысленной улыбкой. На душе было спокойно и радостно.

У самого подъезда ее дома к ней обратился с вопросом молодой парень с открытым лицом, на котором играла непосредственная открытая улыбка, слегка глуповатая, наверное, такая же, какая была и у нее на лице в этот момент.

– Что? – спросила Вера, очнувшись. Она не слышала обращенного к ней вопроса.

– Извините! – смущенно пожимал плечами парень, переминаясь перед ней с ноги на ногу. – Я забыл код. Потерял куда-то бумажку, на которой она мне написала. Дверь в подъезд не могу открыть… А она там ждет. А я тут… Глупо так все…

– Идемте! – засмеялась Вера. – Женщина не должна ждать долго. Я помню код без бумажки.

Они вместе с парнем вошли в подъезд. Он нажал кнопку вызова лифта.

– Вы на какой этаж? – спросил у нее парень.

– На восьмой! – улыбнулась Вера.

– Чудеса! – сказал, так же глупо улыбаясь, парень. – Мне тоже на восьмой!

Они так и ехали все восемь этажей – глядя друг на друга с глупыми улыбками на лицах.

На восьмом они вышли, парень пропустил ее вперед и, посмотрев, к какой двери она направилась, сказал:

– До свидания! Спасибо вам большое! Вы мне очень помогли.

– Пустяки! – ответила Вера и достала ключи из сумочки.

Парень куда-то исчез, наверное, вошел в соседнюю квартиру, хотя Вера и не слышала, чтобы хлопнула дверь. Но она уже и не думала о нем, поглощенная стремлением побыстрее увидеть Виктора и поскорее освободить его от веревки и наручников.

Едва она открыла дверь, как сзади послышался быстрый топот множества ног и в квартиру, сбив ее с ног и отшвырнув в сторону кухни, горохом посыпались омоновцы в зеленых пятнистых костюмах, с черными масками на лицах и автоматами в руках.

– Витя! – закричала Вера. – Витенька!

– Молчать! – резко произнес над ее головой глухой голос, и Вера почувствовала, как в рот ей заталкивают какую-то грязную вонючую тряпку. Она замычала, но крикнуть уже не могла.

В соседней комнате послышался сначала какой-то грохот, словно кто-то опрокинул стул, потом все стихло, и вдруг Вера услышала сначала сдержанный смех, а потом и откровенный хохот.

– Прекратить! – раздался там же сердитый окрик, и смех смолк.

– Давайте ее сюда! – услышала Вера и тут же почувствовала, как ее поднимают и ставят на ноги.

– Пошли! – сказал глухой голос за ее спиной. – Только без фокусов. Догоню – прибью!

Вера вышла в коридор и оказалась прямо перед тем самым капитаном, который расспрашивал ее во дворе разрушенного дома после убийства Поташина.

– Привет, старая знакомая! – сказал он. – А ты, однако, интересная штучка!

Вера замычала, затрясла головой, старясь выплюнуть тряпку изо рта. Капитан выдернул кляп, и она тут же крикнула:

– Что вы сделали с Виктором? Он жив?

– Мы? – искренне удивился капитан. – Мы с ним ничего не делали. Ты за нас сама все сделала. Пойдем-ка!

Он провел ее в комнату и показал на кровать. Виктор все еще спал. Омоновцы не стали освобождать его от наручников, только веревку отвязали, и она валялась теперь на полу.

Вера хотела броситься к Виктору, но капитан удержал ее и вытолкнул опять в коридор.

– Сейчас приедут врачи, – сказал капитан. – Не волнуйся, ногу ему вылечат.

– А потом? – спросила его Вера. – Что будет с ним потом?

– Судить будут, – пожал плечами капитан. – Как обычно. За ним много подвигов числится. Мы его полтора года искали…

– Его расстреляют? – глухо спросила Вера.

Капитан вздохнул. Он взял Веру за плечо, провел ее в кухню, усадил на стул.

– Оставьте нас, – сказал он двум омоновцам, наблюдавшим из окна за подходами к дому, и, когда те вышли, спросил:

– На что ж ты надеялась? Не могу понять! Можешь ты мне объяснить, чего ты хотела? Ведь ему одна дорога была – в тюрьму!

Вера подняла на него глаза. В них стояли слезы.

– Я люблю его! – сказала она. – Это понятно? Я, потомственная проститутка, люблю этого мужчину! На что я надеялась? Не знаю! Ни на что! Только на то, что он останется жив, что его не убьют! Ответьте мне правду: его расстреляют?

Капитан покачал головой.

– Он получит на полную катушку, – сказал он. – Пожизненное. Он будет жить – в тюрьме и умрет в тюрьме. А ты выйдешь. Лет через семь-восемь… Ты зря застрелила Седого. Он был у нас на крючке. Мы следили за ним, ждали, когда он выведет нас на Виктора… Если бы ты этого не сделала, ты осталась бы на свободе. Ты сама привела нас сюда.

Вера замотала головой.

– Я не жалею о том, что убила Седого, – сказала она. – Я должна была это сделать.

– Впрочем, теперь это уже не имеет значения, – вздохнул капитан. Он словно не слышал, что сказала Вера, он продолжал свою мысль. – Вставай, пора ехать.

Вера посмотрела на него умоляюще.

– Можно, я еще раз на него взгляну?

Капитан промолчал.