Елена Крюкова - Железный тюльпан

— Я хочу сказать, помоги избавить меня от него.

— Так-так, помоги-спаси. — Игнат насмешливо покосился на меня. От его красивых губ пахло табаком. Красавчик Игнат. Брат красавчика Женьки Лисовского, алмазного босса, сам алмазный босс. В постели рядом со мной. Еще слегка вспотевший после праведных трудов. — И что же мне за это будет, как говорят пацаны-третьеклассники?

Я уже знала, клянусь, о чем он меня спросит. По блеску его глаз. По вздрогу его красивых губ.

— Выходи за меня за это замуж, а, Люба-Алла?.. Слабо тебе?..

Я даже не смогла опешить, потому что у меня не было времени.

Времени нет никогда ни на что, Алка.

Сделка. Какая изящная сделка. Ты выйдешь за него замуж, и он тебя прикроет, у него наверняка мощная крыша. Прикроет так, что тебе нечего будет беспокоиться о судах-пересудах, Игнат Лисовский купит всех судей с потрохами. Все так просто. Замуж — и крыша. Крыша — если замуж.

И тебе крышка.

Все ясно, Алка, ты в мышеловке. В еще одной.

И когда только этот младший Лисовский успел в тебя втюхаться до такой степени, что — на тебе, девочка, руку, сердце и все с ними впридачу?! Невероятно.

Как невероятно?! Ты что, считаешь, что в тебя нельзя влюбиться и от тебя, блестящая Люба Башкирцева, нельзя потерять голову?!

Он не теряет головы. Видишь, как он насмешливо, прищурясь, смотрит на тебя.

А может, это всего лишь шутка. Всего лишь веселая шутка. Подберись, Алка. Соберись, как для прыжка. Тебе же так часто приходилось прыгать. Даже с высокой платформы на заснеженное полотно, с риском сломать ногу и разбить голову, когда за тобой в один прекрасный январский день гнались трое с ножами в руках и початыми бутылками в карманах. О Россия, страна водки и ножей. Ножи, как это традиционно. Мы — азиаты. Нас голыми руками не возьмешь.

— Ха-ха, — отчетливо сказала я. — У меня даже голова закружилась, Игнат. Плесни мне немного сухого. Я не люблю эту кислятину, но дай горлышко промочить.

Он взял со столика бутылку «тибаани», налил мне в бокал. Я села в подушках и отпила. Быстрей. Алла, быстрей. Ты слишком долго думаешь.

— Я…

Прокуренный подвал. Темный силуэт виселицы с троллейбусной кожаной петлей. Мертвые тараканы, приклеенные к ночному горшку. Мясорубка в тазу с резиновыми утками. И эта ржавая дверь гаража с процарапанным во всю ширину железным цветком. И это темно-смуглое, огненное тело, летящее сквозь меня степной стрелой с дрожащим опереньем. Эти единственные руки.

— Что умолкла, пташка?..

Он взял меня за подбородок. Я вспомнила, как брал меня за подбородок Сим-Сим, когда хотел ударить. Беловолк, когда хотел изругать. Тот, в кладовке у Белорусского, нанятый Зубриком, что поигрывал пистолетом перед моим носом.

Игнат, зачем ты взял меня за подбородок. Меня, шлюху со стажем. Я же устала от этого жеста. Если бы ты не взял меня за подбородок — я бы сказала тебе «да».

— Нет, Игнат. — Горло мое свела судорога, когда я глотала вино. — Я не пойду за тебя замуж.

— Ну и дура. — Он плеснул «тибаани» себе тоже. — Извини. Но ты дура. Ты была бы тогда под защитой. Со мной — под защитой. Я бы имел полное моральное право так прихлопнуть Горбушко, что он бы и имя твое забыл. Или так спрятать тебя, чтобы ни один хрен тебя не нашел. Или так опорочить «утку» Горбушко…

— Правду!..

— Правдой это быть не может. Правда это только наполовину — что ты не Люба. Но ты же не убивала Любу. Так растереть его в порошок, что он потеряет само звание журналиста навек. Есть много способов. Но для этого ты должна быть моей женой.

— А если я не буду твоей женой, ты не сможешь для меня все это сделать? Даже если я буду с тобой?.. Просто с тобой, Игнат?.. Останусь твой любовницей?..

— Любовницей?.. — Я увидела, как изменилось выражение его лица. Как оно подернулось серой, будто табачной, дымкой. Как прорезалась между бровей длинная вертикальная морщина. — Лю-бов-ни-цей… Да-а-а… Большего я, видно, недостоин.

Меня осенило. Он меня любит.

И когда успел полюбить? Две-три-четыре встречи, сидение в кафе, поход к Бахыту в антикварную галерею, несколько незначащих телефонных разговоров…

Да он же любит тебя, Алка, по-настоящему. И он не захочет твоей свободы. Он не захочет делить тебя ни с кем. Он хочет всего, чего хочет обыкновенный человек на земле, мужчина. Совместного сна в одной постели. Совместного кофе по утрам. Совместного отдыха. Совместной жизни. Он хочет жить вместе с тобой, Алка. Жить. Ведь это же так просто.

Надо мной нависло его красивое, теперь такое взволнованное, скинувшее светскую маску лицо. Я вжала голову в подушки.

— Я хочу, чтобы ты родила мне ребенка, Люба… Алла. Думай. Это шанс. Я даю тебе время подумать.

Я лежала в постели неподвижно. Закурить бы. Или выпить, не закусывая, полный стакан водки. И закрыть глаза.

— Тоже неделю? — мертво спросила я.

Толстая Анька смотрела на Серебро, как на придурочную. Схватила ее за плечи, потрясла. Будто хотела вытрясти из нее остатки той глупости, которую Серебро сморозила.

— Что ты порешь! Как ты можешь! Что ты мелешь! Ты все выдумала!

— Ничего я не выдумала. Я сама слышала. Собственными ушами. У меня же есть уши, Анька.

Акватинта опять затрясла ее. У Серебро выпала из уха сережка.

— Ты, мать!.. Потише… Вот сережку ищи теперь, она же золотая, в щель закатится…

— Выкинь то, что услышала, из башки! Это все чушь! Они, наверное, поддатые были… — Анька щелкнула себя пальцем по шее. — Мало ли что люди брешут, как собаки…

— Они не собаки, Анька. И я не глухая. — Серебро поправила длинные светлые волосы, выбившиеся из-под заколки. — Я обязательно скажу Алке. Алка вообще спятит. Она должна быть на стреме. Я должна ее предупредить.

Акватинта повернула свои сдобные телеса к кухонной двери.

— Мясо! Мое мясо сгорит!.. Инка, пожрешь со мной?..

— Великий пост, мать.

— Ты что, уверовала, старушка?.. Рановато…

— Да нет, смеюсь. — Серебро нацепила кожаную мальчишью фуражку — ей всегда шли мужские шляпы. — Не держи меня. В жизни все надо делать быстро. Пойду Алку, дуру, предупрежу. Кто не успел, то опоздал.

Я позвонила Бахыту. Его не было дома. Трубку взяла Рита.

— Рита?.. Здравствуй. Это я.

Пауза. Колотьба под ребрами. Только бы не бросила трубку.

— Я узнала тебя, кошка. Что хочешь?

— Встречи.

— Будешь просить? Нищим не помогаю. Да ты и не нищая. Ты богатая. У тебя есть, на чем заработать деньги.

Теперь помолчала я.

— Я не хочу ничего просить у тебя. Я знаю, это ты убила Лисовского-старшего. Я выхожу замуж за младшего. В связи с этим у меня к тебе есть вопросы.

— Приезжай.

— Я не хочу к тебе домой. Встретимся где хочешь, но не у тебя дома.

— Боишься?.. Бойся. С тобой сейчас, рыбка, все может случиться.