Фридрих Незнанский - Тень Сохатого

— Нет. Объект осторожен, как лиса. У него профессиональное чутье. Но мой Филя Агеев был у Самойлова на лекции в техническом университете. Любимое выражение профессора — «Утро покажет, что вечер прошляпил». И еще одно — «Куй железо, пока тепленькое». Это можно использовать.

— Можно, — согласился Турецкий. — Что еще?

— С любовницей все подтвердилось. Правда, запись сделать не удалось. Объект обнаружил «жучок».

— Ясно. Это все?

— Пока да. Очень сложный объект, Александр Борисович. Чутье у него — просто звериное.

— Продолжай работать, Деник. И скажи Филе, чтоб сильно не высовывался.

— Ладно.

На этом разговор был закончен…

Что ни говори, а сделано за два дня было немало, и наконец работа эта стала давать свои — зримые и весомые — результаты. Звонок «агента в бейсболке» стал первым тому подтверждением.

— Александр Борисович, нам нужно срочно встретиться, — сказал агент, и голос его при этом потерял львиную долю своей прежней невозмутимости.

— Надо так надо, — согласился Турецкий. — Где и когда?

— Сегодня вечером, в сквере… — Агент продиктовал, вернее, описал Турецкому местонахождение сквера и расположение скамейки, на которой собирался его ждать.

Александр Борисович согласился, и встреча состоялась в тот же вечер.

«Агент в бейсболке» выглядел не так, как прежде. От его всегдашней оцепенелой невозмутимости не осталось и следа. По подрагивающим на челюсти желвакам, по напряженно прищуренным глазам было видно, что он изо всех сил старается держать себя в руках. Но, несмотря на все усилия, получалось у него плохо. Агент был вне себя от ярости.

— Ваши люди ходят за мной по пятам, — холодно сказал он. — Они даже подключились к моему телефону. И ведут они меня вполне профессионально.

— Не слишком профессионально, если вы их засекли, — заметил на это Александр Борисович.

Агент качнул головой:

— Это случайность. И заметил я их всего пару раз. Но я постоянно чувствую их незримое присутствие. У таких людей, как мы с вами, Александр Борисович, сильно развита интуиция. Или, как любили раньше говорить сыщики, нюх.

Турецкий закурил и безмятежно помахал перед лицом, разгоняя дым.

— Допустим, — сказал он. — Допустим, за вами действительно кто-то следит. Но почему вы решили, что эти люди работают на меня?

Лицо агента исказила гримаса нетерпения.

— Бросьте, Турецкий, — резко сказал он. — Я ведь не вчера на свет родился и кое-что могу. Беда в том, что обнаружил я их слишком поздно. Я не знаю, с каких пор они меня ведут и прослушивают и что за это время успели выведать. И это меня сильно нервирует.

Александр Борисович стряхнул с сигареты пепел и насмешливо спросил:

— Да что они могли про вас узнать? Вы что, жене изменяете, что ли?

Лицо агента слегка побледнело. Турецкий удивленно поднял брови:

— Вы что, серьезно? Вы в самом деле изменяете супруге? — Затем небрежно пожал плечами и добавил: — Да хотя бы и изменяете, что тут такого необычного? У многих мужиков рыльце в пушку, и ничего — живут. Хотя… — Тут Александр Борисович лукаво покосился на агента. — Как сказал недавно один депутат: «Изменить жене — это все равно, что изменить родине!»

— И опять вы кривляетесь, — неприязненно констатировал агент. — Я не заслуживаю такого обхождения, Александр Борисович. До сих пор я лишь помогал вам. И теперь… В общем, я хочу, чтобы вы выполнили три моих просьбы. Я думаю, что заслуживаю вашего…

— Участия? — с иронией подсказал ему Турецкий.

— Пусть так, — кивнул агент. — Во-первых, вы прикажете парням из «Глории» оставить меня в покое. Это, кстати, в их же интересах. Они мешают мне жить и работать, а я не люблю, когда мне мешают. Во-вторых, вы немедленно, прямо здесь и прямо сейчас, расскажете мне, что вам удалось про меня узнать. И в-третьих, если у вас есть какие-то аудио — и видеоматериалы — вы отдадите их мне.

Некоторое время Александр Борисович молчал, покуривая сигарету и стряхивая пепел в урну. Затем повернулся к агенту и сказал насмешливым голосом:

— А вы смелый человек. Вот смотрю я на вас сейчас и ищу ответ на один забавный вопрос — только никак не могу его найти.

— На какой? — равнодушно спросил агент.

— Да вот не знаю, что мне мешает дать вам по морде? «Прямо здесь и прямо сейчас».

— Это было бы глупо, — сказал агент.

— Ну да, глупо, — согласился Александр Борисович. — Зато от души.

— Вы нарываетесь, Турецкий, — сказал агент.

— Именно это я и делаю. А теперь послушайте меня: наблюдение за вами будет продолжаться столько, сколько я сочту нужным. Материалов на вас мы собрали множество. И измены жене — лишь малая их толика. В общем, мне есть, чем вас урыть, и нарываюсь я не зря.

— И вы пойдете на это? — с сомнением спросил агент.

— Можете в этом не сомневаться, — заверил его Турецкий. — Вы много обо мне знаете и знаете, что я всегда довожу дела до конца.

Некоторое время агент размышлял. Затем с легким вздохом произнес:

— Ну хорошо. Я понял, к чему вы клоните, Турецкий. Признаюсь, я бы и сам с большим удовольствием набил вам морду, но долгий жизненный опыт научил меня одной важной вещи — с кем бы ты ни имел дело, нужно всегда искать компромиссы и уметь договариваться.

— Вот это уже ближе к делу, — кивнул Александр Борисович.

А агент с видом человека, пошедшего на сделку с дьяволом и сбросившим со своих плеч груз ответственности, спросил:

— Итак, что вы от меня хотите?

Турецкий заговорил неторопливым, спокойным голосом:

— Расскажите мне, кто стоит за спиной людей, устроивших охоту на Боровского и обложивших его красными флажками.

Вопрос агенту явно не понравился.

— Вы хотите, чтоб я назвал вам имя? — холодно отозвался он.

— Да.

На плоских губах агента повисла вялая усмешка:

— А разве у государственной машины подавления может быть одно имя?

— У машины — нет, — сказал Александр Борисович. — Но вам не удастся убедить меня в том, что приказы исходят прямо из Кремля.

— Почему?

Тут уже Турецкий вздохнул так, словно ему давно уже надоело повторять одну и ту же прописную истину, причем человеку, у которого явные проблемы со слухом:

— Я не буду перечислять вам факты, которые противоречат этому утверждению. Хотя еще неделю назад я бы с вами, скорей всего, согласился. А сейчас я просто напомню вам ваши же слова… Что вы там говорили насчет нюха?

— Я говорил, что у нас с вами он есть.

— Вот именно. Поэтому хватит метафор, и отвечайте на мой вопрос.

Однако агент вновь качнул головой:

— Я не имею права называть вам имена, Александр Борисович. Это противоречит моей профессиональной этике.

— Ложь, — резко сказал Турецкий. — У вас нет никакой профессиональной этики. Ваша контора всегда руководствуется исключительно соображениями целесообразности.