Андрей Троицкий - Пропавшая в Москве

Васильев положил на стол листок бумаги и продолжал рассказ. Он говорил тусклым бесцветным голосом, не глядя на собеседника. Одновременно адвокат собирал цепочку из конторских скрепок, цепляя одну за другую. Когда работа была готова, все скрепки использованы, он неторопливо начинал отцеплять одну от другой, разбирая цепочку. И так до бесконечности.

– Попахивает идиотизмом или мистикой, – вздохнул Васильев. – Дети растут в сиротском приюте, как чертополох на свалке. Их никто в упор не видит. Их не замечают годами. И вдруг такое трогательное внимание к отдельно взятому сироте. С чего бы? Откуда взялась эта чуткость, эта забота о судьбе брошенного ребенка? Сроду не наблюдал такого явления. И плюс оперативность. Больные дети ждут анализов неделями, а то и месяцами. А тут и ждать не надо. Действие разворачивается со скоростью света. Я уж не говорю о том, что обычным больным получить направление в профильную московскую клинику – задача архи сложная. Решается она через знакомства или взятки. А Коля уже в Москве. И его консультирует какой-то именитый профессор. Может быть, будущие приемные родители способствовали этому чуду?

– Ни в малейшей степени. Лайза и Стив последний раз видели Колю шесть дней назад, – Радченко, крутил на пальце брелок на стальном кольце. – В этом детдоме свидания разрешены не чаще, чем раз в неделю. Короче, никаких жалоб на головные боли и бессонницу в помине не было. И вдруг закрутилась эта музыка.

– Что ж, желаю удачи, – Васильев снова собирал цепочки из скрепок. – Если есть возможность, откажись от этого дела. Плюнь на него и забудь навсегда.

– С чего это вдруг?

– Я привык доверять своей интуиции, – ответил Васильев. – Она подсказывает мне, что за всеми этими манипуляциями скрывается скверная история. И очень опасная.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, скажем, похищение ребенка с целью трансплантации внутренних органов. Или еще что-нибудь. Пострашнее. Нечто похожее случилось в одном областном детдоме, когда оттуда якобы сбежали три мальчишки и одна девочка. Через месяц в соседней области их трупы нашли в заброшенном канализационном коллекторе. Еще у живых детей удалили все, что только можно удалить. Печень, почки, глазные яблоки… А следователь прокуратуры, который слишком рьяно раскручивал преступление, погиб при невыясненных обстоятельствах. Через год розыскное дело списали в архив. С резолюцией: «В связи с невозможностью найти подозреваемых». Якобы эти подозреваемые, иностранцы, скрывались за границей.

– Страшные истории только возбуждают воображение.

– Все шутишь? – усмехнулся Васильев. – Пора стать серьезным человеком. Сейчас можешь заехать в больницу, откуда мальчика отправили в Москву. Там есть один человечек, который ходит на воле, потому что я очень за него хлопотал. Он даст тебе копию направления Степанова на обследование и лечение в московскую клинику. Эта бумажка пригодится.

Радченко спустился вниз, застегнул «молнию» куртки и забрался в седло мотоцикла. Он подумал, что исчезновение мальчика может быть как-то связано с похищением Джейн Майси. Если Колю удастся найди, это будет… Радченко не довел мысль до конца. Выжал газ и рванул с места.

Дима Радченко оказался в приемном покое одной из московских больниц, когда солнце уже сползало за крыши домов, а город накрыли первые сумерки. Перед визитом сюда, Радченко успел заскочить домой, сменив кожаный прикид байкера на приличный костюм и плащ, а мотоцикл на темный седан.

Дежурный врач долго разглядывал копию направления Коли Степанова, листал регистрационный журнал. Наконец поцокал языком и сказал, что ничем помочь не может. Мальчика с таким именем и фамилией в онкологическое отделение не поступал. В ответ Радченко выложил на стол удостоверение члена Московской коллегии адвокатов. А рядом бросил визитную карточку самого скандального московского журналиста, перед которым трепетали даже сильные мира сего. Этот козырь бил все карты.

– Если мальчик не найдется, мой друг приедет сюда прямо сейчас, – с мрачным видом пообещал Дима. – И вся эта темная история попадет в газеты. Легким испугом ни вы, ни ваше начальство не отделается. Это я обещаю.

Сидевший за столом врач положил в рот мятную конфетку. И стал дышать в сторону, чтобы посетителя не накрывало облако свежего водочного перегара. Он снизу вверх поглядывал на Радченко, взвешивал шансы и просчитывал варианты. Блефует этот черт или говорит правду – вот вопрос. Скорее всего, врет, как и все адвокаты. Тот журналист не станет мотаться по городским больницам в поисках сенсаций. Всем известно, что он кусает только того, кого велят тяпнуть его хозяева с Лубянки. Обливает дерьмом тех, кого велено облить дерьмом.

А если посетитель все же не блефует? Поди, разберись. Особенно с пьяных глаз. По виду этот Радченко – серьезный господин. Дежурному врачу мучительно захотелось добавить еще сто пятьдесят водки. И заполировать это дело бутылочкой пива.

– Вы вот что: садитесь на диванчик и ждите. А я сейчас… Постараюсь навести справки. Такое иногда случается: больной поступил, а в журнале регистраций отметки нету. Ну, забыли в спешке записать.

Врач решил, что в эту историю ему не надо ввязываться. Пусть отдуваются те, кто притащил сюда мальчишку. А он человек маленький, неприятности ему без надобности. Вызвав на пост медсестру, он вскочил с места и потерялся в бездонной темноте коридора.

Радченко так долго сидел на диванчике возле входной двери, что потерял счет времени. Наконец явился тот же дежурный врач и, подхватив посетителя под локоть, потащил его через бесконечный лабиринт переходов и лестниц. Оставив Диму перед дверью с табличкой «заведующий отделением», дежурный врач исчез. А Радченко, переступив порог кабинета, столкнулся с грузным человеком с черными узкими усами и глазами карточного мошенника. Человек был одет в мятый халат, на голове косо сидела медицинская шапочка.

Помяв руку посетителя в своих больших теплых ладонях, врач представился: Рахат Бесиков. В данный момент исполняющий обязанности заведующего онкологическим отделением. К месту и не к месту исполняющий обязанности заведующего кивал головой. И вставлял в разговор бессмысленную фразу «как полагается».

– Врач в отпуске, все как полагается, – Рахат все не выпускал руку Радченко. – А я так сказать… Ну, как полагается, заменяю его на этом высоком посту. Жалоб от больных, как полагается, нет.

Он внимательно прочитал удостоверение Радченко, упал в кресло, вытащил из-под стола графин толстого стекла. Нацедил в стакан желтоватой несвежей воды и прикончил сомнительную жидкость в два глотка. Дима присел на край стула, ожидая, когда Бесиков снова обретет способность говорить. Но тот молчал, только тяжело дышал, вытирая носовым платком капли воды со столешницы. Потом снял с головы шапочку и стал мять ее пальцами, как пекарь мнет лепешку свежего теста.