Андрей Троицкий - Пропавшая в Москве

Девяткин подумал, что экстрасенс Антонина Белова живет слишком далеко от Москвы, да и место здесь не самое живописное. Он поставил на землю тощий портфель, вытащил из кармана кусок бумаги, на котором был нарисован план местности. Если двинуть напрямик, через лесопосадки, путь сократиться вдвое. Нужно перейти овраг, а дальше дорога через поле…

По настилу из обледеневших досок, он съехал с платформы вниз как на коньках. Поднял воротник плаща, надвинул на лоб кепку. Через поле вела кочковатая грунтовка. Ветер дул в лицо, колкие снежинки летели за ворот плаща. Миновав сосновые посадки, в низине он увидел новые ряды деревьев. И тут, сломав подметками корку льда, провалился в глубокую лужу, зачерпнул ботинками воды. Девяткин чертыхнулся, постоял минуту, дико озираясь по сторонам, но не увидел ничего кроме снежной крупы, летевшей с неба.

Огибая лужи, он зашагал вдоль обочины дальше, размышляя о том, что внутренне не готов к сюрпризам природы. Конец апреля. Еще вчера светило солнце, пахло растаявшими помойками, ветер гонял по асфальту бумажный мусор. А в душе шевелились странные чувства, не имеющее определенного названия. Хотелось позвонить знакомой женщине, брюнетке с потрясающей походкой. Назначить свидание у памятника Пушкину и явиться на встречу с охапкой свежих тюльпанов.

Но весну съел налетевший из Арктики циклон. Потрясающей брюнетке он не позвонил, потому что в составе оперативной бригады был вызван в район Строгино. На берегу Москвы-реки на задах спасательной станции нашли расчлененный обезглавленный труп мужчины. Точнее, фрагменты тела, упакованные в пакеты и сложенные в огромный мешок. Пришлось заняться бумажной работой, исписать несколько страниц протокола. А потом накоротке переговорить с судебным экспертом, мрачным парнем, насквозь провонявшим формалином.

Эксперт сказал, что убийство, видимо, произошло недели три назад, где-то на квартире. Тело расфасовали по пакетам, сложили в мешок. Труп распиливали ножовкой, а не рубили топором. Значит, убийца человек опытный и осторожный. Он боялся потревожить соседей.

«Ищите голову, – посоветовал эксперт. – Без нее личность погибшего не установим». «Поищем», – неуверенно пообещал Девяткин. И подумал, что убойный отдел получил еще одно безнадежное дело, которое никогда не будет раскрыто.

Через полчаса он, помахивая портфелем, вышел на асфальтовую дорогу. Наверняка, сегодня можно воспользоваться служебным положением и задать экстрасенсу Антонине Беловой пару личных вопросов. Есть у Девяткина надежда, что на стороне у него растет сын. Парню уже шестой год. Но вот его мать, особа с несносным характером, не идет на контакт с бывшим любовником. Она не отвечает на телефонные звонки, отказывается встретиться и поговорить. Отсылает обратно подарки, что Девяткин отправлял на праздники. По датам, срокам и обстоятельствам все совпадает, да и мальчишка похож на Юрия Ивановича как две капли воды, но… Девяткин прибавил шагу.

Он прошел вдоль улицы, застроенной вросшими в землю деревянными домами. Где-то вдали, в туманной дымке виднелись старые кирпичные стены текстильной фабрики. Труба котельной пускала в небо клубы ядовито-желтого дыма. Навстречу попалась старуха, закутанная в платок, из которого торчал синий нос, похожий на кукиш. Бабка что-то прошамкала беззубым ртом и двинула дальше. Девяткин молча кивнул в ответ, остановился на середине моста и минуту смотрел на серый поток воды, бегущий внизу. Речка не слишком глубокая, видно дно, покрытое камнями.

Теперешний сожитель Беловой, – водитель грузовика некто Борис Панкратов, сумасбродный верзила, несдержанный на руку. Выпивая, он страдает припадками буйной ревности. Тогда достается не только Беловой, но и посторонним людям. С этого вот моста Панкратов сбросил трех мужчин, случайных прохожих. У двоих травмы средней тяжести, переломы рук и ног, третий пострадавший остался без передних зубов.

Несколько лет назад Боря получил за хулиганство два года с отсрочкой исполнения наказания. На этот раз от тюрьмы его спасли московские милиционеры. Белова ползала на коленях перед начальством, обещала все отработать, просила не доводить дело до суда, выпустить сожителя из областного изолятора временного содержания. Панкаратова лечили от алкоголизма. Теперь он сделался немного тише и решил узаконить отношения с сожительницей.

Девяткин толкнул калитку и, поднявшись на крыльцо, постучал в дверь портфелем. Послышались шаги, тихие ругательства. Наконец упала цепочка, щелкнул замок, дверь чуть приоткрылась.

– Кого еще черти принесли? – спросил из темноты хриплый голос. Мужчина, не дожидаясь ответа, выдал порцию отборной брани. Закашлялся и добавил. – Я как раз хотел ружье зарядить. Хотел проверить, не сырой ли порох. И тут ты нарисовался… Вовремя.

– На себе проверь, олух, – Девяткин с силой пнул ногой дверь и вошел в полутемную прихожую. – Я из милиции. Тебя Тоня не предупреждала?

– Прошу прощения, гражданин начальник, – Боря изобразил что-то вроде полупоклона и принял из рук гостя мокрый плащ. – Из головы вон. Не разглядел спросонья, что начальство пожаловало. Завтра мне в рейс. Отсыпаюсь. Да, такие дела, шоферские…

Девяткин снял кепку и посмотрел на отражение в тусклом зеркале. Панкратов стоял навытяжку, по-солдатски выпятив богатырскую грудь.

– Вы по делу пожаловали? Или как?

– Ты вот что, Боря… Отставь свои умные вопросы. Исчезни из дома часа на полтора. У нас с твоей подругой разговор серьезный. А ты прогуляйся, воздухом подыши. Погода как раз того… Шепчет. И способствует.

Боря исчез в темноте коридора, а из кухни вышла женщина лет сорока, одетая в пестрое ситцевое платье в цветочек и жилетку, сшитую из кроличьих шкурок. Светлые волосы зачесаны на затылок, лицо можно назвать приятным, даже красивым. Если бы не печать усталости и ускользающий взгляд светлых глаз. Равнодушных и пустых глаз, будто жизнь вытекла из них вместе со слезами.

– Вы Юрий Иванович? – спросила женщина.

– Он самый, – покашлял в кулак Девяткин.

– Вон в комнату проходите. Сейчас я горячего чая принесу. С клубничным вареньем. Любите?

Гость хотел из деликатности отказаться, но передумал.

Девяткин выложил из портфеля пластиковый альбом, где рядом с фотографиями Джейн воткнули снимки ее отца, крупного предприниматели из Чикаго, шестилетней дочки Кристины. На край стола легла тонкая папка, хранившая несколько страниц печатного текста: подробное описание похищения Майси. Весь тот несчастливый день, расписанный по минутам. Сверху еще три страницы, сколотые скрепкой: краткая биография американки, справка из московского представительства компании «Хьюз и Голдсмит» о работе, которой она занималась в России.