Сергей Самаров - Враг мой – друг мой

Астамир все-таки спрыгнул с трибуны, воспользовавшись тем, что часовой заглядывал в распахнутый люк вертолета и беседовал с кем-то. Сейчас он уже придерживал автомат, чтобы оружие не звякнуло и все прошло благополучно. Три шага через проход... Недалеко от прохода выход со стадиона, который одновременно является входом на территорию батальона мотопехоты. Простая металлическая калитка. Сейчас калитка была распахнута, Астамир заглянул в нее и увидел только дорожку, окруженную с двух сторон кустами. Часового рядом не было. Видимо, калитка на замок закрывалась и здесь не держали постоянный пост. Может быть, и на замок не всегда закрывали. Зачем сейчас закрывать, если на стадионе стоит вертолет и там ходит часовой...

Откуда-то издалека слышались голоса. Шла большая группа людей. Несколько раз до тренированного уха Астамира донеслось восклицание «Осторожнее!». Значит, что-то несут. И Астамир, даже не составив никакого плана действий, вошел в калитку, сделал по дорожке десяток быстрых шагов навстречу людям и свернул в кусты. Оттуда ему несложно было наблюдать за происходящим, оставаясь самому невидимым. Он увидел, как четверо солдат несут носилки. На носилках человек. Астамир почему-то был уверен, что несут его отца. Еще трое шли позади, а четвертый вообще отстал от всех и тащил свернутый матрац.

Астамир не раздумывал, он не строил никаких планов, но действовал инстинктивно, повинуясь порыву. Едва группа прошла мимо, он выскочил из кустов и нанес человеку с матрацем удар прикладом в затылок. Остальные уже вошли в калитку и свернули к проходу на стадион. Ничего не услышали. Делом нескольких секунд было оттащить упавшего в кусты, разорвать его камуфлированную рубашку на полосы, связать руки и ноги и в рот втолкнуть кляп. Потом снова на дорожку, схватить матрац и побежать, догоняя группу. Носилки уже грузили в вертолет.

– Матрац где? – крикнул кто-то. – Давай матрац...

Астамир матрацем закрывал свое лицо и шел с ним так же неуклюже, как и его предшественник. Только тот был без автомата, но никто не обратил внимания на автомат Астамира. Матрац, конечно, следовало только подать, и кто-то из вертолета пытался вытащить его из рук Астамира, но Астамир упрямо лез по трапу в салон.

В салоне горела только одна тусклая лампочка, почти не дающая света. Но все же Астамир сумел увидеть, что на носилках в самом деле был окровавленный и перебинтованный отец. Матрац расстелили рядом, осторожно перенесли раненого на него и стали выходить.

Астамир вовремя понял, как ему вести себя. В задней части салона по бокам стояли какие-то большие белые баки. Незаметно отступив туда, в полную темноту, он спрятался за один из них. Из салона вышли все, кроме одного худосочного молодого офицера. Этот стоял и озирался. Потом кто-то вошел и приказал офицеру выйти, а сам склонился над отцом. Астамир высунулся побольше, чтобы рассмотреть человека, но видел только спину. Однако голос узнал сразу, как только начался разговор.

Это был полковник Раскатов...

Астамир слышал почти весь разговор отца с полковником. Только в конце, когда завели винты, пришлось напрягать слух, но все равно услышать удалось не все. Потом полковник вышел, и Астамир думал уже, что отец будет в салоне один, но туда взобрался тот самый офицер спецназа, что уносил отца со склона в санчасть, и с ним два солдата. Они уселись на откидных сиденьях.

Говоря честно, только перед взлетом Астамир осознал положение, в которое он сам себя поставил. Он оказался здесь, в замкнутом пространстве, один против офицера и двух солдат спецназа да плюс к тому же трех вертолетчиков. И обнаружить его могли в любую минуту, стоило кому-то сделать два шага в хвостовую часть. Но это не сильно беспокоило Астамира. Во-первых, он был рядом с отцом, и уже одно это успокаивало, во-вторых, гораздо больше волновало Астамира другое – сам полет. Он в свои годы много повоевал, сам много крови пролил и был несколько раз легко ранен. Он считал, что нет на свете вещи, которая испугает его. Но сейчас только он понял, что такое бояться ... Да, он боялся... Он боялся – полета...

Вертолет весь вибрировал, дрожал, и казалось невероятным, что такая махина может взять и полететь и людей понести. Да она в воздухе от одной вибрации развалиться должна... Астамир сам слегка дрожал и отдавал себе отчет, что его дрожь нервного характера. Он все ждал и ждал, когда вертолет взлетит, и что непременно произойдет нечто неприятное, но потом вдруг машину завалило набок так, что Астамир чуть не вывалился из своего укрытия. И только тогда он понял, что они давно уже летят и ничего страшного не происходит...

Так летели долго, минут двадцать... И ощущение страха начало притупляться... Оно почти исчезло, когда офицер спецназа вдруг пересел на пол, поближе к отцу, и стал разговаривать с ним. Потом офицер послал одного из солдат к пилотам. Солдат вернулся с человеком в комбинезоне, присевшим по другую сторону от отца. Отец начал говорить, а офицер записывал все услышанное в тетрадь. Отца было совсем плохо слышно, а скоро голос его так ослаб, что Астамир не мог разобрать ни слова.

А потом он совсем замолчал...

Офицер что-то спросил у отца, не дождавшись ответа, спросил повторно, уже громче и настойчивей. Но ответил ему человек в летном комбинезоне:

– Он умер...

Астамир замер, не желая верить в услышанное...

– Да... К сожалению... Умер... Он был сильным человеком и достойным уважения, несмотря на то что он был враг, – сказал офицер. – Жаль, конечно... Он не успел подписать свои показания... Я не знаю, насколько поверят нам. Будем подписывать сами: вы, я, солдаты. Вы все слышали, что он говорил...

И провел рукой по лицу отца, закрывая ему глаза.

– Я подпишу! – для самого себя неожиданно громко сказал, почти крикнул Астамир. – Я подпишу все, что сказал отец. Он так хотел.

Стволы автоматов солдат смотрели на него, но Астамир свой автомат отложил в сторону. Он принял решение... Он завершит то, что не успел завершить отец! Отец сам бы попросил его, но он не знал, что Астамир так близко...

– Разворачиваем вертолет, – спокойно сказал офицер. – В Дагестане нам делать нечего... Возвращаемся... А ты садись, чего стоишь...

Последние слова относились к Астамиру. Астамир шагнул вперед, выглянул в иллюминатор, за которым горы уже открыло утро, и сел рядом с отцом, взяв его за еще теплую руку...

Только подходя к казарме спецназа, Василий Константинович вспомнил, что все это время он даже и не думал о своем сотрясении мозга. А как только вспомнил, голова снова начала болеть.

С майором Макаровым встретились у крыльца.

– Сергей Вячеславович, таблетки, как в прошлый раз, нет больше? – спросил у Макарова.