Сергей Самаров - Враг мой – друг мой

Как ни странно, Раскатову вдруг показалось, что ему нечего сказать Умару. Утешать такого опытного воина, говорить банальные прописные истины не хотелось. Когда там, в Афгане, старший лейтенант Раскатов сам был ранен, майор ВДВ Атагиев тоже не утешал его. Правда, там раны не были настолько опасными... Тем не менее...

– Я не знаю, дотяну ли до госпиталя... – сказал Умар. – Я сильный... Я постараюсь...

– Ты постарайся, – повторил вслед за ним Раскатов. – Ты сильный...

– Умирать почему-то не хочется... Никогда не думал, что могу жизнью дорожить... А сейчас не хочется... Я ведь ни разу внуков не видел... А у меня их в Москве пятеро... Все внуки... Внучек нет... Как дочерей – тоже нет... Хотел бы с внуками заниматься, их воспитывать... И Астамира...

Зафыркал двигатель вертолета, потом винты зашумели и по металлическому телу машины пошла дрожь. Говорить стало сложнее, приходилось голос повышать.

– Как все случилось? – спросил все-таки Раскатов. – Кто там был?

– «Кладовщики»...

– Как они узнали?

– Это я у тебя хотел спросить... Я думаю, они ждали всех нас... А мы вышли только вдвоем... И потому не сразу стреляли... Пауза была слишком долгой... Нас должны были бы послать именно туда... «Кладовщики» тоже знают, что там нет часового...

– Да, – согласился Раскатов. – Это вариант...

Говорить громко Умару было трудно, и Раскатов, уловив движение пальцев Атагиева, наклонился ниже, чтобы слышать слова.

– К тебе Астамир должен прийти... Если меня похоронят, покажи ему могилу... Он перенесет меня к жене... И Астамиру помоги...

На языке вертелись слова о том, что рано думать о похоронах, что все обойдется, но Василий Константинович не захотел говорить это. Он только кивнул, давая Умару обещание.

– Позаботься о нем, если понадобится... Помоги, чем сможешь... Ему трудно будет... Он не жил мирной жизнью...

– Я помогу, – пообещал Раскатов.

– Кто со мной полетит?

– Старший лейтенант Рубашкин.

– Тот, что меня у пещеры «вырубил»?

– Нет, тот – Тихонов. Этот – второй, который высокий...

– Скажи ему, что я готов дать показания на «кладовщиков»... Пусть он запишет, я подпишу... Если я не доживу, показания останутся... Пусть свидетелей возьмет... И свидетель пусть подпишет... Так вернее будет...

– Хорошо, Умар. Мне хочется верить, что ты доживешь... Но я не буду утешать мужчину... Рана в самом деле очень опасная. Я пошел, меня зовут.

Старший лейтенант Рубашкин уже дважды звал полковника с улицы.

– Прощай... – тихо прошептал Умар, и слова его можно было понять только по движению губ. – Прощай, мне кажется, я совсем уже ухожу... Глаза закрываются, не вижу ничего, только белый-белый свет вокруг...

– Прощай... Отдохни... Во сне будет легче...

Раскатов сжал кисть Умара и вышел из вертолета.

– Товарищ полковник, – сразу встретил его старший лейтенант. – Пилоты говорят, что в два раза ближе лететь до госпиталя МВД в Дагестане, чем до Ханкалы... Но в Ханкале нас будут встречать сотрудники прокуратуры... Жаждут допросить Умара...

– В прокуратуру я сам позвоню. Если хотят, пусть в дагестанскую прокуратуру обращаются. Хотят, пусть сами туда летят... Допрашивать его будешь ты... Летите в Дагестан... Есть бумага, карандаш?

– И бумага, и карандаш, и ручка есть...

– Умар обещал все рассказать о «кладовщиках». Запишешь с его слов в присутствии свидетелей... Возьми свидетелей... Своих солдат, и для разнообразия механика вертолета, что ли... Запишешь. Умар подпишет... Пока у нас это единственная возможность получить показания. Астамир неизвестно где, и неизвестно, объявится ли...

– Сделаю...

– Все, не теряйте время... Номер моей трубки знаешь?

– Нет... Я и своей не знаю... – старший лейтенант вытащил одну из трофейных трубок, презентованных полковником офицерам.

– Набирай мой номер... – Раскатов продиктовал и вытащил собственную трубку, принявшую вызов. – Все, номера у нас в памяти... Как только доставишь Умара в госпиталь, звони... Сообщи... Все понял?

– Вроде бы, товарищ полковник, без проблем...

– С богом...

Лейтенант, командовавший погрузкой, и вне вертолета вертел по сторонам головой, кого-то отыскивая. Полковник проводил взглядом Рубашкина с парой бойцов, посмотрел, как закрылся люк, и спросил лейтенанта:

– Кого потерял?

– Тут какой-то человек был... Не из наших... Сейчас пропал...

– Не из ваших, значит, из наших, – ответил полковник. – Других я не видел... Отходим, машина взлетает.

Раскатов первым побежал в сторону, придерживая рукой косынку. Косынку придерживать не надо было, это не фуражка и не берет, – ветром не сорвет, но сработала привычка.

Раскатов проводил поднимающийся вертолет взглядом и вместе с санитарами вернулся в военный городок. Дежурный по КПП остановил его:

– Товарищ полковник, по поводу сегодняшних событий с вами хотел поговорить подполковник Расько. Он уже дважды звонил. И начальник штаба просил вас к нему зайти, как только освободитесь. Командир батальона, кстати, начальнику штаба звонит. У нас нет других телефонов, только внутренние.

– Какой у комбата номер? – спросил Василий Константинович.

– Я не знаю... Телефон в штабе у дежурного.

– Ладно. Я свяжусь... А начальник штаба...

– В штабе. На месте сидит.

В штабе дежурный капитан козырнул лихо, почти по-гусарски, даже каблуками звонко щелкнул и сразу повел полковника в кабинет начальника штаба майора Захватова.

– Капитан, ты открывал помещение с пленниками?

– Так точно. Все вдрызг, но двоих не хватает... Я сразу предположил, что эти двое своих же... Но кто-то им помог... Кто-то их выпустил...

– Когда были взрывы, один из этих двоих уже был застрелен за забором, второй там же уходил из-под обстрела... По времени не совпадает... А что с часовым?

– В санчасть доставили... Удар по голове – возможно, сотрясение мозга.

– А кто часового нашел?

– Солдаты караульного взвода.

– Где эти солдаты?

Капитан пожал плечами и распахнул перед полковником дверь кабинета начальника штаба.

Майор Захватов при появлении Раскатова встал.

Василий Константинович махнул рукой, прерывая уставные фразы, пожал майору руку и сел за стол. Сел на свое место и начальник штаба. Сел и ждал настороженно.

– Фамилии у нас с вами созвучные, – сказал Раскатов достаточно прохладно. – Надеюсь, и понимать друг друга мы будем созвучно. Это в ваших же интересах.

– Я не совсем понял вас сразу, не знаю, как потом будет, – сказал не менее холодно круглолицый и румяный майор. – Вы нам пытаетесь обвинения предъявить или мы тоже имеем право заявить о своих претензиях?.. Я не говорю сейчас о побеге бандитов, которых вы нам навязали под охрану, я сейчас говорю только о гибели караульного солдата, застреленного вашим офицером. Тем самым офицером, который накануне избил двух наших старших офицеров. Это что, открытый террор против нашего батальона?