Павел Орлов - Главное доказательство

Не был исключением и Ленинградский университет, где в числе прочих обучалась дочь китайского вице-консула в городе на Неве. Их семья уже несколько лет жила и работала здесь, поэтому девушка прекрасно говорила по-русски и запросто общалась со своими однокурсниками. Что касается дяди Коли, бывшего в ту пору, по его собственным словам, «высоким, кучерявым и умным», то у него с этой самой вице-консульской дочкой возник роман. Причем роман довольно-таки серьезный, ибо потенциальный тесть в один из выходных удостоил будущего философа чести быть приглашенным на обед.

К событию оному дядя Коля тщательно готовился целую неделю. Пришлось даже стрельнуть деньжат, чтобы купить приличную рубашку. У знакомого фарцовщика под честное слово был взят на вечер импортный галстук, а непослушные кудри были уложены в модном салоне на Невском проспекте.

В качестве «приемной комиссии» выступал мой будущий родитель. Критически оглядев своего друга и тезку с головы до ног, он удовлетворенно кивнул:

– Красавец! Даже теща не найдет, к чему придраться. Ты старайся там больше молчать и ничему не удивляться – тебя хотя бы за дурака не примут. И тогда, Николенька, дети твои, даст бог, будут на чукчей смахивать. Если, конечно, не обос**шься там сегодня с перепугу.

Вот и накаркал.

Правда, поначалу все было хорошо. Хозяева дома оказались довольно милыми людьми, свободно, как и их дочь, говорили по-русски, обстановка была непринужденной, и за столом потенциальный жених уже освоился настолько, что начал рассказывать смешные случаи из студенческой жизни. А рассказывать, надо отдать ему должное, дядя Коля умел. Где нужно – приврет, где нужно – умело обойдет пикантный момент, а где нужно – сделает деликатную паузу, чтобы слушатели могли вдоволь насмеяться.

Что же касается самого обеда, то китайская кухня произвела на гостя неизгладимое впечатление. Будучи по природе гурманом, он, истосковавшись на студенческой стипендии по вкусной еде, стремился попробовать каждое блюдо и живо интересовался рецептами диковинных яств. Хозяева лишь вежливо отшучивались, отвечая, что в Китае едят практически все, что растет или движется.

Наконец, подали горячее. Порезанные тонкими брусочками и слегка обжаренные в масле кусочки свинины, поданные на общем блюде, издавали дивный аромат. Перед тем, как отправить в рот, их обмакивали в особый соус, стоявший перед каждым в отдельной фарфоровой мисочке.

Это было нечто фантастическое… Как сам дядя Коля позже признавался, в тот момент он, ничтоже сумня-щеся, сожрал бы с этим соусом даже подметку от собственного башмака. И решил незадачливый студент, во что бы то ни стало, выведать секрет этого подлинного чуда восточной кулинарии, дабы иметь возможность хоть изредка побаловать им и себя, и товарищей по общежитию.

Жена вице-консула поначалу отнекивалась, но потом все же уступила настойчивости гостя.

Рецепт оказался довольно прост – уж его-то дядя Коля не забудет до самой гробовой доски. Берется баранья нога, моется под холодной водой, просушивается салфеткой, оборачивается в марлю и. вывешивается на солнце. Там она висит до-о-о-лго – аж до тех пор, пока на кости не останется и следов мяса. И тогда копошащаяся на дне марлевого мешка масса перебирается, промывается и растапливается на специальной сковороде – воке – на медленном огне. Через некоторое время нерастопившиеся остатки извлекаются шумовкой, после чего на сковороду добавляются соевый соус, немного рисового уксуса, специальные травы, которые, к сожалению, в Ленинграде купить невозможно, поскольку произрастают они лишь в определенных районах Юго-Западного Китая, и.

Чем еще, кроме соевого соуса, рисового уксуса и специальных трав, приправляется сие чудо китайской кулинарии, гость так и не узнал. Он пулей вылетел в коридор, мечтая лишь об одном: успеть добежать до туалета. К несчастью, расположение помещений было ему еще не знакомо. Дядя Коля перепутал двери и вместо сортира влетел в ванную комнату, где и случилось непоправимое.

Квартиру теперь уже несостоявшегося тестя будущий философ покинул с вывернутым чуть ли не наизнанку желудком, в полном смятении духа и не смея поднять глаза на утешавших и успокаивавших его наперебой хозяев. От встреч с девушкой он стал после этого уклоняться, ссылаясь на загруженность в связи с подготовкой к предстоящей сессии, а летом и вовсе уехал с бригадой шабашников на заработки. По осени вице-консула отозвали на родину, и больше молодые люди не виделись.

Кулинарные воспоминания снова разбудили задремавший аппетит, но пересилить усталость я все же не в состоянии. Некоторое время, правда, голод пытается убедить лень, что универсам работает до одиннадцати, что это совсем рядом, и что в универсаме водятся вкусная колбаса, жареная курочка, кальмары по-корейски и прочие деликатесы. И пива там много, в том числе и темного. Однако лень, зевнув, сонно возражает, что тащиться куда-то нет никакого смысла. Во-первых, Минздрав неоднократно предупреждал о вреде чрезмерного употребления пива, а, во-вторых, те же врачи все равно рекомендуют ложиться спать на голодный желудок.

Поединок был недолгим – лень победила за явным преимуществом. Я попил чаю, поблаженствовал минут десять в горячей ванне, а затем, насухо вытеревшись и прихватив с книжной полки «Приключения бравого солдата Швейка», нырнул под одеяло.

Книгу эту я полюбил еще в детстве, и позже, уже служа в армии, вспоминал неоднократно. Сейчас, хоть и знаю «Швейка» чуть ли не наизусть, время от времени все равно перечитываю с огромным удовольствием.

«Вскоре после рождения его уронила нянька, и маленький Конрад Дауэрлинг ушиб голову. Так что и до сих пор виден след, будто комета налетела на Северный полюс. Все сомневались, что из него выйдет что-либо путное, если он перенес сотрясение мозга. Только его отец, полковник, не терял надежды, и даже наоборот, утверждал, что такой пустяк ему повредить не может, так как, само собой разумеется, молодой Дауэрлинг, когда подрастет, посвятит себя военной службе. Его глупость была настолько ослепительна, что были все основания надеяться – через несколько десятилетий он попадет в Терезианскую военную академию или в военное министерство».

Ну, не прелесть, а? В нашем МВД, между прочим, то же самое.

По привычке раскрываю «Швейка» наугад и попадаю на один из любимейших эпизодов: бравый солдат везет домой пьяного фельдкурата Отто Каца. Каждый раз хохочу над этой сценой, настолько мастерски она написана. Неудивительно, что Гашека одинаково ненавидели как чиновники от войны, так и чиновники от церкви.

Углубившись в чтение, я незаметно задремал, а где-то около полуночи или даже позже в квартире вдруг раздался телефонный звонок. Ну, если уж звонят ночью – это наверняка мне. Маму в такое время никто беспокоить не будет, ибо все ее знакомые – приличные люди. Не хватало только, чтобы ее разбудили – потом разговоров не оберешься.