Вячеслав антонов - курьер.ru

— Если и так, какая разница? По крайней мере, для вашей женщины разницы не было. Что скажете?

Андрей предпочел бы промолчать. Однако надо было сказать, хоть что-то. И он сказал:

— Она хороший человек.

Вот что главное. Ничего больше. Интересно, поймет ли его этот грек? Не чурка же он, в самом деле, не пень с ушами! Хотя обаятельные мужчины бывают совершенно нечутки к эмоциям других. Но этот, кажется, понял.

— Спать хотите? — подчеркнуто буднично спросил киприот.

— Да, — сознался Андрей. Он был рад закончить такой разговор.

— Придется потерпеть. До Сингапура полет короткий, только успеете привести себя в порядок. Тут есть душ, в нем все необходимое. В салон больше не ходите — как помоетесь, загляните к этой девке, она даст вам чего-нибудь пожрать.

— К стюардессе?

— Именно. Вот ее кабина. Действуйте!

— Костас, подождите! Сейчас я до Сингапура, а дальше куда?

— Мы на Кипр, на этом аэроплане. А для вас взят билет на рейс «Сингапур — Шанхай — Ташкент — Петербург».

— Значит, в Россию?

— А что, не рады?

— Да нет, все правильно. Извините, еще одно...

— Что?

— Сами знаете.

— По моим сведениям, час назад она была жива.

— А Чен?

— Что ему сделается? Как говорят у вас в России, живее всех живых. Все, Андреас, меня ждет дама.

Маленькая душевая блестела пластмассой стен и хромом приборов. Андрей аккуратно сложил свою бандану, сбросил грязную одежду в черный пластиковый мешок. Оглядев себя в зеркале, остался доволен — тело по-прежнему сильное, жилистое, по-звериному диковатое в этом крошечном стерильно-чистом помещении. Шумела горячая вода, уходя в никелированную воронку; за круглым иллюминатором стояла темнота; самолет чуть покачивался, мерно гудя турбинами. Все было приготовлено — крем и станок для бритья, новая одежда. Чистое разогретое тело, выбритые щеки, благоухающие лосьоном, мягкое свежее белье, тщательно расчесанные после душа волосы — что еще надо?

В кабине стюардессы между закрытыми полками и микроволновкой примостился откидной столик с мягким креслом. При появлении Андрея девушка встала, жестом предложила садиться и поставила разогретую пиццу, греческий салат с кубиками пресного сыра и большой бокал красного вина. Когда она склонилась над столиком, в вырезе бордовой формы, обведенном светло-серым воротником, показались груди — загорелые, с легким персиковым отливом и маленьким золотым крестиком, блестящим в темной ложбинке. Поставив еду, девушка вышла из кабины, толкая перед собой передвижной столик с бокалами. «Какая грудь! А вот та баба, на дороге — поимели ее сначала или сразу по горлу чикнули? Может, и сразу — они, когда «рэжут», больше заводятся».

Воспоминания не портили аппетит. Шинкарев — профессионал, и для него важней не угрызения совести, а разбор ситуации. Нет храбрости и трусости — есть та или иная степень самоконтроля.

«Когда я вел себя хуже всего? На вилле, когда ломанулся спасать Крысу. И после этого мне разрешили сблизиться с ней. То есть после чего именно: после достойного порыва обычного человека или явного прокола профессионала? Желательно бы знать».

Вернувшаяся стюардесса убрала посуду и поставила перед ним чашку кофе. Она с удовольствием разглядывала его крупные загорелые бицепсы, покрытые мелкой россыпью веснушек, и квадратные грудные мышцы, обтянутые белой футболкой. Андрею захотелось поговорить.

— Спасибо, очень вкусно! Как вас зовут?

— Хелене.

— Вы живете на Кипре?

— Да, в Никосии.

— В Лефкоше?

— Так говорят турки. Некоторые наши тоже стали говорить, как они — Лефкосия.

— А что говорят о турках?

— Разное. Одни надеются помириться. Другие вообще стараются не думать, а кто-то готовится к войне. Недавно у северян были митинги — они сами требовали вывести турецкие войска с Кипра. Наши пытались им помочь, а турки бросили против них новые вертолеты.

— И что?

— Наши ушли, конечно. Но все говорят, что сбили очень хороший турецкий вертолет. Турки говорят, шайтан сбил. А вы были на Кипре?

— Надеюсь побывать. Как думаете, там понравится?

— Конечно, понравится. Извините, мне пора в салон — скоро посадка.

Самолет начал снижаться, заходя в крутой вираж. Шинкарев еще не летал на небольших VIP-машинах, и полет ему понравится. Было бы совсем неплохо, чтобы такие рейсы стали частью его образа жизни. А еще лучше — его и Крысы. Хотя как сказать — при встрече с такой, как Хелене, зачем ему поблизости Крыса?

«Выкупившая твою жизнь, между прочим. Тьфу, черт!»

В ночном иллюминаторе появилось озеро светящихся точек. Между ними в разных направлениях тянулись цепочки одинаковых огоньков, а в середине извивалась черная лента реки, которую называют так же, как и город — Сингапур, «Город сингалезцев».

В темном небе мигали красные сигналы других самолетов, тоже заходящих на посадку.

Озеро огней приблизилось, потом вдруг резко наклонилось и ушло в сторону, встав почти вертикально, затем снова выровнялось.

Самолет вздрогнул, засвистели выпущенные шасси, мелькнули первые сигналы летного поля, темная земля расцветилась цепочкой синих ламп, ограничивающих ВПП. Колеса мягко коснулись бетонки, огни замелькали в иллюминаторе, постепенно замедляя ход. Надвинулись подсвеченные фюзеляжи и высокие кили авиалайнеров с эмблемами разных авиакомпаний, вдали проплыло длинное низкое здание аэровокзала.

Миновав строй грузных «Боингов», маленький «Лиэрджет» ушел от главного поля к чартерному терминалу. Развернувшись перед прямоугольным бетонным зданием, самолет остановился; стюардесса нажала кнопку люка. Стихли турбины, пассажиры прошли через тамбур, спустились на поле. В кабину заглянул Костас:

— Пошли.

Похоже, хмеля у него еще добавилось. В ночной свежести он накинул на плечи легкий светло-серый пиджак, такой же подал Андрею:

— Все там, во внутреннем кармане. Шинкарев проверил документы, деньги и билеты,

положил в карман свой платок. Дождя не было, в ночном небе ярко блестели звезды, горячий запах отработавшей машины смешивался с густым ароматом тропиков. Андрей и Костас спустились на сухой чистый бетон, киприот достал пачку «Пелл-Мэлл», протянул Шинкареву.

— Спасибо, не курю.

— Я уже говорил вам, что ненавижу аэропорты?

— Нет.

— В детстве я жил рядом с аэропортом Никосии — после прихода турок его перенесли на Южный берег, в Ларнаку. Паршиво жить у аэропорта без гроша в кармане. Целыми днями смотришь, как другие делают то, что ты не можешь.

— Улетают, прилетают?

— Точно! Толстосумы чертовы — полные кошельки бабок. Мир раскрывается перед ними, как влагалище — Господин Димитриадис и вправду был пьян.

— Вас смущает моя лексика? — Он снова затянулся и стряхнул пепел на бетон.