Олег Приходько - Вне закона

Бесконечно затянувшееся шатание по улицам скрашивал только… сам город. Город, в котором Евгений вырос, который любил и знал, как свою биографию, со всеми его тупиками и закоулками. Как бы ни менялась Москва, как бы ни переименовывались ее улицы, проспекты, площади и станции метро, она стояла все на той же земле, все так же блестели купола ее церквей, и люди оставались теми же, что и прежде, во времена Пожарского и Минина: их объединяла преданность родному городу, способность находить друг друга и браться за руки, чтобы сообща противостоять чужеродным на этой христианской земле правительствам, сопротивляться (не молча, как в провинции, а во всеуслышание) всему, что так или иначе сковывало свободу выбора и действий. Беженцы-миллионеры не приживались, ибо приходили в этот чужой для них монастырь со своим провинциально-местечковым уставом. Между тем, Москва подчиняла всех своему уставу и распорядку, так сложилось веками, и того, кто не хотел или не мог этого понять, безнадежно отторгала. Москва требовала от каждого заботы, и медленно, подобно тихой воде, которая точит камень, выживала приехавших ее покорять.

По улицам на расстоянии ста метров друг от друга бродили двое: один — подчинившийся городу и растворившийся в нем, другая — пожелавшая подчинить загадочный вековой город себе. И город превратил их в разноименные заряды, притягивающиеся по незыблемым законам природы, соединил в такой несуразной и такой затянувшейся слежке.

Смеркалось. Наступило то самое время суток, что было так не по душе Евгению. Пригашенный небосвод равномерно окрасил дома, деревья, одежды и лица неприглядным серым цветом. Фонари между тем еще не включили, и только желтые автомобильные глаза да витрины и окна, освещали Долгорукого. Междучасье коротко, но и его нужно пережить.

Евгений ускорил шаг, на Миусской площади сократил расстояние вполовину. На углу Светлана неожиданно перешла на противоположную сторону Лесной. Поглядывая украдкой по сторонам, стала, обходить дом по кругу. В окнах ее квартиры было темно. Постояв с минуту после того, как Киреева вошла в подъезд, Евгений побежал к троллейбусу.

Нежинские «жигули» стояли на том месте, где он их оставил. Он обошел их, с удивлением отметив, что не только колпаки и зеркало, но даже забытые стеклоочистители остались нетронутыми. Доехав до Миусской, свернул на Лесную и остановился в ста метрах от подъезда Киреевой. Между ним и подъездом стоял белый «мерседес». В салоне на секунду вспыхнул огонек, обнаружив человека за рулем. Судя по силуэту, это был мужчина высокого роста. Время от времени тонированное заднее стекло светлело — человек курил. Стоять здесь было опасно: если он имеет какое-то отношение к Киреевой, то засечет «жигули» наверняка, и тогда преследование будет практически бессмысленным. Нужно было обогнув «мерс», доехать до перекрестка и оставить машину где-нибудь на Миусской, но едва Евгений включил двигатель и показал левый поворот, из двери подъезда вышли двое. Держа Кирееву под руку ее вывел детина, на котором вчера был серый мешковатый костюм. И хотя сейчас он был одет в кожаную куртку, чтобы узнать его, Евгению достаточно было одной секунды.

Белый «мерс» рывком поравнялся с подъездом. Детина свободной рукой пригнул голову Киреевой и втолкнул ее в салон на заднее сидение.

Задержись Евгений на стоянке, она бы исчезла без его ведома. Нет, за этой девушкой нужен глаз да глаз, приключения случались с ней каждую минуту!

Море огней на Садовом делало слежку напряженной, но в то же время и облегчало ее, позволяя ехать почти впритык к «мерсу». Машины этой Евгений раньше не видел, она вполне могла принадлежать кому-то, кто в круг знакомых Пименова не входил. Кирееву вывели явно против ее воли. То, что это сделал человек, который еще вчера был с нею на даче, совершенно путало карты, но не оставляло сомнений: в «датском королевстве» что-то произошло.

«Мерс» свернул на Кутузовский, увеличил скорость и стал отрываться. Выскочив на Можайское шоссе, водитель пренебрег всеми правилами и помчал по сплошной осевой так, будто и впрямь хотел уйти от погони. Евгений гонки устраивать не собирался и проблемы из этого делать не стал. Едва «мерс» пересек Аминьевское шоссе, понял, куда держат путь похитители прекрасной леди, и уже не боялся их потерять.

Рэмбо взял подельника, с автоматом. Севостьянов велел не торговаться, поэтому о цене договорились быстро. Решили бить по колесам и сталкивать бортом под откос — оставлять свидетелей было ни к чему. Кат (так звали подельника) был в бегах, жил по чужой ксиве. Рэмбо прикармливал его, и теперь Кат оказался у него в долгу.

«Мерс» они подсекли в четырехстах метрах за Немчиновкой. По расчету Рэмбо Барракуда, завидев своего, должен был притормозить — мало ли какие известия вез шефу охранник. Но Барракуда мчал со скоростью сто пятьдесят, на звуковые сигналы и мигание фар «БМВ» не реагировал.

— Давай, Кат! — крикнул Рэмбо, входя в раж. — Сзади! Видишь ее? По стеклам бей!

Кат пристегнул к «узи» магазин в 25 патронов, опустил боковое стекло.

— Ближе! — потребовал он. — Еще ближе!..

Приблизились на расстояние прицельного боя. Кат высунулся из окна, но как только он вскинул ствол и попытался поймать в прицел Кирееву, Барракуда лапищей пригнул ее голову и навалился сверху. В ту же секунду, очевидно, повинуясь команде, водитель «мерса» принял вправо и резко затормозил. Растерявшийся от неожиданного маневра Рэмбо проскочил пятьдесят метров, разделявших машины, очередь пришлась по заднему стеклу и передней дверце, и в тот момент, когда «БМВ» оказался на корпус впереди, в действие вступил Барракуда.

Он выскочил из остановившейся машины и на бегу выпустил из АПС короткую очередь по скатам. «БМВ» ушел резко вправо, перекрыл правую полосу и застыл на шоссе. Рэмбо распахнул дверцу, но выстрелить не успел: пуля пробила горло, он схватился за него обеими руками, выронил пистолет и рухнул головой вниз, точно она сделалась свинцовой и перевесила тело.

Барракуда был профессионалом. Уяснив задание, он умел сосредоточиться на нем всецело, и никакие коррективы, за исключением тех, которые вносил сам, сообразуясь с обстановкой, не способны были помешать его выполнению. Что могло быть причиной отмены приказа, если Киреева была уже в машине и до Зарайска оставалось двенадцать километров?

Ничего. Тем более со стороны Севостьянова, машину которого он узнал сразу и не выпускал из вида ни на секунду. И когда справа показался силуэт со стволом, сразу понял: измена! Барракуда не выбирал случайных людей в напарники. Действия их были точны и слаженны, оба понимали друг друга с полуслова.

Окажись за рулем «БМВ» Аракелов. все стало бы на свои места: попытка отбить Кирееву была бы вполне объяснимой. Но и узнав Рэмбо, Барракуда оставил анализ происходящего на потом. С момента, когда он покинул салон «мерса», прошло три секунды. Напарника убитого Рэмбо Барракуда намеревался взять живым. Выстрелив в его сторону так, что пуля прошла в сантиметре от уха, он перемахнул через капот… но все неожиданно испортила Киреева. Пригибаясь и визжа, она выскочила из машины, рванула по скоростной полосе навстречу огням одинокой машины, оказавшейся на шоссе. Кату ничто не мешало всадить в нее очередь. И поскольку речь шла о долях секунды, Барракуда выстрелил первым, не прицеливаясь.