Александр Бушков - Антиквар

Она бледно улыбнулась. В голосе звучало даже некоторое торжество:

— Представьте себе, появилась возможность создания музея на основе мастерской… Только подробностей я вам пока не открою и не просите — и потому, что меня настоятельно просили, и из чистого суеверия…

Будто над ухом выпалили из парочки стволов! Он подобрался как волк перед прыжком, он стал собранным, но внешне это, конечно, никак не проявилось, поза осталась столь же небрежной, а выражение лица — столь же безмятежным. Мысли прыгали лихорадочно. Означает ли это, что бабку кто-то обхаживает? Невозможно ж поверить, что у городских чиновников вдруг ни с того ни с сего вспыхнуло наконец желание бескорыстно уберечь нешуточные культурные ценности — не замечалось за ними отроду такого альтруизма и филантропии. Кампаний по сбережению культурного наследия Шантарска не намечается, никто, облечённый властью, ситуацией не озабочивался, сверху указаний не поступало… Ох, не нравится всё это… Но бабульку пытать бесполезно, уж ежели интеллигентка старого закала дала кому-то слово держать всё в тайне, так и будет…

— И даже намекнуть не можете?

— Не могу, Василий Яковлевич, уж простите…

— Ну что ж, — сказал он по-прежнему бесстрастно. — С одной стороны, я даже рад, честное слово — что ничего с картинами не случится и беспокоиться об их судьбе не следует… С другой… Вы уверены, что здесь нет авантюры, мошенничества, тому подобного?

— Смею думать, — сказала старушка с безмятежным видом. — Смею думать…

— Вы, главное, постарайтесь не сделать опрометчивых шагов… Помните, что я всегда готов выступить консультантом, советчиком, кем угодно. Бесплатно, без тени выгоды, вы же понимаете. Нельзя всё время думать о выгоде…

— Василий Яковлевич, что придёт время , я к вам непременно обращусь, — заверила старушка. — Будьте уверены.

— Приятно слышать… — сказал Смолин. — Вот кстати, а как у вас с кнопочками?

— Ох… — на сморщенном старушечьем личике отразилось явственное смущение. — Я их снова куда-то засунула, обе…

— Фаина Анатольевна… — не сдержавшись, поморщился он. — Ну что ж вы, право… Поищите и не прячьте далеко, ну мало ли… Я вас умоляю!

— Ну хорошо, хорошо, посмотрю…

Она тяжело встала с кресла (дореволюционных времён, реставрированное самим Маэстро, две штуки баксов как минимум), подошла к серванту и принялась неторопливо выдвигать ящички. Смолин, пользуясь тем, что бабуля стояла к нему спиной, тяжко вздохнул, уставясь в потолок. Это была его собственная инициатива, осуществлённая за собственные деньги (невеликие) — передатчик на балконе, автономное питание на случай отключения электричества, два брелока с кнопками, в случае чего машина с вооружёнными молодцами одного из охранных агентств нарисуется у дома через пару минут. Фаина свет Анатольевна до сих пор считает, что это совершенно бесплатно постарались городские власти — ну и пусть…

Он устало, уныло смотрел в окно: живописные сосны, широкая река, за рекой круто вздымаются склоны, поросшие дикой тайгой. Город-спутник Шантарска, построенный когда-то исключительно ради ГЭС, и обитали тут большей частью комсомольцы-энтузиасты: барды-бакенбарды, романтика шестидесятых, искрения вера в высокие идеалы и всё такое прочее. Даже теперь, после двадцати годочков перестройки, аура эта даёт о себе знать — город практически не разрастался, и постаревших комсомольцев-энтузиастов, и ныне не растерявших ностальгической веры в идеалы, тут пруд пруди. Фаину Анатольевну взять. И поди ты ей объясни реалии эпохи: ежели в квартире собрано живописи тысяч на триста баксов (и это по шантарским, не по столичным ценам!), а обитает в ней лишь бабуля-божий-одуванчик, не обременённая постоянной охраной из пары автоматчиков в прихожей то рано или поздно, к гадалке не ходи, обязательно отыщутся беззастенчивые ухари… Просто удивительно, что их не отыскалось до сих пор — Сибирь всё же, не столица…

Задребезжал звонок. Не оборачиваясь, старушка попросила:

— Василий Яковлевич, не сочтите за труд…

Направляясь в прихожую, он опустил руку в карман лёгкой куртки и мимолётно коснулся пальцами шокера — на всякий случай, из предосторожности, неожиданные звонки в квартиру, откуда можно вынести триста тысяч баксов, знаете ли, порой чреваты, и лучше перебдеть, чем недобдить…

Он очень надеялся, что его честная, открытая физиономия так и осталась бесстрастной. Хотя удивляться было чему: на площадке в компании какого-то длинноволосого индивидуума стояла Дашенька Бергер. Ничем вроде бы не примечательное двадцатилетнее смазливое создание в лёгких брючках и белом топике, с голым по нынешней моде пузиком и серебряным шариком пирсинга на левой ноздре. Третий курс института искусств, звёзд с неба не хватает, талантами не блещет и в великие оперные певицы вряд ли выбьется, это вам не Хворостовский. Девка как девка, неплохо было бы, конечно, отодрать вдумчиво и неторопливо, и это всё, что можно о ней сказать…

Вот только это юное аппетитное создание — родная внучка шантарской живой легенды, коллекционера номер раз Никифора Степановича Чепурнова по кличкам Кащей и Капкан: первая дана за возраст, восемьдесят четыре годочка, а вторая за хватку, почти не ослабшую с годами.

Галантно ей улыбнувшись, Смолин посторонился, пропуская в квартиру её и спутника — ну да, длинноволосых юнец скрипичного вида, судя по трёхцветному юбилейному значочку на рубашке, тоже, не исключено, питомец института искусств… В голове бурлила сущая катавасия. Дашенька до сих пор в интересе к антиквариату не замечена, никак в этой тусовке не светилась… но если учесть, чья внученька… Если вспомнить прозвучавшие только что намёки на некоего неведомого благодетеля, озаботившегося созданием музея на дому… Что же, Кащей к бабулечке лапы тянет? Сдал Кащей в последнее время, годы всё же берут своё, чего стоит хотя бы весенняя история, когда он, не разглядев толком чекухи , принял за советскую работу подстаканник Фаберже (ширпотреб для своего времени, но всё же производства Фабера ширпотреб!) — и был сей подстаканник выставлен на продажу за пять тысяч шестьсот рублёв, и через полчаса куплен знатоком, не поленившимся изучить клейма… И летняя история с австрийским пробным талером, и казус с польской сабелькой… Сдал Кащей, чего уж там, крупно лопухается порой, но в полный и окончательный маразм ещё не впал, не потерял хватки… Что же, эта старая паскуда положила глаз на мастерскую? Иначе зачем тут Дашенька? Совсем интересно…

За его спиной раздавалось приветственное щебетанье-чмоканье. Судя по услышанному, девица тут оказалась не впервые и с хозяйкой была в самых тёплых отношениях. Смолин покосился в комнату — ага, Дашка извлекает из большого пластикового пакета всевозможные варенья-пироженки… Юные тимуровцы благородно шефствуют над одинокой старушкой, для чего тащились в этот патриархальный городок двадцать вёрст из Шантарска… А ещё говорят, что молодёжь современная лишена бескорыстной душевности… Деликатесов, если прикинуть, на пару штук, уж не старушка ж с её убогим пенсионом их за продуктами посылала…