Джон Фарроу - Ледяное озеро

— Наш Господь может распорядиться иначе.

— Наш Господь сказал разбойнику, прибитому рядом с ним к кресту: «Встретимся на небе, приятель, здесь, на земле, я не могу тебе ничем помочь».

Высказывание полицейского вызвало у священника громкий взрыв хохота.

— Эмиль, кого вы пытаетесь провести? Вы ведь не циник. Я знаю вас недавно, но вполне достаточно, чтобы прийти к такому выводу.

Стоявшая на кухонном столе кофеварка забурчала и зафыркала, наполняя помещение ароматом только что сваренного кофе.

— Я не циник. Я даже не претендую на то, чтобы называться реалистом. Может быть, я в чем-то романтик, по уши погрязший в грехах, как бы нелепо это ни звучало. Но есть, отец мой, такие отпетые мерзавцы, грехи которых не в состоянии отпустить ни вы, ни я.

— Что вы хотите этим сказать? — Отец Режан встал, чтобы разлить по чашкам кофе.

— Я имею в виду… — Санк-Марсу понадобилось какое-то время, чтобы обдумать свою мысль. Священнику его оказалось достаточно, чтобы размешать себе сахар и добавить сливок. Он помнил, что полицейский предпочитает черный кофе. — Я имею в виду то, что мой отец умирает, а я ничего не могу с этим сделать, могу только просить… только надеяться и молиться о том, чтобы те новые лекарства, которые он принимает, хоть немного облегчили его страдания. По сути дела, отец мой, я молюсь фармацевтическим компаниям, врачам и сиделкам, дай им Бог здоровья.

Священник поставил чашки на стол и сел, тихо сказав Санк-Марсу:

— Просите.

Детектив поднял на него взгляд.

— Что, простите?

— Вы начали говорить о том, что ничего не можете сделать и вам остается только просить. О чем вы хотите просить, Эмиль?

— Я хотел просить вас навестить его.

— Конечно. Я завтра же у него буду.

— Я понимаю, это доставит вам хлопоты.

— Эмиль…

— Я верующий человек, отец мой. Так я, по крайней мере, думал. Но я — верующий человек, который не хочет, чтобы его отец умер. При этом я вполне осознаю это неразрешимое противоречие.

— Вы не хотите, чтобы он страдал. Но вы знаете, Эмиль, что он умрет. — Священник пристально смотрел на гостя небольшими глубоко посаженными глазами. — Более того, вы знаете, что он готов к смерти. Вы знаете, что он хочет умереть. Вы знаете, что он ждет смерти. А еще вы знаете, что ничего не можете с этим поделать. Но и вы тоже правы. Что бы я для него ни сделал, будет недостаточно. И священники, как полицейские, должны учиться смиряться с поражениями.

Беседа уже немного помогла Санк-Марсу прийти в себя. Он устало вздохнул, отпил горячего крепкого кофе, сразу его взбодрившего, и улыбнулся.

— Чему вы улыбаетесь? — спросил его отец Режан.

— Вспомнил наш разговор с папой. Он просил меня найти ему полуприличного священника.

— Спасибо вам, Эмиль, и на этом. Я где-то краем уха слышал, что и вы — полуприличный полицейский.

— Вы знаете, что я имею в виду.

— Догадываюсь, — священник иронично улыбнулся. — И тем не менее я не в восторге от такой похвалы.

— Дело в том, отец мой… — какое-то время Санк-Марс отчужденно смотрел в пространство.

— В чем?

— Я, знаете, подумал сейчас, что мой лукавый старик на самом деле хотел, чтобы я нашел священника не столько для него, сколько для себя.

— Эмиль, — сказал священник в тот момент, когда ветер с силой швырнул снегом в дверь и ставни, — я не выдаю секретов. Но ваш отец ждет смерти со смешанным чувством беспокойства, сожаления, страха и — если быть честным до конца — с некоторой долей гнева. Но вместе с тем он готов к тому, чтобы смириться с этим чувством и пройти свой путь до конца. Он спокоен. Он подготовлен. Его совесть, может быть, к большому вашему удивлению, в чем-то винит его за прошлое, но гораздо важнее то, что сейчас она чиста. Мне думается, Эмиль, вам следовало бы позвонить супруге и сказать ей, что сегодня вы домой не приедете. Все дороги занесло, очень силен северный ветер. Света на трассе никакого. Так что вам было бы лучше остаться в этой дыре вместе с поправшим традиции священником, ударившим с вами по виски.

— Разве вы попрали традиции тем, что вам захотелось поддать по маленькой?

Священник поднял стопку и подмигнул гостю.

Санк-Марс кивнул.

— И чем же мы займемся? — спокойно спросил он.

Отец Режан улыбнулся.

— А займемся мы, Эмиль, жутким делом. Либо я вас исповедую, либо — еще лучше или, пожалуй, еще страшнее — мы посидим здесь на моей кухоньке, тяпнем еще по маленькой и поболтаем. Вы поведаете мне о бездонных безднах зла, творящегося в нашем мире.

— С этим, пожалуй, выйдет закавыка — я еще не дошел до дна бездны.

— Эмиль, телефон на стене.

Когда Санк-Марс встал и прошел к телефону через небольшую кухню, он сам поразился тому, насколько был измотан. Сандра отнеслась к его звонку с пониманием, даже обрадовалась, что он не сядет за руль в такую непогоду. Она еще раньше посоветовала ему остаться на ночь у отца.

Когда он снова сел за стол, бутылка виски стояла между ним и отцом Режаном. Санк-Марс налил себе полную стопку, залпом выпил и снова налил, не обделив на этот раз и хозяина.

— Меня, отец мой, очень достают убийцы, наркоторговцы, бандиты, все они путают мне карты.

— Как это, Эмиль?

— Они, мерзавцы, подрывают мою веру в справедливость. У людей из всех слоев общества недостает смелости. А бандиты учат меня ненависти.

— Такая у них работа, Эмиль. Весь вопрос в том, какая работа у вас?

Мужчины одновременно опрокинули стопки, и на этот раз хозяин налил гостю.

Вопрос, заданный отцом Режаном, был сложнее, чем сам он мог предположить. В разные периоды жизни Санк-Марс мог отделаться избитой формулировкой вроде «моя работа — бороться с ними» или еще более прагматической «сажать их в тюрьму». Но время опровергло очевидность однозначных выводов.

— Конечно, если иметь в виду, — добавил отец Режан, пытаясь его подбодрить, — что вы — романтик.

— Я так думаю, — вздохнул Санк-Марс, — что работа моя прозаична. Она кажется мне лишенной вдохновения. Но если собрать воедино мой опыт, успехи, поражения, наблюдения и идеалы, перемешать их и перетереть в порошок, получится именно то, что я способен сварганить. Все это звучит немножко наивно и прямолинейно, даже как-то глупо.

— И каков же вывод?

— Блюдо получилось таким, какое есть.

Оба согласно кивнули и улыбнулись друг другу. Им было хорошо вместе в этот поздний час после пропущенных стопок.

— Эмиль, — сказал священник, — в гостиной у меня еще кое-что осталось. И кресла к тому же там удобнее. Не перебраться ли нам туда?

— Да, — заметил Санк-Марс, — вы, несомненно, пьющий священник.

— Вы правы. Нынешней ночью в этом сомнений быть не может, — улыбнулся отец Режан.

Два дня спустя, вторник, 1 февраля 1999 г.