Геннадий Васильев - Я из тех, кто вернулся

Шульгин подмигнул Матиевскому:

– На себя лучше посмотри… Тоже член Союза молодежи… Ремень винтовки пулей пробит, в вещмешке дырки, на прикладе царапины пулевого происхождения. Да ты сам через пули, как через решето, просочился.

– Ага, – хмыкнул за спиной неунывающий Богунов, – посмотрите на этого члена… Каблук на сапоге сорван… Кажется, пулей. Слизало, как корова языком. Веселенькое дело… А у вас, товарищ лейтенант, смотрите, антенну перебило над самой головой. Чуть ниже, и девятка в сердце… Придется антенну менять. Запасная есть?..

– Есть запасная… Поменяем, сержант, не проблема. Главное сейчас – этого доходягу с того света вытащить.

Раненого сержантика перевязали добросовестно. Запеленали ему всю грудь. Шульгин достал из своей личной аптечки промедол, заглушили раненому боль уколом наркотика, выдававшегося специально для таких случаев. Аккуратно перетащили безвольное, бесчувственное тело на плащ-палатку.

Сержант уже бредил под дурманящим действием промедола. Слезящиеся глаза заплыли туманом. Губы, искусанные до крови, вдруг задергались в идиотской улыбке.

Забыв о ранении, о боли и даже о самой войне, раненый сержант вдруг фальшиво запел, перебивая несвязные слова песни идиотским смехом.

– Болванкой шле-е-пнуло по ба-а-ашне… Ха-ха-а…

Он отталкивал руки склонившихся над ним офицеров, словно они причиняли ему щекотку, и даже порывался встать.

– Действует промедол, – спокойно заметил Орлов. – Если будет дергаться, на вторую пулю нарвется, салага. Надо его перетаскивать. Действуем, ребята…

Но не так просто было волочить под прицельным огнем душманов беспокойно мечущееся тело раненого. Трудно было тащить по камням большую спеленатую куклу, не поднимая головы, плотно прижимаясь к земле. Минуты тянулись медленно. Свистел горячий свинец над головой, скалывая куски горной породы. Десятки враждебных глаз пристально следили за их действиями с противоположных высот через прицелы раскаленных стволов, а четверо взмокших парней вытягивали плащ-палатку с раненым сантиметр за сантиметром, тяжело дыша и выбиваясь из сил. Наконец они вытащили раненого на другой склон высоты. Уложили насколько можно удобнее и упали навзничь возле лихорадочно дрожащего тела.

– Ну, вот и все… – задыхаясь, сказал Орлов. – Отвоевался, юноша.

Орлов бросил взгляд на спеленатого бинтами сержанта.

– Больше мы его в глаза не увидим. С таким ранением или спишут, или оставят в Союзе… – Орлов махнул рукой. – Ну, и слава богу! На что там вообще смотрят, в Стране Советов? Таких младенцев на войну посылают! Это же смертный приговор кто-то ему подписал!

– Да, уж точно кто-то на смерть послал. И не его одного, – смахнул Шульгин пот со лба. – Верно замечено, командир. Кого попало шлют на войну. Простых пахарей бросают под пули. Я с ним толковал по прибытии. Он трактористом работал в селе. ПТУ у него за спиной.

Шульгин развязал шнуровку горных полусапожек, стянул с ног, с наслаждением вытянул носки.

– Простой пахарь… В тракторах хорошо разбирается, в каких-то там сроках посева. В селе на своем месте. Заматереет, хорошим мужиком станет. А на войне – просто мишень ходячая. Такие недотепы живут только до первого боя…

Орлов достал смятую пачку московской «Явы».

– Такие юноши со слабой нервной системой не для войны. Не для них это смертное дело! – Орлов сжал кулак. – Опериться не успели, а им автоматы в руки. Стреляй, коли, руби… Нет, на такую войну нужны добровольцы, – Орлов хлопнул кулаком по колену, – только добровольцы. Отборный состав выученных спецвойск…

Посыпались крошки табака на плащ-палатку. Выплыла из-под пальцев полоска дыма.

– Подписал контракт, – Орлов снова рубанул ладонью, – и делай военное дело на совесть. Получай тройной оклад.

– Я что-о?.. Я бы пошел! – оживился Матиевский. – Люблю воевать, честное слово… Дышится мне тут легко. Чувствую себя на своем месте. Не то что на гражданке, где простой человек что ноль без палочки. Если бы хорошо платили, я бы точно пошел…

– А я бы не пошел, – возразил Богунов. – Дурак ты, Серега… Разве война – это дело? Пахать землю – это дело! Я, между прочим, тоже простой тракторист. Пахарь, короче… И я вам скажу, что землю нужно просто пахать! С любовью и лаской! Понятно! А не окопами уродовать…

– Ну, вот и паши, – засмеялся Матиевский. – А мне с винтовкой интереснее. Я оружие очень уважаю, – Матиевский погладил снайперскую винтовку. – Если бы кинули клич, позвали на войну, набралось бы нас, добровольцев, с армию…

– А может, и не набралось бы, – усмехнулся Шульгин. – Русские за деньги не воюют. Если уж воевать, то воевать надо за взгляды, за идею, а не за тройной оклад. И лучше всем народом, а не поодиночке.

– Все, хватит… Некогда философствовать, прекращай базар, – оборвал всех Орлов. – Вон, уже ребята из первого взвода на подходе. Передадим раненого для эвакуации и продолжаем войну.

Эвакуация раненого сержанта оказалась непростым делом. Еще вчера вертолеты садились на позиции прямо под обстрелом, и летчики низко брили воздух над душманскими позициями. Но на следующий день «вертушки» уже ходили высоко над горами, недосягаемые для пулеметных очередей душманов, и эффективность их собственного огня уже оказалась равной нулю, а посадка вертолета для раненого и вовсе была назначена в шести километрах от места боя. Видимо, командование эскадрильи, потерявшее две дорогих машины и лучших своих летчиков, решило позаботиться о безопасности. И присутствие вертолетов, парящих на недосягаемых высотах, оказалось теперь почти бесполезным.

Пришлось Орлову выделять из поредевшего состава роты специальную группу эвакуаторов во главе со старшиной роты. Прапорщик с невоенной фамилией Булочка принял эстафету с раненым, и вскоре пригибающиеся от тяжести силуэты спасательной группы скрылись за валунами.

– Шульгин, принимай незваных гостей, – раздался мягкий ватный голос.

Капитан Шкловский, батальонный замполит, молодой тучный офицер с рыхлой фигурой и, казалось, немного укороченными ручками и ножками, вышагивал среди камней осторожной аккуратной походкой, взмахивая маленькими ручками, озабоченно глядя под ноги, подобно петербургской барышне, лавирующей посреди луж на городской мостовой.

– Мы к вам в гости с подарками… Вот, батальонная батарея не управляется, – слегка задыхаясь, сказал он. – С «вертушек» сбросили двадцать ящиков с минами. Если оставить все в батарее, они же с места не сдвинутся, вгонят их в землю по плечи эти мины. Трофимов приказал раздать всем поровну. Я вот для примера личному составу лично взялся нести одну мину. – Шкловский повернулся и показал торчащий из его худого вещмешка хвост мины. – Давайте, товарищ лейтенант, проявляйте фронтовую солидарность, окажите помощь нашей карманной артиллерии.