Андрей Московцев - Бухгалтер

— Да нормально … — отвечает Василий, чтобы отвязаться, но тут чувствует что-то не то: от места укола кругами идут волны боли, охватывая все тело. В голове шумит, стало горячо, будто в парилке без воды. Пересохшее горло скрипит и царапается при каждом вдохе и выдохе. Василий отчаянно выпучил глаза, беспомощно смотрит на капитана. Тот, слегка наклонив лысоватую голову, внимательно разглядывает его, как интересное насекомое. Потом торопливо, словно только вспомнил, наливает в стакан желтоватой жидкости с запахом фурацилина, протягивает Василию. Он залпом выпивает, судорожно переводит дыхание. Боль не ушла, заполнила всего и выплескивается маленькими толчками через уши.

— Что это такое, доктор? — сипит Барабанщиков.

— Результат действия препарата. Скоро станет легче, но пока посидите. Это универсальное средство от целого букета болезней. Ваш организм не сможет самостоятельно противостоять тамошней заразе, его надо подготовить. Адаптационный период длиться две недели, но вам некогда ждать, поэтому вы получили шестикратную дозу. Ваши медицинские показатели великолепны, так что вам можно. Только надо потерпеть, сударь, — с улыбкой объяснил доктор.

Он с нескрываемым восторгом наблюдает, как закатываются глаза, трясется голова, тело дергается в конвульсии, из горла раздается мычание. В краткий миг просветления Василий тянет руку со скрюченными пальцами, намереваясь вцепиться доктору то ли в горло, то ли в нижнюю губу. Капитан ловко отводит ладонь. Укладывает Василия на диван, восторженно произносит:

— Как играет, как играет! — имея в виду действие препарата.

«Я не играю!» — хотел крикнуть Василий. Вместо крика получилось мычание, как у бесноватого урода, просящего милостыню возле церкви. Через бесконечно долгую минуту начало медленно отпускать. Барабанщиков обессилено смотрит в потолок, взмокший и равнодушный ко всему на свете. Капитан последний раз взглянул. Налил полный стакан жидкой глюкозы, добавил чуть-чуть лимонной кислоты, дал выпить.

— Ну вот, дорогой, это восстановит силы. Полежите еще немного и можете идти.

Через десять минут Василий на нетвердых ногах выбирается из санчасти. Идет в буфет. Съедает две плитки черного шоколада, выпивает крепкий кофе и только после этого отправился в кабинет Левченко.

Там уже сидели старые знакомые: Андрей Удальцов Михаил Велетнев. Оба улыбнулись, завидев Барабанщикова.

— Завидно? — буркнул Василий.

— Мы еще вчера получили, — беспечно машет рукой Велетнев.

— Внимание, господа, — Левченко отодвинул занавеску на карте мира, — вам предстоит работа вот здесь, — указка полковника вонзается в правую половину африканского материка, чертит круг, — в Эфиопии.

Задача группы капитана Удальцова состояла в том, что бы освободить из плена одного очень перспективного лидера местных христиан. Он, вдобавок, был еще и удачливым командиром отряда и со временем обещал вырасти в полководца обще-эфиопского масштаба. И потому был вдвойне ценной фигурой. Его сторонники тоже обещали всестороннюю помощь и поддержку.

— Пусть лучше ни во что не лезут, — скривился Удальцов, будто дольку лимона без сахара зажевал.

— Верно, — согласился полковник, — поэтому о вас никто не знает. Наши союзники узнают о вас, когда операция закончится. А сейчас прошу к Тамаре Александровне, она проведет подробный инструктаж.

«Царица Тамара», как про себя называл ее Барабанщиков, в свое время очень успешно работала в районе Африканского Рога и тамошние дела знала хорошо. Поэтому рассказывала о положении в стране с такими подробностями и деталями, которые мог знать только человек, побывавший там неоднократно.

— Вот бы вы с нами поехали, — мечтательно протянул Велетнев, — Татьяна Александровна, проводником.

— Эфиопские женщины считаются самыми красивыми в Африке. Если я там опять появлюсь, миф об их красоте окончательно развеется, — надменно ответила Береговая.

Михаил только крякнул, а Удальцов голосом Сталина сказал:

— Вот это — да-астойный атвет. Барабанщиков открыл рот и тоже собрался задать вопрос:

— А-а…

— Василий, — обрывает Тамара, — эфиопские мужчины очень ревнивы. Сразу убивают соперника. Плюс — кровная месть, так что один неверный шаг — и за вами будут охотиться всем племенем.

После короткой паузы зловеще добавляет:

— Что бы поужинать.

В Эфиопии почти тридцать лет не утихает междоусобная война. Первопричина давно забыта. Многочисленные племена враждуют и постоянно дерутся между собой за пастбища, воду, за плантации кофе и вообще за все. Война превратилась в образ жизни нескольких поколений. Конфликт усилен религиозной нетерпимостью. Одна часть эфиопов христиане, другая — мусульмане, а остальные верят в своих племенных богов и плюют на других. Рядом мусульманский Судан, поддерживает единоверцев, да и сам не прочь приобрести дополнительные земли. С другой стороны Сомали. Сомалийцы издавна враждуют с эфиопами. В конце 70-х даже пытались оккупировать страну. Как обычно, не стояли в стороне от конфликта СССР и США. Обе сверхдержавы снабжали оружием и военными советниками воюющие стороны в надежде извлечь идеологическую выгоду. Потом СССР развалился и американцы утратили интерес, так как ничего ценного недра Эфиопии не хранили. Но уход двух сверхдержав ничего не изменил — война продолжалась, потому что политая кровь не забывается и требует мщения. Бойня то затихала, то вспыхивала вновь, но никогда полностью не прекращалась.

Новое время принесло новые причины для конфликта. Рост исламского терроризма во всем мире привел к тому, что мусульманские лидеры потребовали уничтожить христиан и создать на территории Эфиопии и сопредельных Судана и Сомали исламский халифат. Нарушить существующее равновесие и допустить чрезмерную исламизацию северо-восточной Африки не хотели ни Россия, ни США. Вдоль границ Эфиопии проходит стратегически важный Баб-эль-Мандебский пролив. Но американцы увязли на Ближнем Востоке по уши и обещали только не мешать русским.

Трое мужчин, по документам механики по обслуживанию сельскохозяйственных машин, отправлялись в Аддис-Абебу по контракту с местной агрокомпанией сроком на три недели. С собой только обычные вещи командировочного обихода. Свободная одежда хорошо скрывала чересчур тренированные для обычных работяг мышцы. Специальный клей исказил природные черты лица у всех троих. Перекрашенные волосы и густой искусственный загар сделали совсем неузнаваемыми Удальцова, Велетнева и Барабанщикова. Руководство сочло, что перелет прямым рейсом нежелателен. Поэтому пришлось лететь до Парижа, оттуда в Джибути, а из Джибути чартером в Аддис-Абебу. «Чартер» явился в виде задрипанного АН-2 периода раннего социализма. Желающих лететь таким чартером, кроме троих чокнутых русских, не нашлось.