Владимир Гриньков - Расстрельщик

– Нет. Соберутся начальники отделов, только и всего.

Ближе к полудню подъехал еще один микроавтобус. Десяток мужчин в дорогих пиджаках, все старше сорока. Гвардия «Росэкспорта», понял Корнеев. Некоторые лица были ему знакомы, он видел фотографии этих людей в досье «Росэкспорта», подготовленном ведомством полковника Христича. Но даже с появлением начальников отделов обстановка не изменилась. Все оставались на улице, никто не прошел к столам, хотя они уже были сервированы. Похоже, Захаров темнил. Корнеев сделал вид, будто это ему безразлично. Тем более что у него и так была тема для разговора. Он подошел к Захарову, который безуспешно пытался куда-то дозвониться с установленного в микроавтобусе радиотелефона, и сказал ему в спину, придав голосу беззаботную доброжелательность:

– Все-таки мне вот та история не совсем понятна, Паш.

Захаров вздрогнул от неожиданности и обернулся:

– Ты о чем?

– Об истории с женщиной, которую ты отправил по моим следам на Кипр.

В глазах Захарова прибавилось подозрительной настороженности. Корнеев это заметил, но виду не подал.

– Не Тамару же ты послушался, а? – подсказал он все тем же доброжелательным голосом.

Захаров бросил на сиденье трубку телефона. Нервничал. И молчал.

– Я только теперь понял, – сказал Корнеев. – Ты ведь пас меня. Да? Еще с тех пор.

– С каких пор? – уточнил Захаров.

– С давних, Паш.

Сам Корнеев не был уверен в том, что говорил. Так, кое-какие подозрения, и не более того. А оказалось – попал в точку.

– Ты засветился после истории с Двинским.

Двинский – очень знакомая Корнееву фамилия. И ему пришлось приложить усилие, чтобы этого не показать.

– Двинский? – наморщил он лоб. – Это кто?

– Президент Техкомбанка. Его взорвали месяц назад.

– Возможно. Сейчас много людей гибнет.

Захаров недоверчиво посмотрел собеседнику в глаза. Но ничего там не прочел.

– Так какая связь? – прикинулся непонятливым Корнеев.

– Ты здорово нервничал в день убийства Двинского. Мы с Тамарой как раз были у вас в гостях, по телевизору сообщили о гибели Двинского, и ты сгоряча кое-что о нем рассказал. Что он банкир, в чем-то там был замешан – откуда бы тебе все это знать? Я все сопоставил – и твои слова, и то, что ты оставался в спецслужбе…

– А ты знал Двинского? – перебил собеседника Корнеев.

Возникла пауза. Корнеев терпеливо ждал.

– Знал, – ответил Захаров. – Он из наших.

– Из ваших?

– Время одиночек прошло. Сейчас все играют в какой-нибудь команде. Двинский был за нас.

Теперь цепочка событий прослеживалась достаточно отчетливо. Двинский, Базылев, Молотов, Захаров – все они из одной команды. После убийства Двинского Корнеев повел себя неосторожно, Захаров что-то заподозрил и решил его проверить. Они как раз искали убийц и готовы были разрабатывать любые версии.

– Надя Ткаченко – она ведь совсем не Ткаченко? – подсказал Корнеев.

– Да.

– Думаю, я теперь знаю ее настоящую фамилию.

Захаров усмехнулся. Усмешка была высокомерной.

– Тихомирова, – сказал Корнеев.

И увидел, как пошло пятнами лицо Захарова. Вот так зарабатывают инфаркты.

– Ты ведь сам оставил меня один на один с Тихомировым, – раскрыл карты Корнеев. – А остальное уже – дело случая.

Захаров отвернулся. Было заметно, что он разозлился. Неизвестно только, на кого.

– Ты держи язык за зубами, – посоветовал он. – Для собственного же спокойствия.

Но Корнеева сейчас не так легко было пронять.

– Но что это за история с автокатастрофой? – спросил он, будто только что вспомнил. – Мне Тихомиров рассказывал, будто его жена разбилась…

– Держи язык за зубами! – процедил Захаров.

У него было разъяренное лицо. Прямо свирепое. Что-то скрывалось там, в той истории с погибшей женщиной. Какая-то хитрая комбинация. Но для Корнеева все это пока было загадкой.

– Хорошо, – неожиданно безропотно согласился он.

Развернулся и ушел, оставив Захарова в одиночестве домысливать все недосказанное.

В половине первого лимузин доставил к месту событий Молотова. Значит, Захаров действительно лгал. Молотов стремительно прошел в дом и исчез в его недрах. Одни охранники оцепили дом, другие рассредоточились в саду. Видимо, действо должно вот-вот начаться, так представлялось Корнееву. Но он ошибся.

Ровно в час ворота распахнулись, и ко входу в дом подъехал «Мерседес». Охранники тут же взяли его под опеку. Они так хмуро поглядывали по сторонам, что Корнеев счел за лучшее наблюдать за происходящим издали. Из дома появился Молотов и направился к машине. Сразу два видеооператора вели съемку. Дверца «Мерседеса» открылась. И из машины навстречу Молотову вышел человек.

Будь это сам президент… или папа римский… или даже живой марсианин – и то Корнеев поразился бы меньше. Потому что как раз этого человека он не ожидал увидеть. Ни в коем случае. Это был Базылев. Собственной персоной. Живой и невредимый. Пожал Молотову руку и быстро проследовал в дом.

Корнеев предпочел бы укрыться где-то на участке, но это ему не удалось. Куда бы он ни пошел, всюду натыкался на охранников, и это продолжалось до тех пор, пока один из парней вежливо, но твердо не посоветовал ему:

– Пройдите, пожалуйста, в дом.

Внутри было тихо и безлюдно. Только в той стороне, где стояли накрытые столы, наблюдалась суета. Корнеев двинулся в противоположную сторону, но был остановлен вынырнувшим откуда-то из портьеры охранником.

– Все собираются вон там, – показал он за спину Корнеева.

И опять пришлось подчиниться.

В зале еще не было ни Молотова, ни Базылева, но все остальные уже заняли места за столами. Корнеев только заглянул в зал и, не входя, прошел мимо. Его опять попытался задержать один из охранников, но Корнеев коротко бросил:

– Я из охраны!

Он уже видел стоящего дальше по коридору Тихомирова, и это придавало ему уверенности. Подошел к Тихомирову и поинтересовался:

– Захаров никаких особых распоряжений не давал?

– Нет, – дохнул перегаром Тихомиров.

Корнеев кивнул и встал чуть поодаль. Напряжение, охватившее его при внезапном появлении Базылева, никак не проходило. В тот день Базылев видел его. Он успел обернуться за секунду до первого выстрела, и их разделял всего лишь метр. Стоит им столкнуться сейчас нос к носу, и для Корнеева все закончится – мгновенно и страшно.

Он услышал, как в зале зааплодировали, стало шумно, и охрана потянулась к дверям. Корнеев двинулся вместе со всеми, укрылся за спинами. Он видел зал, людей, поднявшихся с мест, и Молотова с Базылевым. Для них был сервирован отдельный стол, немного в стороне от прочих, это был капиталистический президиум, как определил для себя Корнеев.