Владимир Гриньков - Расстрельщик

Молотов и Базылев стояли вполоборота к двери, и когда Базылев чуть поворачивал голову, у Корнеева сжималось сердце и он прятался за спинами стоящих впереди охранников. Он сейчас видел Базылева близко, и у него уже не оставалось ни малейших сомнений – это действительно Базылев.

Аплодисменты стихли. Люди опустились на свои места. И Базылев тоже сел, остался стоять только Молотов.

– Есть особенные дни, – сказал он. – Важные, главные, каких бывает мало в жизни. Сегодня как раз такой день. Заканчивается черная полоса в нашей жизни. Я счастлив. Мы все счастливы.

Зааплодировал. И все к нему присоединились. Речь ведь шла о Базылеве, о том, что он наконец вернулся к нормальной жизни. Видеооператор добросовестно фиксировал происходящее. Один из них повернулся. Блеснул зрачок видеообъектива. Корнеев стремительно отступил за косяк двери. Рядом стоял весь обратившийся в слух Тихомиров. Его пиджак характерно топорщился – пистолет. Если его под каким-нибудь предлогом вывести в одну из многочисленных комнат и нейтрализовать, то вот оно, оружие. Но покушение не будет удачным. Слишком много охраны, близко не подпустят и наверняка еще до первого выстрела изрешетят прицельным огнем.

После Молотова выступил Базылев. Он, видно, только храбрился, а сам еще был слаб и говорил таким тихим голосом, что здесь, у двери, его вовсе не было слышно. Да и те, за столиками, тоже, наверное, слышали через слово, но в конце выступления шефа все равно с энтузиазмом захлопали.

Выступили еще два или три человека. Выражали радость по случаю благополучного исхода истории с покушением. Желали здоровья и долгих лет жизни. Но как будто что-то недоговаривали. Корнеев чувствовал это, но не мог понять, чего именно не хватает в словах выступающих. Разгадка пришла скоро. Примерно через четверть часа, еще даже по первому разу не успели сменить блюда, Базылев вдруг снова взял слово. Ему, наверное, трудно было стоять, и он говорил, не поднимаясь со стула с высокой спинкой, и опять его голос был так тих, что Корнеев разбирал только отдельные слова.

Базылев благодарил за все доброе, что было сказано о нем. Пообещал сделать все от него зависящее для процветания «Росэкспорта». Честно признался, что состояние здоровья не позволяет ему работать, как прежде. И в связи с этим он передает право первой подписи мудрому и достойному человеку – Александру Тихоновичу Молотову.

Итак, в здравицах в честь Базылева не хватало обращений к нему как к действующему главе фирмы. Корнееву показалось все же, что он что-то недослышал. Но по установившейся вдруг мертвой тишине догадался, что дело обстоит именно так. В присутствии командного состава фирмы произошла передача власти. Из рук в руки, легитимно и, похоже, бесповоротно. Молотов, словно он заранее знал, что именно так все и будет, неспешно, с достоинством поднялся со своего места, и они с Базылевым обнялись. И все зааплодировали. Король умер, да здравствует король! Дело было сделано. Молотов и Базылев оставались со всеми очень недолго, пятнадцать или двадцать минут, после чего покинули зал. Охрана в дверях расступилась, пропуская руководство. Корнеев предусмотрительно ушел в тень. Базылев прошел совсем близко от него, примерно в метре. Как в тот самый день.

Было слышно, как на улице заурчали моторы автомобилей. Потом все стихло. Заметно уменьшилось количество охранников. А те, что остались, расслабились и даже приняли участие в застолье. Начальство уехало. Начиналась рядовая пьянка. Теперь и видеооператоры, отложив в сторону камеры, забыли о работе. Корнеев улучил момент, извлек из одной камеры видеокассету и спрятал ее в гараже.

Гости разъехались затемно. Всем было весело. Кто-то из охранников на радостях разрядил обойму в воздух. Те десять человек, которых уволил Молотов, были базылевскими людьми. Молотов избавился от них, и оставшиеся демонстрировали теперь лояльность новому хозяину.

Боря Тихомиров вновь напился. Проводив гостей, долго стоял у ворот, глядя в вечерний сумрак с блаженной улыбкой, и пьяно икал.

– Вот у нас и новый хозяин, – сказал Корнеев.

– Это – человек.

Сегодня Тихомиров благодушествовал. И даже вечная хандра куда-то испарилась.

– А Базылев-то как изменился, – повернул разговор Корнеев.

Собеседник помолчал, потом пожал плечами:

– Крепко его зацепили все-таки.

– Я даже не сразу его узнал, – продолжал гнуть свое Корнеев.

Тихомиров обернулся и уставился на него, будто только что обнаружил подле себя.

– А ты его разве видел раньше? – спросил с пьяной усмешкой.

– По телевизору, – хладнокровно пояснил Корнеев.

Они вернулись в дом. В зале, заваленные объедками и грязной посудой, стояли столы. Тихомиров пробурчал что-то нечленораздельное. Ругался. Через десять минут он уже дремал в кресле перед включенным телевизором.

Корнеев отправился к соседу. Тот снова был навеселе и обрадовался Корнееву, как старому знакомому.

– Ты жив? – вроде даже удивился он.

– А почему бы и нет?

– Пальба такая была! Я думал, вас всех там порешили.

– А что ж ты в милицию в таком случае не позвонил? – нестрого и шутливо попенял Корнеев.

– Они ни в жисть не приедут, брат. Говорят, это все ваши разборки, вот и мочите друг друга. Такое вот отношение.

– Правильное отношение, – прояснил свою позицию Корнеев.

– Э-э, нет. Мы налоги платим, как и все, пускай они и нас охраняют.

– Мы платим лишь сотую часть того, что должны были бы платить. – Корнеев говорил «мы», а хотелось говорить «ты», но он не смел. – Вот они нас и охраняют на одну сотую.

– У тебя психология мента, – беззлобно сказал сосед. – И как тебя в охрану взяли?

Корнеев рассмеялся, демонстрируя дружелюбие.

– Позвонить можно? – спросил он. – Опять что-то с телефоном.

Ему не нужен был телефон. Ему нужно было другое. Но он все-таки позвонил, показывая, что именно за этим пришел. И только когда уже уходил, будто вспомнил, у самого порога спросил:

– Снотворное у тебя есть, сосед?

– Плохо спишь?

– Работа нервная, – пояснил Корнеев. – Стрессы.

– А вот водочки, – посоветовал сосед.

– Не могу, меня закодировали.

– Сочувствую.

Сосед принес упаковку со снотворным.

– Выпьешь две таблетки – и до утра ты никакой.

Корнеев взял пять штук.

– Не многовато? – удивился сосед.

– А что – можно валенки откинуть?

– От пяти не откинешь, но добудятся тебя только к завтрашнему вечеру.

– Это их забота, – хмыкнул Корнеев.

Он вернулся в особняк, достал из холодильника бутылочку колы и растворил в ней все пять таблеток. Потом с бутылкой в руке прошел в комнату, где перед телевизором спал Тихомиров. Взял со стола пустой стакан и швырнул его в угол. Разбуженный Тихомиров вздрогнул, открыл глаза и увидел Корнеева. Корнеев стоял у темного окна и задумчиво разглядывал раскупоренную бутылку колы, которую держал в руке. Потом повернул голову и поймал взгляд Тихомирова.