Владимир Гриньков - Расстрельщик

Молотов промолчал.

– Кто-то на меня навел, да?

Опять тот промолчал. Но что-то неуловимо изменилось в лице.

– Кто? – быстро спросил Корнеев. – Отвечай!

Молотов вновь вспомнил, что тайны для него ничего уже не стоят.

– Бывшая базылевская жена на тебя указала.

– Алла? – опешил Корнеев.

– Да.

– Как она могла на меня указать?

– Пальчиком, – засмеялся Молотов. – Пальчиком в фотографию ткнула и говорит: вот он, родимый.

– Когда ты с ней разговаривал?

– Сегодня ночью.

– Врешь!

Молотов пожал плечами. А Корнеев вдруг и сам понял, что это так.

– Она у нас, – подтвердил Молотов.

– У вас – где?

– На даче. Там, за городом.

Это было невероятно. Просто необъяснимо. Но скорее всего – правда.

– Если хоть один волосок с ее головы упадет…

– Ну что ты! – засмеялся недобро Молотов. – Ты ничего не понял, я вижу. Какой волосок? Ее уже и в живых нет, наверное. Ребята давно порезали на куски и сдали мясо в ресторан.

Щерился в нехорошей улыбке. В эту улыбку Корнеев и выстрелил. Молотов опрокинулся на спинку дивана. Из раны в голове хлынула кровь. Корнеев выждал некоторое время, потом поднялся и подошел к Молотову. Пульс уже не прощупывался. И вдруг зазвонил телефон. Корнеев вздрогнул от неожиданности и стремительно снял трубку – левой рукой, потому что в правой сжимал пистолет.

– Александр Тихонович? – произнес мужской голос.

А Корнеев, не отвечая, резко вытянул руку и с ужасом смотрел на зажатую в ней телефонную трубку. Потому что понял – не трубку держит в руке, а собственную смерть. Яд, наверное, уже проник в тело. Человек еще может прожить от одного часа до полусуток, вспомнилось ему. А потом – конец.

Он не запаниковал и не потерял голову, но потратил несколько минут на то, чтобы оправиться от шока. Телефонную трубку он швырнул на стол, и она лежала на полированной поверхности, такая безобидная с виду. Рукой, той самой, которой брал трубку, старался ни к чему не прикасаться и изредка посматривал на нее так, словно она была чужая.

Мертвый Молотов сидел на диване, мрачно разглядывая лепку на потолке. Левая нога его неестественно подогнулась, но сейчас ему было все равно.

Корнеев уже составил для себя план действий. Он вышел в молотовский кабинет. Там никого не было. Корнеев приблизился к столу, рассчитывая, что именно где-то здесь вмонтированы «жучки», и громко, стараясь, чтобы «слухачи» разобрали каждое слово, проговорил:

– Это я, Корнеев. Ребята, если вы меня сейчас слышите – мне срочно нужна помощь. Я отравился ядом. Позвоните мне сюда, в молотовский кабинет. Иначе мне хана.

Ему не пришлось ждать долго. Почти сразу один из телефонов зазвонил. Корнеев сорвал трубку с рычага.

– Вадим, что случилось?

Христич. Голос обеспокоенный.

– Я вляпался в тот яд, который вы мне дали. Свяжитесь с техотделом, у них должно быть противоядие!

Шум на том конце провода, и снова голос Христича:

– С ними связываются, Вадим. Когда это произошло?

– Только что. Не больше пяти минут назад.

– Как ты себя чувствуешь?

– Веселюсь вовсю, – буркнул Корнеев.

Опять шум, обрывки разговоров.

– Вадим, соединяю тебя напрямую!

Негромкий щелчок. И встревоженный голос начальника технического отдела:

– Что там стряслось?

Корнеев в двух словах обрисовал случившееся и, когда замолчал, услышал в телефонной трубке тишину. Она была зловещей. И все объясняла.

– Противоядие! – прорычал в трубку Корнеев.

И ответ – безжалостный, как приговор:

– Противоядия нет.

В глазах потемнело. Пауза, казалось, тянулась целую вечность. Хотя прошло лишь несколько секунд.

– Как действует яд? – спросил Корнеев. – Он уже проник в организм?

– Когда имел место контакт?

– Пять или десять минут назад.

– Значит, доза еще невелика.

– Как избавиться от яда? Как вы удаляете его с поверхности?

– Сейчас! – засуетился корнеевский собеседник. – Ведь все поправимо, оказывается, все поправимо…

Он совсем утратил способность соображать, похоже.

– Как?! – рявкнул в трубку Корнеев.

Ему чудилось, будто он физически ощущает, как с каждой секундой в него все глубже въедается яд.

– Вода! – сказал начальник технического отдела. – Большое количество воды! И обязательно кипяток! Яд в малых концентрациях не опасен! Он разжижается и начинает разлагаться под действием высокой температуры…

Корнеев бросил трубку и метнулся к двери в приемную. Вылетел пулей, так что секретарша даже вздрогнула.

– Кипяток! – сказал Корнеев. – У вас есть кипяток?

Женщина замотала головой. Корнеев здорово ее напугал, конечно.

– К Молотову не заходить! – бросил Корнеев. – Он так распорядился!

И выбежал в коридор. Навстречу шел охранник. Тот самый, что обычно дежурил в приемной.

– Кипяток! – как заклинание, повторил Корнеев. – Где можно достать кипяток?

Парень пожал плечами.

– Может, в буфете? – высказал предположение.

У них же есть буфет! Прямо здесь, в подвале особняка! Корнеев даже успел пообедать там разок.

Он спустился вниз, перепрыгивая через несколько ступенек. Распахнул дверь, ведущую в кухню. Женщина в белом колпаке обернулась на шум. На плите стояли парящие чаны. Корнеев подскочил к плите и, прежде чем его успели остановить, сунул руку в булькающее в котле варево. Боль была такой нестерпимой, что он завопил, и люди, находившиеся в кухне, шарахнулись прочь. Он и впрямь был страшен сейчас – обезумевший, зашедшийся в истошном крике.

Распахнулась дверь, вбежал охранник. Увидел корчившегося у плиты Корнеева и бросился к нему, чтобы помочь, но Корнеев, истолковав его действия по-своему, выхватил пистолет и заорал, бешено вращая глазами:

– Стоять на месте! Не то всех перестреляю!

У него был совершенно безумный вид. Ни у кого даже не возникло сомнения, что именно так он и поступит.

– «Росэкспорту» – конец, – объявил Христич. – После убийства Молотова там все рассыплется само собой. Без него фирма мертва.

– И никто со стороны не попытается ее реанимировать? – поинтересовался Корнеев.

Полковник усмехнулся:

– Пытались, Вадим. Но мы допустили утечку информации, подбросили материалы о том, что подписи на документах принадлежат не Базылеву, – и желающие возродить «Росэкспорт» тут же отступились. Поняли, что фирму уже не спасти.

Они вдвоем – Христич и Корнеев – сидели в кабинете полковника. Левая рука Корнеева была забинтована. Иногда он, неловко пошевелив ею, морщился. Христич старательно притворялся, что этого не замечает. И только раз не сдержался, сказал со вздохом:

– Как нескладно с тобой получилось!

Прозвучало как упрек. Корнеев насупился.

– Не обижайся, – среагировал на это Христич. – Просто я очень на тебя рассчитывал.