Владимир Гриньков - Заказ на олигарха

– Оставайтесь на месте! – сказал Китайгородцев Проскурову, и у него сейчас был хриплый голос.

Шаров шел по коридору. Китайгородцев двинулся за ним следом, но старательно держал дистанцию, чтобы его визави не занервничал.

– Я могу поехать с тобой, – предложил Китайгородцев.

Шаров только выругался в ответ.

– Тебе будут нужны заложники, – подсказал Китайгородцев. – Одного мальчишки мало. Вдруг тебе не удастся сразу скрыться? Вдруг тебя обложат? С тобой будут торговаться, ты пойми. Так делают всегда. Они тебе автомат – ты отпустил заложника. Они тебе вертолет – ты еще одного отпустил.

Они дошли до лестницы, ведущей на первый этаж, и тут Шаров остановился и даже сделал шаг назад. Выругался.

На лестнице стояли два охранника из «Барбакана». И еще Хамза маячил внизу, на первом этаже.

– У него граната без чеки! – громко сказал Китайгородцев.

Все услышали. Увидели. И замерли, не зная, что им предпринять.

– Надо дать ему уехать! – сказал Китайгородцев специально для Хамзы.

И смотрел он на Хамзу.

Он хотел, чтобы Хамза его понял. Он очень выразительно смотрел. Можно было не бояться, что Шаров расшифрует этот взгляд Китайгородцева, потому что Шаров вжался спиной в стену и смотрел только на своих врагов на лестнице, и Китайгородцев мог семафорить Хамзе, как ему заблагорассудится. Он даже, осмелев, продемонстрировал Хамзе зажатый в руке пистолет. Хамза понял и велел охранникам на лестнице освободить дорогу.

Шаров пошел вниз. Китайгородцев за ним следом.

Вышли из дома. И здесь были еще два охранника. Они стояли у фургона, в котором приехали налетчики, и их присутствие здесь спутало Китайгородцеву все карты. Потому что Китайгородцев уже собирался стрелять. Готов был открыть огонь на поражение. Он все рассчитал. Он стреляет Шарову не в спину, а в голову. В спину нельзя, потому что к груди Шаров прижимает мальчика, и тот может пострадать, если пуля пройдет навылет. А в голову – совсем другое дело. После этого у Китайгородцева есть несколько секунд до взрыва гранаты. И ему тогда останется одно из двух. Схватить гранату и отбросить как можно дальше – если убитый им Шаров гранату выронит. Схватить мальчика и прикрыть его собой – если с гранатой Шаров так и не расстанется. А эти двое у фургона все испортили. При них нельзя было стрелять. Потому что при взрыве гранаты им не уцелеть.

– Хамза велел не мешать, – сказал охранникам Китайгородцев.

И сам Хамза тотчас появился в дверях, крикнул:

– С дороги! Дайте ему уехать!

Шаров забрался на водительское место с проворностью, какой Китайгородцев от него не ожидал. Но теперь ему мешал ребенок. Трудно вести машину, когда держишь в руках такое орущее существо.

– Я могу поехать с тобой, – с готовностью вызвался Китайгородцев. – Буду держать ребенка.

Шаров заколебался. Китайгородцев поспешил обрисовать, чем еще он может быть полезен.

– И не факт, что за ворота тебя выпустят, – сказал он. – А так я им скажу…

Да, это правда. Он не раз помог Шарову в последние пять минут.

– Садись! – скомандовал Шаров.

Не знал еще, что тем самым он подписал себе смертный приговор.

Прежде чем сесть в машину, Китайгородцев прикрикнул на топтавшихся неподалеку охранников:

– Уходите отсюда! Не нервируйте его!

На самом деле он жизни им спасал.

Они неохотно пошли прочь.

Китайгородцев сел в машину. Шаров завел двигатель. И только после этого передал ребенка Китайгородцеву.

Китайгородцев принял Алешу левой рукой и как только прижал его к себе покрепче – выстрелил в лицо Шарову. Того отбросило. Китайгородцев рванул ручку двери. Дверь не открылась. При включенном двигателе замки дверей заблокировались. Китайгородцев знал о подобной особенности многих автомобилей, но здесь он вспомнил об этом слишком поздно. И остающихся до взрыва гранаты пары секунд ему теперь хватало только на то, чтобы попробовать спасти мальчишку. Китайгородцев повернулся спиной к Шарову, Алешу положил на сиденье, сам навалился сверху, прикрывая мальчика собой.

Ничего больше он сделать не мог.

Он ничего больше и не делал.

Лежал на мальчишке и ждал взрыва.

Взрыва не случилось.

Шаров криво сидел за рулем, навалившись левым боком на дверцу. Где-то там, под ним, наверняка и была сейчас граната. Возможно, он ее прижал своим телом, и только потому граната не взорвалась: рычаг не сместился и не воспламенился запал.

Китайгородцев осторожно протянул руку и повернул ключ в замке зажигания. Двигатель умолк. Двери разблокировались. Все так же осторожно Китайгородцев потянул за ручку и открыл дверь. Ему оставалось только шагнуть наружу. Но тут случилось неожиданное. К водительской двери автомобиля подскочила растрепанная и безумная на вид Люда Потапова, рванула дверь на себя, та распахнулась, и мертвый Шаров вывалился из машины под ноги Люде. Вместе с гранатой.

– Ложись!!! – заорал Китайгородцев.

Прикрыл мальчика собой.

Громыхнул взрыв. Оглохший на время Китайгородцев выскочил из машины и побежал к дому, прижимая к себе орущего от страха Алешу.

Виктория была в шоке после случившегося, и Китайгородцев не решился отдать ей Алешу. Он передал мальчика Проскурову. Сергей Алексеевич тоже был не в себе, но в меньшей степени, чем Виктория. Взял Алешу, ушел с ним в кабинет, прижимая к себе бережно. Алеша кричал не переставая. И ничто не помогало.

– Его надо покормить, – сказал Китайгородцев. – И будет лучше, если грудью. Привезите сюда мамашу какую-нибудь кормящую.

– Хорошо, я сейчас распоряжусь, – пробормотал Проскуров.

Похоже, необходимость что-то делать возвращала его к жизни.

Пришел Хамза. По его расстроенному виду можно было все понять, но Китайгородцев все-таки коротко спросил:

– Люда?

Хамза покачал головой.

Погибла.

– Ну зачем она туда полезла? – сказал в сердцах Хамза.

Китайгородцев знал. Люда, позабыв обо всем, бросилась спасать Алешу. Но для Хамзы он придумал другую версию.

– Возможно, ей показалось, что в машине Баранов.

– Кстати, – вспомнилось Хамзе. – Баранов… Ты побудь с ним пока. Там у нас проблемы.

Он посмотрел просительно на Китайгородцева.

– Плохо дело? – произнес Китайгородцев понимающе.

– Он как безумный. Рвался к Люде, еле удержали. Закрыли его в доме охраны.

К Людмиле ему нельзя. Китайгородцев это понимал. Люда лежит у машины, а к машине сейчас никто не имеет права подходить – пока не приедут саперы. Неизвестно, что там есть еще внутри фургона. Да и у Шарова могут быть сюрпризы.

– Иди к Баранову, – попросил Хамза. – Просто с ним побудь. О чем хочешь разговаривай. Лишь бы он был не один.

Баранова Китайгородцев нашел в запертой комнате с решеткой на единственном окне. Тот сидел на полу: кисти рук свесились с колен, плечи ссутулились, голова опущена. Он выглядел, как спортсмен, проигравший свой главный поединок. Все пошло прахом, и впереди ничто его не ждет.