Владимир Гриньков - Ментовские оборотни

Мы обогнули угол дома. Девочка шла уверенным шагом человека, твердо знающего, что ему нужно, лишь оборачивалась время от времени, чтобы убедиться в том, что я иду следом. Никита попытался присоединиться к нам. Катерина остановила его жестом, глядя сердито на брата. Он развернулся и ушел, оставив нас одних.

На окраине участка Тропининых, заросшей нетронутым лесом, откуда и дома было не видать, Катерина вдруг склонилась и быстрыми кошачьими движениями разгребла высохшую смесь из елочных иголок, прошлогодней листвы и ошметков мха, и когда весь этот мусор был сметен, я увидел большой прозрачный осколок стекла, чуть присыпанный землей. Это был «секрет». Мы тоже такое проделывали в детстве. Маленькая ямка, в которую помещается что-либо ценное. Особо редкий вкладыш от жвачки или с трудом пойманная стрекоза. Сверху сокровище закрывается куском стекла, а после засыпается землей. Это твой личный «секрет», которым можно любоваться, если смести со стекла землю, и о котором никто не знает, кроме тебя. Еще «секрет» можно показать своему лучшему другу или подруге, и тогда у вас будет общая тайна.

То, что Катерина показала мне «секрет», я оценил. Такое кому попало не раскроют. Значит, я вызывал у нее доверие.

Катерина обернула ко мне свое серьезное личико и произнесла заговорщицким шепотом:

– Папа!

И пальчиком ткнула в стекло. Я приблизился и заглянул. Под стеклом лежал бумажный листок – неаккуратно вырезанный из журнала цветной фотоснимок веселого и лохматого Филиппа Киркорова.

– О-о-о! – протянул я нечто неопределенное, и мне пришлось сделать над собой усилие, чтобы не рассмеяться.

– Папа! – как заклинание повторила девочка и бережно присыпала «секрет» лесным мусором.

Она все проделывала с такой тщательностью, что было понятно – «секрет» имеет для нее огромную ценность. Я состроил приличествующую моменту гримасу. И ни в чем не собирался разубеждать несчастного ребенка. В ее жизни так мало радостей, что преступлением будет отнять еще и эту.

Никита проводил меня в кабинет отца. Тропинин и Илья в это время просматривали запись, которую Демин сделал накануне. Майор выставил сына за дверь, наказав присматривать за Катькой. Выглядел Тропинин чрезвычайно озабоченным. Я бы тоже напрягся, узнай достоверно о том, что меня хотят убить и активно ищут исполнителя.

Мы втроем досмотрели пленку до конца. Илья по ходу дела комментировал происходящее на экране, я помалкивал. Когда запись закончилась, Тропинин выключил телевизор.

– За что Жорж вас так не любит? – спросил я с сочувствием в голосе. – Ведь должна быть какая-то причина!

Когда решаются вырезать целую семью – это ведь не от того, что с утра проснулся в скверном настроении.

– Был конфликт, – ответил коротко Тропинин. – Но я тогда не думал, что все зайдет так далеко.

– Теперь вы его арестуете? – спросил я.

Тропинин посмотрел на меня удрученно.

– Если бы все было так просто! – сказал он.

– У вас же доказательства! – кивнул я на телевизор.

– Для суда это не доказательства. Это самодеятельность, на которую у нас даже не было санкции. В принципе, это противозаконно – то, что мы сделали. И Жоржа этим не прищучишь. Даже если теперь пленку передать моим коллегам из местного ОВД, они не смогут предъявить Жоржу обвинения, да и не станут этого делать.

– Разве? – не поверил я.

– Они ведь не дураки, Евгений Иванович, эти мои коллеги. Им подставляться ни к чему. Пленка еще ничего не доказывает. Если ее предъявят Жоржу, этот Жорж, не будь дурак, скажет, что Илья сам к нему пришел с довольно странным предложением, и Жорж его сразу не спустил с лестницы только потому, что заподозрил неладное и решил все у Ильи поподробнее выведать и при этом ни в коем случае его не спугнуть, а уж позже, когда злодейские планы Ильи раскроются полностью, заявить в милицию.

– И кто же Жоржу поверит?

В ответ Тропинин посмотрел на меня печальным взглядом много повидавшего человека.

– Евгений Иванович, – сказал он со вздохом. – Это ведь я вам наспех скроенную версию Жоржа преподнес. То, что на поверхности лежит. А на самом деле линия защиты Жорика будет разработана так тщательно, что его не наказывать бы надо, а орденом награждать. Человек он, как вы понимаете, не бедный и адвокатов наймет самых лучших. А адвокаты эти такие ушлые ребята, что смогут что угодно доказать. Назовут черное белым, и им почему-то все поверят. Даже суд.

При слове «почему-то» майор Тропинин выразительно потер большой палец своей правой руки об указательный. Этот жест всегда обозначает деньги. Я понял.

– Зачем же тогда все это было нужно? – спросил я. – Скрытая запись и все такое прочее, если это все равно для суда – не доказательство.

– А это не для суда. Это я для моих коллег, – ответил Тропинин. – Если я приду к ним с пустыми руками, просто им скажу, что меня убить хотят, они пошлют меня куда подальше.

– Вас?

– Да. Потому что у каждого сотрудника непременно есть какие-то враги. Кого-то ты когда-то посадил. Кого-то попросту помял при задержании. Да любая может быть причина. Вы же сами знаете, какая репутация у милиции. Не любят нас, мягко говоря.

– Менты – козлы, – с легким сердцем подтвердил догадку собеседника Демин.

Тропинин даже не обиделся. Уже привык, наверное.

– Вот видите, – сказал он мне спокойно. – Поэтому чье-то там желание убить сотрудника милиции считается пустым звуком, блефом, не заслуживающим внимания пустяком – до тех пор, пока действительно не убьют. Вот тогда все зашевелятся и начнут искать убийц, – невесело усмехнулся майор. – А семье даже выплатят небольшое пособие в связи с потерей кормильца. Теперь вы понимаете, зачем мне эта пленка? Это уже какой-то серьезный звоночек. От него не отмахнешься. Это уже материальное подтверждение того, что здесь не пустяк. Теперь Жоржем займутся всерьез и будут искать настоящие и серьезные основания для его ареста. Что-то такое, что даст возможность его закрыть.

– Арестовать? – спросил я.

– Да. Могу я вас попросить задержаться в Воронцове до вечера?

– Разумеется, – ответил я.

Вечером Тропинин приехал с молодым крепышом. Крепыш был вихраст, неулыбчив и одет в легкую куртку из плащевки, что не очень-то соответствовало погоде, если честно.

Увидев меня, крепыш покачал головой, будто сильно удивился, и сказал без улыбки:

– Мне товарищ майор говорил, а я не верил – пока вас лично не увидел. Вы – и в наших краях. В голове не укладывается.

Он пожал мне руку – без заискивания и подобострастия, как равный равному. Вы, мол, там у себя в телевизоре – звезда и все такое прочее, но и мы тут тоже не лыком шиты, преступников регулярно ловим и процент раскрываемости преступлений растет, так что в своей области мы тоже большие мастера и есть нам чем гордиться.