Владимир Гриньков - Приснись мне, убийца

– Значит, он просто не хочет разговаривать со мной? Лично со мной? – уточнил Большаков.

– Да.

Большаков ожесточенно потер ладонью лицо.

– Ладно, – сказал он после паузы. – Я его друга сюда привезу.

– Друга?

– Ага. Они двое – чуть ли не молочные братья, – нехорошо засмеялся Большаков. – Это ваш коллега, доктор Хургин. Слышали о таком? Он врач и по совместительству местный Шерлок Холмс. Вот пусть он с Козловым и побеседует.

Хургина привезли через полчаса. Он вошел в кабинет главврача медленным, неуверенным шагом и, увидев здесь Большакова, всплеснул руками:

– Что происходит, Игорь Андреевич? У меня приемное время, пациентов целая очередь, а тут приезжает ваш коллега…

– Козлов видел его! – оборвал его тираду Большаков.

– Кого? – не понял доктор.

– Я думаю, он видел лицо убийцы. Сегодня ночью, во сне.

У Хургина отвисла челюсть.

– Он видел убийцу? – переспросил после долгой паузы, все еще не веря.

– Да.

– И кто это?

– Не говорит.

– Почему?

– Не хочет. Так мне знающие люди объяснили. Может быть, вы попробуете?

– Где он сейчас?

– В палате.

– Хорошо, – согласился Хургин. – Но у меня одно условие: я буду с ним беседовать с глазу на глаз.

– Пусть будет так, как вы хотите, – произнес Большаков, после чего добавил насмешливо: – Надеюсь, вы потом поделитесь со мной информацией?

Хургина проводили в палату. Главврач показал жестом санитару – уйди! – и тот вышел, оставив Хургина и Козлова вдвоем.

– Здравствуйте, – сказал доктор. – Ваши друзья передают вам привет.

Козлов никак на это не отреагировал.

– Я даже разыскал Колю Артемьева, того, что на Севере сейчас живет. Разговаривал с ним по телефону, он интересовался вашими делами и передавал привет.

Никакой реакции. Глаза открыты, но эмоций никаких.

– И Богучаров о вас беспокоится. Может быть, ему приехать к вам, навестить?

Не достучаться. Это его не интересует. Совершенно. Ушел в себя, замкнулся. Значит, действительно что-то произошло ночью.

Хургин склонился низко-низко, к самому лицу лежавшего перед ним человека, так что даже в одно мгновение укололся о трехдневную небритую щетину, и негромко сказал:

– Олег! Я вам помогу, поверьте. Я вас вытащу отсюда. Вы мне верите?

И увидел, как дрогнули ресницы Козлова. Первая реакция. Уже обнадеживает.

– Я разберусь в том, что происходит. Все не так безнадежно. Я с вами. Я на вашей стороне.

Из глаз Козлова потекли слезы. Казалось, он не плачет, просто сами собой побежали тоненькие ручейки.

– Я его видел, – сказал Козлов.

Он сказал так тихо, что доктор едва расслышал произнесенное.

– Сегодня ночью видел. Опять убивал. И там, в доме, было зеркало… – Козлов говорил почти шепотом, медленно, будто лениво. – И заглянул в то зеркало.

– Кто заглянул? – уточнил Хургин.

– Убийца. И я увидел лицо в зеркале.

– Кто? – воскликнул Хургин, не в силах уже сдержаться. – Чье лицо вы там увидели? Кто убийца?

И Козлов ответил мертвым от бесчувствия голосом:

– Я. Мое лицо было в зеркале.

На Большакова было страшно смотреть. Он посерел лицом и выглядел не лучше Козлова. Близнецы. Сидели друг против друга и внешне были очень похожи, только один не мог пошевелить руками – длинные рукава смирительной рубашки, надетой еще ночью, были связаны за спиной.

– Это было как прежде? – спросил Большаков. – Ты все видел в подробностях?

– Да.

– Кто был на этот раз?

– Старуха.

– Почему именно старуха?

– Не знаю.

– Но ты там, во сне, шел именно к ней?

– Да.

– Значит, знал ее прежде?

– Да.

– Откуда?

– Не имею представления.

– Хорошо, давай из сна вернемся сюда, в твою обычную жизнь. Здесь, не во сне, ты эту старуху знаешь?

– Нет.

– А во сне?

– Да, знаю.

– Как ее зовут?

Козлов пожал плечами.

– Но ведь ты говоришь, что знаешь ее.

– В лицо знаю.

– Давно? Знаешь ее давно?

Козлов задумался. Он даже наморщил лоб, и все лицо у него сразу сморщилось, словно печеное яблоко. Очень неприятное зрелище. Большаков поспешно отвел глаза.

– У меня такое чувство, что я узнал ее недавно.

– Как ты познакомился с ней?

– Не знаю. Там, во сне, я видел себя уже подходящим к ее дому.

– Адрес! – быстро сказал Большаков.

– Где-то на окраине. Там такой пустырь еще…

Большаков тяжело вздохнул. Он оттого так мучился, что уже успел позвонить в управление, дежурному, и тот ему доложил, что ночь прошла сравнительно спокойно и убийств не зафиксировано. Этой смерти, которую Козлов увидел во сне, не было. Или попросту еще не обнаружен труп. И от этой дилеммы Большакову было плохо, его била дрожь, которую он скрывал с неимоверными усилиями.

– Частный сектор, да?

– Да, – сказал Козлов.

– Итак, ты туда пришел. Что дальше?

– Вошел в дом.

– Как?

– Через дверь.

– Она была открыта?

– Закрыта на щеколду изнутри.

– А как же ты попал в дом?

– Я выбил дверь ногой.

– И не боялся, что услышат?

– Она глухая.

– Кто, хозяйка?

– Да. Эта старуха, к которой я шел.

– Откуда ты знаешь?

– Знаю, – пожал плечами Козлов.

– Ладно, дальше.

– Я вошел в дом. Прошел в комнату, где спала эта женщина, и убил ее.

– Как?

– Ножом.

– Кто-то еще был в доме?

– Нет.

– Ты уверен в этом?

– Да.

«Потому труп и не обнаружен. Женщина жила одна. И если все это произошло в действительности, пройдет несколько дней, прежде чем соседи поднимут тревогу».

– Как выглядит дом?

– Обычный. Две или три комнаты, летняя веранда.

– Как он внешне выглядит? Меня это интересует.

– Кирпичный, шиферная крыша.

– Кирпич красный?

– Да, красный.

– А об этом ты откуда знаешь – как выглядит дом снаружи? Дело ведь ночью происходило.

– Мне кажется, что я был там днем прежде.

– В жизни?

– Нет. Во сне. Когда я шел к дому ночью, у меня было чувство, что я уже туда приходил. Незадолго до случившегося.

– Зачем?

– Зачем я приходил?

– Да. Причина какая-то должна быть.

Козлов задумался. Даже закрыл глаза. После долгой паузы покачал головой:

– Нет, не могу сказать. Какая-то пустота в голове.

– Думай! – резко произнес Большаков. – Зачем ты приходил туда раньше?

– Наверное, чтобы осмотреть это место.

– Место будущего преступления?

– Да.

– Значит, улица эта тебе знакома?

– Я шел по ней довольно уверенно, – сказал медленно Козлов, вспоминая свои ощущения. – Хотя и было темно.

– Вспоминай! Как она выглядит, эта улица?

– Окраина…

– Я знаю, что окраина! Ты уже говорил! Что там было?

– Пустырь…

– Говорил!

– Железная дорога! – вспомнил Козлов. – Точно, поезда ходили! Сразу за пустырем!

Большакова будто пружиной подбросило.