Эльмира Нетесова - Закон Тайга

Старший охраны ответил резко:

— Я не нянька, не кормилица. И здесь не гостиница, не офицерское общежитие! Где прикажу, там жить будет. Чего не хватало, кого-то выделять! А насчет трамбовки, запомните, вы за это ответ несете. Изобьют, вы отвечать будете!

А едва вошел в свою палатку, споткнулся о ноги спящего человека: тот опередил, занял палатку первым, не спросив раз­решения у хозяина. Старший охраны включил фонарь, напра­вил луч света в лицо спящему.

— Встать! Покиньте палатку и никогда более не входите сюда! - сказал громко, раздраженно.

— А куда же мне деваться? - послышался растерянный вопрос.

— К своим!

— Его свои в лесу стаями бегают, - послышался голос Шмеля.

— Определите его! - приказал Новиков Ванюшке и выки­нул из палатки постель непрошеного соседа.

— Крутой мужик! - Трофимыч похвалил старшего охраны.

Новички, заметив Ванюшку, ведущего к ним подселенца, у Палатки стенкой стали. В глазах непримиримая злоба застыла.

— Придется шалаш ставить. Отдельный. Один в нем жить будете. Иначе ничего не получается, - позвал парень на по­мощь других охранников, и через полчаса шалаш был готов.

Мужик, наскоро поблагодарив охранников, нырнул в шалаш, завалился на свежую, душистую хвою, блаженно потянулся.

Как хорошо иметь свое жилье! Пусть временное, липкое, пещерное, но его ни с кем не надо делить. Оно почти собствен­ное. Потому что никому из условников не вздумается позарить­ся на него. Кому охота жить в одиночестве? Здесь его все боят­ся. И только он не любит компаний. Всегда их избегал. Потому что никому не верил.

С Лавровым было просто. Он уходил с рассветом, возвра­щался, когда все спали. Новый побрезговал соседством с ним.

Что ж, так даже лучше. Он вспомнил, как его допрашивал следователь о смерти Лаврова.

— Я вместе со всеми тушил пожар. А когда пришел в палат­ку, даже не ужинал, спать лег. Сразу, как в пропасть, в сон провалился. Не слышал, ложился ли спать старший. Когда встал и вышел - не зна-ю.

— Общались вы с Лавровым больше других. Были ль у него- враги? - спросил следователь.

— Враги? Нет, не было. Разве вот Шмеля недолюбливал. Да и не только его - всех фартовых, за непорядочность. Не верил он им никогда.

— Имел ли он основания опасаться их? Грозили они ему когда-нибудь расправой? - интересовался следователь.

— Сам не слышал ни разу.

— А Лавров вам об этом говорил? - сориентировался сле­дователь.

— Он не жаловался никогда. Но как-то обронил, что от фартовых всего ожидать можно. И когда ложился спать, я нередко это видел, пистолет под голову совал. Неспроста, наверное?

— Слышали ли вы, как выходил из палатки Лавров? Его кто-нибудь вызвал?

— По-моему, он вообще не заходил в палатку. Во всяком случае, я его не видел.

— Он после пожара несколько раз побывал в палатке. Сам ее ставил. Кстати, без вашей помощи. Потом ходил на речку умыться, и снова в палатку. Переоделся в чистую гимнастерку. Даже лежал в спальном мешке. Где же вы были все это время, если не видели Лаврова в палатке?

— Я имел в виду вечернее и ночное время.

— А вечером вы чем занимались?

— Спал.

— Все обустраивали лагерь, а вы в то время спали? Что-то трудно себе представить такое, - недоверчиво хмыкнул следова­тель.

— Вы же знаете, как относится ко мне окружение. Я по этой причине в палатке Лаврова жил.

— Чем вы занимались, когда старший палатку ставил? Для . обоих? Где были? - глянул в упор.

— Умывался в реке. Когда вернулся, палатка уже стояла.

— Постарайтесь вспомнить, о чем вы говорили с Лавровым, когда пришли в палатку?

— Ни о чем. Я извинился за опоздание, за то, что не смог помочь. Лавров отмахнулся, ответив, что ему помогли охранни­ки. Вот и все общение.

— После этого он сразу лег отдыхать? - поинтересовался следователь.

— Нет.

— Сколько он отсутствовал?

— Я уснул.

— Скажите, куда могла исчезнуть его полевая сумка? Ры­жая? Он с нею не расставался никогда. И, по словам охранни­ков, всегда держал ее на боку, когда ложился спать, клал под голову.

— Видел, была такая. Он ее спутницей называл, талисма­ном. Говорил, что всю войну с нею прошел. Нигде не терял ее, не забывал. А что, она пропала?

— Думаю, пропасть не могла. А вот украсть ее сумели. Может, с мертвого сняли. Возможно, за нее жизнью попла­тился...

— Да что вы! Кому она нужна! Старая, истрепанная. В од­ном месте осколком пробита. Такую только как память беречь можно. К тому же денег у Лаврова не водилось. Семье, навер­ное, все отправлял. А как фронтовая реликвия только старшему охраны могла быть дорога. Укради ее фартовый иль сучьи - куда б с нею делся? Нет, он ее, вероятно, в пожаре потерял. Там не только сумку, голову потерять было не мудрено.

— Потерять? Это наивное предположение! В войну уберег. Да и фартовые после пожара видели на его плече сумку, - уточ­нил следователь.

— Я не обращал внимания...

— Сохранись сумка, можно было бы предположить со сто­процентной уверенностью, что человек умер по собственной неосторожности. Но эта пропажа исключает такую версию, - буравил следователь душу.

— Вы что ж, предполагаете, что мне понадобилась полевая сумка Лаврова? - Он рассмеялся в лицо следователю.

— Не сама. А ее содержимое. Оно, кстати, многих могло заинтересовать. Но знать о нем могли те, кто имел доступ к полевой сумке. И в первую очередь - вы, гражданин Тихо­миров,

— Зачем мне она? Я никогда не интересовался ею, ни о чем не спрашивал Лаврова и никогда не прикасался к сумке. Не знаю, что в ней было.

— Не стоит прикидываться наивным. Не знать - не могли. Лавров в ней держал документы. Очень важные. Они не могли интересовать фартовых. С ними все понятно. Другие - не мог­ли украсть и остаться незамеченными. Только вы могли ими воспользоваться.

— Но мне зачем? Я бумагами не интересуюсь. Мои доку­менты - там, где им надо быть, находятся. Вы что-то заговари­ваетесь, гражданин следователь. Хотите мне висячку свою при­клеить? Мало мне своего горя? Ну да теперь не все вам с рук сойдет. Я ведь не безграмотный.

— К чему ж так сразу? Я пока допрашиваю вас как свидете­ля. Взял у вас подписку, что будете говорить правду. Ничего не станете утаивать от следствия.

— А я и не вру. Но говорить, что черное - это белое, не могу. Надеюсь, и вам такие показания не нужны.

— Правильно. Но уж очень старательно углы обходите. К тому же явно не договариваете, - упрекнул следователь.

— Чего?

— Говорите, что не входил, не видели, не знаете. А человек рядом с вами не один час проспал. Прежде чем влезть в спаль­ный мешок, не раз невольно толкнул вас. Ведь палатка узкая, одноместная. Не раз проснуться должны были. И видеть, когда ложился и вставал человек.

— Всегда так было. Но в этот раз усталость свалила. Даже не поел...