Александр Соловьёв - Ветви Ихуа

Добрался до абсурда — займи определенную позицию. Когда ты был дикарем, голос твоего тела был твоей личностью. Личность определяла поступки. Теперь она стала стократ сложнее, у нее много граней. Одна из них жаждет отомстить за мать — албам; вторая — за дядю Огина — терракотерам; третья стремится совершить подвиг во имя того сообщества, к которому себя относит: сообщество должно выжить; четвертая грань хочет обрести покой. Дай удовлетворение своим желаниям.

Интеллект Зуброва победил умишко Дзендзеля, спокойствие дикаря взяло верх над рефлексией школьного учителя. Они почти окончательно приспособились друг к другу, особенно в эти последние две недели.

Чем меньше времени оставалось до начала операции, тем спокойнее становился Сигурд, тем яснее было мышление.

И вот этот день наступил.

Сигурд проснулся в своей спальне от стука барабанов: Поль исполнял один из своих ритуальных маршей.

Полю этот день предстояло провести в беседе с психологом и прохождении специальных укрепляющих процедур. Сигурда пощадили: вместо психолога с ним будет заниматься Лепа. Потом генеральная отработка операции, проверка боевой готовности танка. Самое главное: надо было встретиться с Мариком…

Сигурд встал, принял очень горячий душ: после такого душа кожа надолго становилась красноватой, как от праны. Он оделся и вернулся на кровать.

У него не было плана, но он знал, что будет делать вначале и предполагал, что случится в самом конце, если все выйдет, как надо.

А что там между началом и концом? Цепь возможных ситуаций. Об этой туманной середине не было смысла думать.

Сигурд был спокоен. Он не хотел бежать и крушить, не хотел праны. Он себя контролировал.

Ему казалось, что-то случилось с его телом: новые ощущения. Словно оно стало еще более могучим, чем было раньше, да еще странное периодическое покалывание в затылке, тепло в животе…

После завтрака придет Лепа станет говорить с ним, а он будет внимательно его слушать и соглашаться со всем, что тот скажет.

Поль закончил барабанить. Сигурд приподнял подушку, быстрым незаметным движением сгреб то, что там было, — девятнадцать капсул праны — положил в карман и вышел в холл.

— Привет, — Поль был бледен: пять последних дней им не выдавали праны.

Сигурд с этим справился, но Поль переносил отмену с трудом. Кто знает, может, только в эти последние дни Поль по-настоящему впервые в жизни задумался о смерти. Сигурд подумал, что ни разу не спрашивал, бывал ли Поль вообще на поверхности. Они не сдружились, просто немного симпатизировали друг другу.

— Привет, майор! — отозвался Сигурд. — Готов?

Поль улыбнулся и, пытаясь казаться бодрым, похлопал Сигурда по плечу:

— Сейчас этот вопрос задают друг другу десятки офицеров. Те, что последуют за нами. Но мы сделаем это! Им не придется выезжать на поверхность.

Раньше, во время охоты, под утро, Сигурду приходилось видеть сусликов, замерших у своих нор. Стоило взмахнуть рукой — и пугливого суслика нет, как нет. Трудно представить этих зверьков свободно разгуливающими по земной поверхности. Их удел — тесная норка. А ведь и впрямь, Поль с его короткой стрижкой и торчащими вперед зубами смахивает на суслика.

— Да, возможно им не придется выезжать на поверхность, — немного рассеянно повторил Сигурд. Надо же, он даже думать забыл о тех гипотетических танках, что в случае чего должны поддержать их — диверсантов.

Они уселись на диван и молча дождались, пока им принесли завтрак. Поев, они снова разошлись по спальням.

Когда пришел Лепа, Сигурд в задумчивости стоял посреди комнаты.

— Ну, — сказал полковник. — Вижу.

Судя по всему, к разговору он не подготовился.

— Присаживайтесь, господин полковник, — предложил Сигурд.

Прежде чем сесть на кровать, Лепа прошелся по комнате, прокашлялся.

«Просто ходячий труп какой-то, — подумал Сигурд. — Что заставляет его доживать?»

Он не понимал, как они все терпят эту бессмысленность существования? Лучше бы им всем выйти на поверхность и умереть в первом же бою.

Полковник сел, закинул ногу на ногу, сунул руку в карман: раздался слабый щелчок.

Лепа тотчас засуетился, вынул из кармана маленький фонарь: Сигурд узнал устройство, блокирующее подслушивание.

— Я от Куртца, — сказал он быстрым шепотом. — Т… ты ведь не передумал?

Сигурд на секунду опешил, но тут же замотал головой.

— Диверсии не будет. Сегодня на тебя возлагается более ответственная задача. Яглом с Ханараном подготовили замену Верховному — майора Маре. Ты убьешь майора Маре и маршала Яглома — ровно в два пятьдесят пять. На вот. — Он пошарил в другом кармане и вытащил маленькую белую полоску.

— Что это?

— Блокатор. Сейчас… я сам. П… подними подбородок.

Сигурд запрокинул голову, Лепа сунул полоску ему под ошейник.

— Теперь не достанут. Как дадут п… пистолет — пали. Сначала в Яглома, потом сразу в Маре. Тут вступаю я и сообщник, тебе не надо знать — кто. П… п… подозреваю, что они приготовили для Маре дублера — так, чтобы и я не знал. Этим займусь я. А ты отступаешь к коридору — важно, чтоб тебя не задели. Собираемся на один-Б, возле лифта. Оттуда двигаем к Ханарану. Там отделение охраны: пятнадцать человек с солитонаторами. И вот тут нам понадобятся твоя сила и скорость. П… помни, повстанец! Здесь… — он ткнул палец в пол, — цвет человечества, вся наука и культура. Теперь ты один из нас, это — твой дом. Защити его.

— Да, сэр.

— Вот и молодцом. Б… баба твоя на самом деле где-то у Верховного. Ее потом вытащим. Там есть особый уровень между пятым-А и четвертым-Б, но это тебя пока не касается. — Лепа потряс устройством и подмигнул. — Теперь мы должны поговорить об операции. Выключаю.

Он сунул устройство в карман, раздался щелчок.

В полдесятого вечера Сигурд и Поль в сопровождении Лепы, Джуда и майора Хольма — того самого, что впервые привел Сигурда на Военный Совет, — покинули одиннадцатый уровень и по лестнице перешли двумя уровнями выше. Они сели на лифт и стали подниматься.

Итак, начинается.

На Сигурде с Полем были защитные костюмы с капюшонами. Сигурд стоял в середине, остальные — по углам лифта.

Ему представилась аллегория: лифт — это стебель, а он сам в окружении офицеров-албов — закрытый бутон. Стебель возносит соцветие из темноты к небу. Растение не знает, зачем расти, оно просто стремится к свету. Безумная борьба за выживание. Нет, он — не растение.

Они с Полем случайно встретились взглядами.

О чем думаешь, Поль, мой наивный командир?

Сигурд достаточно его изучил: Поль не хочет воевать, боится смерти, не верит в необходимость войны, ему хочется вернуться к его барабанам или, может, в свой кабинет в карантине. И все же он ведет себя как подобает офицеру — пусть пока и не боевому, он стойко принимает суровый дар судьбы. Он ни разу никаким образом не показал Сигурду, что именно из-за него в его жизни случился крутой поворот. И, разумеется, Поль не знает, какая над ним нависает угроза, и что по одному из сценариев будущего минуты жизни уже, быть может, сочтены.