Эльмира Нетесова - Утро без рассвета. Сахалин

— Мне понятно, почему не обратились к правосудию подсудимые. Получив по заведомо ложному доносу дополнительные десять лет, они махнули рукой на закон и решили обойтись своими силами, по закону «малин». Но они знали, что Скальп тоже не обратится к закону и не попросит о том, чтобы его оградили от реальной опасности — покушения на его жизнь. Ведь он знал, был уверен, что его захотят убить, ведь его вторжение в судьбы этих людей было слишком разбойничьим, подлым. Он отнял не только у этих троих, а у семи человек по десять лет жизни. И знал, что за это его ждет расплата. Именно потому он не был нигде прописан. Не работал. Чтобы его при всем желании не могли отыскать. А к милиции за защитой не обратился потому, что могла раскрыться ложность доносов на этих людей и его могли привлечь к ответственности. Именно это заставило его молчать о неоднократных попытках разделаться с ним не этих, а других четверых людей, отсидевших из-за его доноса по десять лет. Он не заявлял о них не случайно. И если прежняя администрация места лишения свободы интересовалась только личностями виновных, то мы должны разобраться и в личности потерпевшего. Правда, о мертвых не говорят плохо, и все же я должен повторить здесь, что будь Евдокимов жив, то не эти люди сидели бы теперь на скамье подсудимых, а именно он — Авангард Евдокимов!

Клещ сидел, уронив голову на руки. Плечи его дрожали. Неловко. Нервы не выдержали. Муха искусал до крови губы, ненавидящими глазами смотрел поверх голов. Почерневшие губы его то ли проклинали, то ли благодарили кого-то…

— Итак, подсудимые и потерпевший не обратились к правосудию. Теперь я хочу остановиться на причинах, подтолкнувших к совершению преступления. Долгие годы отбытия незаслуженного наказания… Я говорю так, поскольку по этому делу был принесен протест прокурором РСФСР, дело изучено и вчера получено сообщение о том, что приговор, вынесенный в отношении всех семерых, в том числе сегодняшних подсудимых и свидетеля отменен!

— Яровой! Прости меня! Прости дурака! — закричал Клещ, перегнувшись через перегородку. Растерявшийся конвоир топтался рядом, не зная что делать.

Муха встал во весь рост свой. Сдавил руками голову. По свирепому лицу его открыто, наверное впервые в жизни, бежали слезы. Он рухнул на скамью, потеряв равновесие. Бледный, как больной рассвет, сидел Журавлев, опустив на грудь голову. Молчал.

— Так вот, я продолжу. За десять лет эти люди отбыли наказание. В том числе и поселение. Поначалу все они были на Камчатке. В маленьких селах. Каждый из троих выполнял добросовестно свою работу. Без премиальных. И не имели возможности нарушать режим поселения. Так, подсудимый по кличке Муха, отбывая поселение в селе Ягодном на острове Касагинский, спас от смерти пятерых школьников, которые пошли в тундру за грибами. На детей напали волки. И Муха, рискуя жизнью, отвлек внимание зверей на себя. Он мог погибнуть. Ему никто ничего не обещал за спасение детей. На это его толкнула собственная человечность. Об этом случае рассказал не он, а сами дети. А подтверждены их слова были шкурами зверей, которые поселенец сдал в госпромхоз. Так как же случилось, что в одном случае спасал, а в другом — убивал? Я не ошибусь, сказав, что в первом случае подсудимый попал под влияние сильной натуры цельного человека — Николая. С ним поселенец жил на острове недолго. Но почерпнул из постоянного общения с ним послало хорошего для себя. Пример этого человека, заставил поселенца пересмотреть и собственную жизнь. Заставил равняться на Николая. Муха не искал для себя выгоды, работая по восемнадцать часов в сутки. Не ради денег. Он видел перед собою наглядный пример другого человека. И не захотел уступать, быть хуже его. Но случилось так, что место его поселения было сменено. И подсудимый попал на Сахалин.

В иное окружение, другую среду. Там не было Николая. Там не на кого было равняться. Там никто не обращал внимания на человеческие качества поселенца. И Муха вжился в эту среду. Не успев твердо и навсегда укрепиться в перенятом от Николая отношении к жизни, он вернулся на ложный путь. Усвоив в жизни одно правило: «Выживают лишь сильные». За счет кого? Это стало второстепенным.

Муха сидел, вцепившись руками в перегородку.

— Доверяя местным руководителям поселенцев, администрация мест лишения свободы, доверяет им уже не преступника, а человека — способного к перевоспитанию в хорошем окружении. Поселенец — не рабочая машина, из которой можно выжимать только показатели. Исправление людей — дороже любых производственных показателей. А создание вокруг них атмосферы, соответствующей нашим взглядам и принципам — основная цель! И, достигнув этого, мы добиваемся самых дорогих результатов — возвращения человека в общество, к людям.

Муха затаил дыхание.

— Теперь я хочу остановиться на жизни подсудимого по кличке Клещ. Он тоже отбывал поселение на Камчатке в селе Тигель. Работал кочегаром паровых котлов. Работой этого поселенца там были довольны. И ему тоже было с кого брать пример. Механик котельной нашел нужный подыхал к поселенцу. Помог освоить специальность. И Клещ ценил доброе его отношение к себе. Привык и полюбил свою работу. Дорожил ею. Именно потому предотвращал угрозы неминуемых казалось бы аварий. Принимал участие в ремонте котлов. И тоже, как и первый подсудимый, не считался со временем. Пользовался он и уважением жителей села. Особо после одного случая. После пожара, возникшего в тайге. Тушить его помогал и поселенец. И тоже без особых просьб, без принуждений. Во время пожара поселенец вынес в безопасное место двух работников милиции, на которых упало горящее дерево!

В зале раздались возгласы удивления.

— Спас, зная, кто они! Зная об их детях! Зная, что такое жить без отцов! Зная по себе, что такое сиротство! Спас не ради выгоды для себя! Не ради благодарности, которую отверг! Спас потому, что перед ним стоял наглядный пример собственного детства. Спас потому, что в душе всегда осуждал сам себя и не желал своей участи другим. Спас, чтобы другие дети не пошли его дорогой. Неважно, кем работали их отцы? Для Клеща в тот момент было важно уберечь их для детей. Отцов спасал! Людей! В том высшее проявление человечности. Они не встречались потом. Но о случае этом я узнал от самих милиционеров. Они помнят. Их он спас, а других потом убивал!

Клещ сидел, закрыв лицо ладонями.

— Он считал, что ему позволено делать свой отбор. Кого спасти, кого убить. Он руководствовался собственными представлениями о нужности одних и ненужности других. Кто в этом виноват? Прежде всего он сам! Считая себя единственным правомочным лицом, он совершил преступления. И спасая отцов чужим детям, теперь, осиротил собственного сына!