Эльмира Нетесова - Расплата за жизнь

— Отчего ты так зол на него?

— Еще бы! Он, паскудник, все из дома тащил. Мы думали, что пропивает. А он к своей потаскухе все волок. Потом и сам к ней смотался. Насовсем. Сеструхе десять лет было. Мне — пять. Вот и посуди, каково выжить втроем на зарплату бухгалтера в семьдесят шесть рублей? Чуть с голоду не сдохли! Этот падлюка едва смылся, тут же уехал со своею сучкой в другой город. От алиментов. Мать и не думала в суд на прохвоста подавать. Разработали мы участок за городом. Посадили картошку и все остальное. К зиме у нас своих харчей поприбавилось. Полегче стало. А тут сеструха решила матери помочь. В уборщицы взяли. И потянула. Так-то вот и жили. А в десять лет я в футбол стал играть. В пятнадцать меня приметили, когда уже в техникуме учился. Взяли в профессионалы. Тут и вовсе полегчало. Сестра в институте училась — на вечернем. Я в техникуме — тоже на вечернем отделении. А в спорте везучим оказался. Лучшим нападающим. Появилась известность, деньги, уваженье. Нам даже квартиру дали — трехкомнатную. В ней теперь сестра живет. Я думал, что всю жизнь так проживу — в деньгах и славе. Да хрен в зубы! Судьба подножку поставила… — вздохнул Петька и отвернулся к окну.

— А что помешало? — спросил Потапов.

— Травма! Во время матча! Кинул меня киевский нападающий. Через голову. Я и расписался… Еле выжил. Полгода в гипсе. Кое-как встал. Думали, что дураком буду, но пронесло. Встал на ноги, начал заниматься. И через год уже в армию взяли. В погранвойска. Служил неподалеку от дома. Всего в тридцати километрах. Пошли как-то с ребятами на танцульки. Там со своею познакомился. Через месяц поженились. Вот так-то в армии отцом стал. А когда демобилизовался — дочь родилась. Но мои враз настояли, чтобы я в Дзержинку поступал. И первой — Танюха! Не гляди, что двое детей на руках, сама на последнем курсе института — о моем будущем заботилась. Заставила поступить сюда. Уговорила, убедила. Да и мать с сестрой, и теща с тестем — все в один голос…

— Сам не хотел?

— Да как тебе сказать? Хотел устроиться на работу по специальности. Ведь я политехнический техникум закончил. Семью хотел сам кормить. Но мои решили иначе. Мол, пока молод, есть возможность — учись. Мы поможем и тебе, и Татьяне, и детям. А тут и жена диплом защитила. Работать пошла…

— Тебе тоже последний год остался. Распределят ближе к дому. К своим.

— Все так. Но, знаешь, пока жила моя мать, мне все казалось безоблачным. Вроде и я не старею, все тем же мальчишкой остаюсь. И так будет всегда. Да видишь как? Не стало ее… Выходит, потери неминуемы. Я думал, что меня они никогда не коснутся. А мать, как сестра сказала, весь последний год болела. Но запретила мне о том писать. Чтоб не сорвался, не бросил, не погубил свое будущее. Она боялась за меня. И все хотела увидеть ставшим крепко на свои ноги. Да не повезло ей. А мне… Хоть вой от стыда! Я тут по блядям таскался. А сестра из-за меня любимому человеку отказала. Чтоб дать возможность закончить училище. Когда мать умирала, попросила ее об этом. Та слово дала. Когда узнал, чуть с ума не сошел. Сестре уже за тридцать. Она из-за меня от собственной семьи отказалась. Как мне ей в глаза смотреть?

— Откажись от ее помощи. Сократи свои расходы…

— Теперь — конечно. Но время упущено… Не все вернуть удается, — сказал с горечью Петр.

— Знаешь, мне никто не помогал. Никогда, ни одним рублем. Случалось, не жравши оставался. Но ни родню, ни друзей не тряс. Мужика в себе уважал. Это и на будущее нужно, для работы, чтоб в трудную минуту не поплатиться совестью… Думаешь, мне не хотелось одеться хорошо, поесть посытнее? Я тоже человек. Но завтра я уже буду не курсантом. И если сегодня не сумею себя обуздать, в чекистах мне делать нечего. Значит, впустую учился! Зря тратил годы. Все равно выкинут. Рано иль поздно. Это теперь нужно осознать. И самого себя спросить: сумеешь устоять? Ведь с нас спрос особый, — сказал Потапов, глянув на Петьку, тот едва заметно кивнул.

Щелоков и впрямь изменился. У него заметно поубавилось друзей. Он стал появляться в библиотеке и после занятий редко уходил из общежития.

Вместе с Сашкой занимался до утра, учил английский. А к концу года они и вовсе сдружились.

Петька читал Сашке письма из дома, от родных, Потапов не делал секретов из своей жизни. И судьба будто увидела. Их обоих распределили на работу в один город.

Одесса всегда славилась своим весельем, юмором, беззаботными отдыхающими, хитрыми, деловыми горожанами, которые из ничего умели выдавить деньги.

В те годы беззаботность и смех одесситов поубавились, подвяли. Отдыхающие не приезжали, доходы горожан резко сократились. И все они были озабочены одним: как прокормиться?

Предприимчивость одесситов, ставшая легендой, поражала всякое воображение. Город, как клоака, кишел ворами и воришками всех возрастов и национальностей. Спекулянты и ростовщики, проститутки и воротилы уже не прятались от милиции, орудовали в открытую. Особо много их промышляло в торговом порту, где швартовались зарубежные суда и свои, вернувшиеся из загранки.

Потапову и Щелокову был поручен контроль за грузами, поступающими в морской порт Одессы. Здесь, казалось, сосредоточился весь город, от мала до стара.

Здесь продавалось все… Лишь бы были деньги.

С утра до глубокой ночи не стихали голоса на пирсах и причалах. Даже прилегающие к порту территории были забиты толпами людей. Это и немудрено, когда других возможностей заработать не стало. Порт был кормушкой целого города. А заработок зависел от возможностей и фантазий, каких одесситам не занимать.

Они заранее знали, какое судно подойдет к причалу, когда, откуда и с каким грузом. Знали не понаслышке все экипажи судов и цены на любой товар. Знали спрос на него.

Одессита невозможно было выгнать из порта. Он знал все ходы и лазейки, каждый закоулок, где можно спрятаться и спрятать. Нахальству, назойливости горожан можно было позавидовать. Они умели сбить с толку любого, обвести вокруг пальца самого черта, если увидят в том для себя хоть малейшую выгоду. Все моральные качества сдуло. Никаких тормозов. О совести и достоинстве забыли. Именно здесь, через порт Одессы, проходили всякие сомнительные грузы, просачивались находившиеся в розыске преступники.

Работа в этом порту считалась одной из самых сложных. И поручали ее лишь надежным, неподкупным людям. Не имевшим в Одессе родственников.

Потапов вышел на работу уже на следующий день после приезда. Еще не успел дойти до порта, как десятки горожан хватали его за руки:

— Что хочешь сбыть? Ничего? А девочку надо? Зря! Такие красотки тебя ждут!..

— Эй, мужик! Купи сигары! Настоящие гаванские! Не куришь сигары? Сигареты возьми! Хочешь американские иль французские! Ошалеешь от выбора! Я дешевле всех продаю! А может, у тебя «шмаль» имеется? Угости!