Ричард Сэпир - Старомодная война

— Од райт, — сказал он.

Почему бы нет, подумал он. Что такого? Что может быть плохого в одной ночи?

— Отлично, тогда я открою для тебя все свитки. Ты сможешь прочитать о ссоре между фараонами Верхнего и Нижнего Нила. Ты узнаешь всё то, чему я прежде пытался тебя научить. И ты женишься на прекрасной девушке. Я сам выберу её.

— Я не хочу, чтобы ты её выбирал, — сказал Ремо. — Я выберу сам.

— Как пожелаешь. Руководствуйся при выборе своими чувствами. Я не буду вмешиваться в твой выбор, — сказал Чиун, сияя.

Но когда Ремо наконец увидел молодых женщин, ему нестерпимо захотелось воспользоваться одной из трёх прекрасных дорог, ведущих в Пхеньян, и покинуть Синанджу, всех женщин вообще и Пу Кайянг в частности.

Пу весила двести пятьдесят фунтов и знала два слова по-английски. Это не были «да» или «нет». Это не были «хэлло, Джо» или даже «гуд бай, Джо». Это было «предсвадебный договор».

Все остальные слова в её словаре были корейскими, причём на специфическом диалекте синанджу, на котором говорил и Ремо. Но на переговоры вместо Пу пришла её мать.

Пу и не думала, что у неё избыток веса, она скорее считала, что находится в самом расцвете. Пу считала, что она до сих пор не замужем только потому, что ни один мужчина в Синанджу не достоин её. И она не видела достойного кандидата даже в Пхеньяне. Она была дочерью пекаря, и, прежде чем кто-либо в Синанджу покупал хлеб или пироги, Пу пробовала их первой. И было видно, что так будет продолжаться и дальше, даже если она и выйдет замуж за белого Мастера синанджу.

— Ты останешься здесь, если я уеду? — спросил Ремо.

— Да, — сказала она.

— Ты выйдешь за меня? — спросил Ремо.

— У нас ещё нет собственного дома, — сказала Пу.

— Он должен быть в Синанджу?

— Да.

— Ты получишь его, — сказал Ремо.

— Кроме этого, нужна обстановка, — сказала Пу. — Горшки, сковородки и обеденная утварь.

— Ты получишь это.

Это был замечательный план. Даже израильтяне будут восхищены, когда ознакомятся с ним. Под покровом ночи тысячи старых арабских рыбачьих лодок на всех парусах выйдут в Средиземное море по направлению к израильскому берегу.

Если армия Идры пользовалась советскими или французскими канонерками, то израильтяне могли надеяться на поддержку Шестого флота США, который доминировал в Средиземноморье и обладал самыми совершенными радарными установками в мире.

Но лодки арабов были деревянными. И они плыли к Ираку. Иракцы не любили ни идранцев, ни сирийцев, но особенно ненавидели иракцев, которые были не арабами, а потомками персов. Они были старыми врагами. Но они тоже сочувственно встретили мистера Арисона, который уговорил их предоставить проходы для Идры.

— Мы чувствуем вашу правоту. Мы чувствуем гордость за вас, — сказали они.

— Да будет так, — сказали путники, когда их маленькие деревянные лодки вышли из великой реки в Средиземное море. Казалось, что незнакомец контролировал даже погоду, потому что в течение всего дня, несмотря на прекрасный прогноз, стоял туман. Той ночью, когда они проходили мимо великого Шестого флота, стояла непроглядная тьма, так что невозможно было отличить небо от земли, и даже самые лучшие в мире пилоты не смогли бы различить ни одной цели.

Они могли слышать плеск волн о деревянные борта, а множество людей безмолвно молились богу пустыни, чтобы великий Шестой флот США за ночь переместился в какой-нибудь другой сектор моря.

Но несмотря на ужас, охвативший многих, мистер Арисон приказал деревянному флоту двигаться в направлении металлических монстров Запада. Они даже не пробовали бежать. Они атаковали.

— Что вы делаете, генерал? — спросил полковник, которого мистер Арисон сделал своим начальником штаба. Он был родом из гористой части страны, которая теперь называлась Идра. Он ненавидел даже саму мысль о море, и поэтому ему пришлось собрать всю свою храбрость, чтобы доверить тело этой утлой посудине, и теперь он с вымученной улыбкой смотрел на этого человека, который сам себя выдвинул в лидеры. И теперь он сидел в заливаемой водой маленькой деревянной лодке, которая должна была атаковать один из величайших флотов мира.

Он дёрнул мистера Арисона за рукав. Ему казалось, что ткань прикрывала камень.

— Что вы делаете? — снова спросил он.

— Мы никогда больше не встретим приза лучше этого.

— Приза? — переспросил полковник Хамид Кхайди, который учился в русском военном училище и которого там учили, что Шестой флот является одной из трёх величайших угроз мира.

— Нас должна воодушевлять мысль о славе, которая будет сопутствовать атаковавшим Шестой флот США. Самые замечательные моряки в мире под командой самых замечательных офицеров, с самыми замечательными пилотами и современнейшим вооружением. Это в самом деле замечательный вызов.

— Но разве вы не обещали нам выиграть войну? Разве вы не говорили, что мы атакуем их в самом уязвимом месте?

— Разве это не именно такое место? Кто сказал, что вы обязательно должны численно превосходить своего противника? Если вам не нравится такая победа, то лучше отправиться прямиком в клинику для слабоумных.

— Я никогда не читал о тактике, подобной той, что вы собираетесь применить в одном из величайших сражений в мире, — сказал Хамид Кхайди. У него было жёсткое лицо воина пустыни и холодные, тёмные, как южная ночь, глаза.

— Не беспокойся. Ты будешь благодарен мне за неё, — сказал мистер Арисон. Он улыбнулся и тихо запел песню о великих битвах, великих арабских битвах, в которых они побеждали крестоносцев, а сейчас победят великий Шестой флот, корабли которого тянутся до горизонта и которые могут спокойно разрушить любой город. Всё ещё гордые своей силой, напичканные электроникой и металлом драконы пришли в это море, рождённые западной культурой.

— Узнай сам, — сказал мистер Арисон, — и передай другим, что слово «адмирал» — арабское слово. Когда-то вы тоже были великими флотоводцами. И ты увидишь, что это снова повторится.

— Но мы умрём в этой водной пустыне, — сказал Кхайди.

— Но это будет смерть с почётом, в то время как все мы всё равно умрём, так или иначе, — сказал Арисон и направил свои маленькие суда, похожие на водяных жуков, против металлических монстров.

Электронные системы кораблей США могли обнаружить и идентифицировать любую цель. Они могли различить ядерную боеголовку и обычные разрывные пули. Они могли различить ракеты, самолёты и даже артиллерийские снаряды. Они могли прослушивать телефонные переговоры и радиоволны между Римом, Триполи, Каиром и Тель-Авивом. Они знали, когда летит самолёт в Афины, а когда аэростат — на Капри. Они могли отыскать подводную лодку даже на самом дне моря и могли опознать акулу с расстояния в три мили. Они могли идентифицировать торпеду за двенадцать миль. Но они не могли различить дерево на поверхности океана.