Леонид Влодавец - Вист втемную

Наконец, была еще одна проблема. На дворе стоял мороз, и завести «девятку» без ведра горячей воды представлялось проблематичным. Надо было раскочегаривать печь, ставить в нее чугун с водой, ждать, пока вскипит. В общем, надо было иметь запас времени. И Таран скрепя сердце решил, что от возможности поспать еще часок-другой он все-таки откажется.

Конечно, Юрка не знал, когда улеглись спать обитатели соседней комнаты. Он подозревал, что не одновременно с ним, но не догадывался, что Паваротти с Полиной к моменту его пробуждения и часа еще не проспали, да к тому же перед этим занимались сексом, а потом еще и пузырь распили. Он хотел тихо зайти и побеспокоить обладателя лисьей шапки — Таран его кликухи не знал, — чтоб тот дал ему возможность разогреть мотор и уехать отсюда подобру-поздорову. Иными словами, избавил его от неприятностей с собаками, бегающими во дворе.

Но оказалось, что дверь в соседнюю комнату заперта. Правда, в непосредственной близости от нее слышался мощный храп. Таран легонько постучал по ней согнутым пальцем, но это, естественно, оказалось как мертвому припарка — даже тональность храпа не изменилась. Юрка постучал погромче — не дошло. Первым желанием после этого было гвоздануть кулаком со всей силы, а то и врезать ногой, чтоб дверь с петель слетела. Эдакий эмоциональный порыв наехал, которые иногда прихватывали его после событий прошлого лета. Впрочем, эта ярость как возбухала внезапно, так и исчезала, если Юрке удавалось ее сдержать минуты на две.

— Полина! — позвал он, хотя сильно сомневался, что это она там задает за дверью храпака.

Должно быть, и этого не хватило, чтоб разбудить тамошнюю публику. Но на сей раз Таран злиться не стал, а еще раз постучал и рявкнул погромче:

— Подъем!

Паваротти с Форафоном, несмотря на хмель, эту команду услышали даже сквозь собственный храп. Не иначе, у них на нее рефлекс выработался, когда в армии служили. Как ни странно, ни Лизка, ни Полина, ни даже кошка Муська на команду не отреагировали, а вот мужики проснулись в момент. Храп разом оборвался, и послышался сиплый с похмелюги голос Паваротти — уж тут бы его никто не принял за итальянского певца!

— Какого хрена, мать твою за ногу?!

— Слышь, командир, — позвал Таран. — Ты вчера говорил, чтоб мы утром отсюда сваливали?

— Ну, говорил…

— Короче, шесть часов уже, мне пора машину греть. Вставай, чтоб мне собаки не помешали. Сам сказал, чтоб я без тебя на двор не ходил.

— Во, блин, не спится! — проворчал Паваротти, у которого в голове вихри враждебные задували. — На хрена тебе сейчас уезжать? Тебе что, к восьми на работу?

— Ага! — подтвердил Таран для простоты вопроса.

— Ну и колупайся сам, раз тебе надо. А я из-за вас ни хрена не выспался. Я раньше десяти не встану, пошли все в задницу! Еще раз стукнешь в дверь до десяти — выйду и рыло начищу!

Вот тут на Юрку опять наехал приступ ярости. Шарах! — это он долбанул пяткой, обутой в шерстяной носок, по двери. Дверь, правда, с петель не слетела, но замок Таран сломал и, выдернув «ПМ», вломился в комнату. Левой рукой он зажег свет, и Паваротти с Форафоном были приятно удивлены тем, что на них уставилось дуло.

— Ты, пацан, не шути! — произнес Паваротти, пытаясь убедить себя в том, что «пушка» газовая или вообще игрушечная. — Так и нарваться можно, понял?

— Заткнись, рыло! — рявкнул Таран так, что даже псы во дворе загавкали. — Говорил вчера, чтоб мы с утра отваливали, или нет?! Вставай, падла пьяная! А то я сейчас и вам, и псам по маслине отпущу!

И чтоб ни у кого не было сомнений, какая у него «пушка» в руках, шарахнул из «ПМ» по пустой бутылке, стоявшей на столе. Дзынь! — осколки так и брызнули. Полина, лежавшая на койке с Паваротти, испуганно завизжала и нырнула под одеяло.

— Ты что, уху ел, да? — пробормотал Паваротти явно нетвердым голосом. — Хочешь, чтоб менты сюда набежали?!

— Повар, он психованный, понял?! — испуганно вытаращился Форафон. — Без тормозов!

— Одевайся! — прямо-таки жестяным голосом процедил Юрка.

— Да ладно, раз такое дело — в момент, сделаем… — Паваротти вылез из-под одеяла и стал одеваться.

Конечно, вся эта ругань и тем более выстрел не могли не разбудить Лизку. Она в момент напялила куртку, а потом, припомнив, что Таран положил в свою спортивную сумку импортный пистолет, выдернула его оттуда и, схватив тяжелую железяку двумя руками, как в штатовских боевиках — видать, еще успела поглядеть, прежде чем родитель телик пропил! — прибежала в комнату на помощь Тарану.

— Ну, вы крутые… — пробормотал Форафон. — С «глоком» наехали… От горшка два вершка, япона мать, — а туда же!

— Помалкивай! — прорычал Таран. — Лежи в койке, как лежал, и не вякай!

— Правильно, — поддержал его Паваротти, натягивая штаны. — Не вякай, раз без «ствола». Ты с «волыной» — он дурак, он с «волыной» — ты дурак.

Юрке между тем стало стыдно за свое шибко резкое поведение. И за удар ногой в дверь, и за выстрел в бутылку, да и вообще за то, что за пистолет ухватился. Ситуация, если не горячиться, того не стоила. Ну, облаяли его мужики спросонок — вполне справедливо, между прочим! Он их ночью разбудил, когда привез Полину, а теперь еще и утром доспать не дал. Можно, наверно, было не свирепеть, а культурно объяснить. В конце концов, ребята их ночевать пустили, хотя в первый раз видели, а они тут «пушки» в нос тыкать стали…

Эти угрызения совести могли Тарану выйти боком. Паваротти вовсе не собирался подчиняться каким-то соплякам, которые «пушками» размахивают. Он таких видал и через себя кидал! К тому же оба пацана, и большой, и маленький, явно чувствовали себя неуверенно — это Паваротти по глазам видел. Неторопливо одеваясь, он помаленьку убаюкивал бдительность Тарана, а сам исподволь готовился к нападению…

Паваротти уже напялил и штаны, и рубаху. Дошла очередь до толстого и просторного грубошерстного свитера, похожего на те, какими когда-то снабжали водолазов. Именно на этот свитер Паваротти возлагал главные надежды. Одеваясь, он сделал несколько незаметных шажков, на которые Тарану следовало бы обратить внимание. Однако Юрка не придал им большого значения.

А Паваротти вдруг резко повернул голову в сторону окна. Таран, подумав, будто там, слева и позади него, появилось что-то угрожающее, тоже глянул в ту сторону. В ту же секунду Паваротти ловко набросил свитер Юрке на голову и вышиб из его руки пистолет. Таран, чье положение мало чем отличалось от положения человека, которому натянули на голову мешок, беспомощно дернулся, ни фига не видя, и Паваротти наотмашь хлобыстнул его сцепленными руками по плечу, отчего Юрка как пушинка отлетел в угол, треснувшись головой о стену и на некоторое время потеряв сознание…