Геннадий Прашкевич - Бык в западне

— На Орджоникидзе.

— Ну, вот видишь! На Орджоникидзе! Какие же тут проблемы? — обрадовался водила. — Орджоникидзе — это рядом. Доплюнуть можно. — И вытянул руку. — В доме над магазином? Над «Яхонтом»?

— Угадал.

Мельком глянув по направлению руки водилы, вытянутой в сторону дома, Валентин насторожился. Резкая короткая вспышка. Еще одна. И еще. Будто световой морзянкой в глаза кольнули. Кто-то в окне четвертого этажа, ну, может, выше, приоткрыл форточку. Нет, поправил себя Валентин. Не на четвертом. Скорее, на пятом. И не в квартире Куделькина-младшего, а выше. Точно — этажом выше. В квартире крутого деда Рогожина.

Но ведь ключи у Куделькина, удивился Валентин. Он сам говорил. И даже ходил в квартиру Рогожина вчера ночью. Кто может открывать и закрывать форточки в пустой квартире, опекаемой Куделькиным?

Неприятно вдруг вспомнилось то, что так мучительно не давалось памяти час назад — сломанная ель за мутантами.

Зато водила оживился.

— Если уж мы теперь на полном доверии, тогда, значит, так, — оживился он. — Ты сейчас смело шагай прямо через проспект домой или куда там тебе надо, так у тебя быстрее получится, даже быстрее, если мы начнем объезжать площадь, а я, скажем, через полчаса, как договаривались, буду стоять на углу улиц Орджоникидзе и Мичурина. Ну, там, знаешь? Возле ипотечного банка. У него витрины во весь этаж. А мои номера ты теперь запомнил, не потеряешься. И цвет у моей «шестерки» заметный. Короче, буду стоять у ипотечного банка, напротив магазина, в котором инвалидам водку дают. Водила весело подмигнул.

— Каким инвалидам? — не понял Валентин

— Да шучу я, — хохотнул водила. — В этом магазине для ветеранов войны скидка. Особенно для ветеранов битвы на Куликовом поле. — И просительно усмехнулся. — Может, увеличишь задаток?

— Не увеличу.

— Ну, тогда, значит, через полчаса?

— Как договорились.

Мимо Дома книги, зацепив самый край беспрерывно волнующейся, встревоженно, но и агрессивно поревывающей толпы, Валентин пересек Красный проспект.

Багровые лица. Угрюмые лица. Веселые лица. Явно сумасшедшие лица. Ни одного спокойного, понимающего лица

Валентину не очень-то хотелось с «дипломатом» в руках пробиваться сквозь толчею, правда, тщательно контролируемую нарядами милиции, но другого пути у него просто не было. Любой обход площади занял бы больше времени, чем то, которым располагал Валентин.

В толпе как в лесу, хмуро подумал Валентин, про биваясь к дому Куделькина-младшего. Никогда не зна ешь, куда тебя вытолкнет, вынесет в следующий момент. В толпе как в лесу, точнее, как в море, подумал он . Надо все время прислушиваться к ходу толпы. К ее дыханию . К ее течению, то медлительному, то стреми тельному, как в водовороте И никогда не надо ей про тиворечить, бороться с нею, особенно, черт возьми, с таким грузом, как снайперская винтовка в «дипломате».

Внешне Валентин оставался спокоен.

Луч, так неожиданно отразившийся от форточки и острой световой морзянкой кольнувший его глаза, как бы мгновенно высветил всю картину, до того весьма смутную , позволил почти мгновенно понять все то, что прежде казалось размытым, неясным, аморфным, слу чайным, никак не связанным. На самом деле, конечно, если быть справедливым, высветил картину вовсе не луч света , случайно отразившийся от форточного стекла, а скорее , оказавшиеся незапертыми в аэропортовском ресторане замки чужого «дипломата».

Но даже не это было сейчас главным

Главным сейчас было то, что Валентин вдруг окон чательно понял, даже уверился в том, что снайперская винтовка попала в его руки не случайно. В квартире Куделькина -младшего винтовка, несомненно, хранилась для дела. Кто-то собирался из нее стрелять. Если не из квартиры Куделькина, то уж точно из квартиры крутого деда Рогожина. Что, впрочем, не важно. Важ но то, что кто-то собирался стрелять. Может, сам Куделькин.

Если меня действительно решили подставить, хму ро подумал Валентин, то лучшего момента для этого по просту не найти. Именно так, видимо, и надлежит дей ствовать тем, кто решил его подставить.

Где «хеклер», там и «кох».

Стрелять из квартиры деда Рогожина или из квар тиры Куделькина-младшего собирались, скорее всего, в одного из выступающих на митинге ораторов Возмож но, даже в какого-то совершенно конкретного, заранее определенного. Выбор есть, хмуро усмехнулся Валентин. Это в толпу можно стрелять откуда угодно, нет про блем, ниоткуда не промахнешься, но чтобы держать под прицелом временную трибуну и конкретную, заранее оп ределенную цель, позицию надо было оборудовать имен но в квартире Куделькина. Не ниже. Ни в коем случае не ниже. Наоборот, одним-двумя этажами выше.

Ничего не ведая, ничего не подозревая, гигантская толпа тяжко и грозно ухала, ахала, поревывала, тяжко и грозно ворочалась в тесных рамках прокаленной сол нцем площади. Металлический мегафонный голос ко лебал толпу. Ее поверхность вдруг шла широкими кру гами, людоворотами. Как темный чугунный расплав, выплеснутый на раскаленную сковороду.

Выстрел в толпу мог вызвать самые неожиданные последствия. Выстрел в толпу мог в одно мгновение вознести кого-то из кандидатов в губернаторы, не по терявших присутствия духа, в герои, и мог в одно мгно вение, даже в долю мгновения, начисто уничтожить репутацию другого, растерявшегося в такой непростой момент.

Ко всему прочему, такой выстрел многое объяснял. И странное нервное поведение Куделькина-младшего, его таинственные исчезновения, его крайнюю измотанность. И необычную видеозапись, которую Валентин увидел на экране видика совершенно случайно. И появление перед коммерческими киосками бородатого плечистого чемпиона по убийствам, кем-то и для чего- то поселенного в гостинице «Обь». И новенькую германскую снайперскую винтовку «хеклер-и-кох» с полным магазином, аккуратно встроенную в «дипломат» и снабженную мощной оптикой. Наконец, такой выстрел объяснял даже то, зачем за пару дней до митинга неизвестные пацаны обломали вершину темной сибирской ели. Кто-то, несомненно, подговорил пацанов, сунул им малость деньжат, сделайте, мол. Вот пацаны и порезвились. Кому в голову придет свести в уме два столь, казалось бы, разных события — сломанную хулиганами вершину красавицы ели и выстрел неизвестного снайпера? Если бы темнохвойную красавицу не сломали на глазах Валентина, он сам бы никогда не додумался до подобной связи.

Вероятно, трибуны для выступающих ставят на площади всегда на одном и том же заранее определенном месте, решил Валентин. Тогда все более чем понятно. Вершина ели мешала прицелу

Издали Валентин еще раз глянул на окна квартиры Куделькина. Нет, решил он. Стрелять собирались или собираются все-таки не из квартиры Куделькина. Я ведь мог не уехать сегодня. Я ведь мог задержаться у Куделькина еще на пару дней, а то и на неделю Не важно, на сколько, главное, я мог задержаться, и Куделькин прекрасно знал об этом. В самом лучшем случае я мог уехать в аэропорт только сегодня вечером, подумал Валентин. Более того, сопровождать меня в аэропорт мог Куделькин. По крайней мере, собирался. Еще вчера собирался. И поехал бы, если бы я того потребовал. Короче, весь сегодняшний день я мог проторчать у Куделькина. В самом деле, не болтаться же мне по митингам. Да еще в такой душный день. Вот и получается, что стрелять из квартиры Куделькина-младшего никак не могли. Это означало бы, что кто-то решился бы стрелять из квартиры прямо при мне, никакого внимания не обращая на мое присутствие. Исключено. Полностью исключено. Значит, стрелять собирались или собираются из квартиры крутого деда Рогожина. Если, ко нечно, собирались или собираются, хмуро усмехнулся Валентин. Воображение у меня слабое. Кроме вариан тов, лежащих на поверхности, ничто не идет в голову.