Сергей Соболев - Кабульский трафик

Он ткнул охранника в плечо.

– Ну-с, что скажешь, гуманоид? Видел ли ты здесь ту, о ком я спрашиваю?

– Э-э... Девушек привозили, это да... Случалось такое.

– Я не про них вопрос задал! Про женщину, которую вы «киднепнули»!

– Че-во? Чево сделали, не понял?

– Похитили среди бела дня! В городе, возле ее дома. В микрорайоне «Новый – 2». А потом привезли сюда, в этот ваш долбаный «гостевой» дом!

– Не, не, не, не... Какие такие кида... киде... похищения?! Ничего не знаю!

Виктор жестом показал Анне, что им следует переместиться в другое место.

– Ну, что скажешь?

– Именно сюда меня и привозили... Б-р-р... – Анна зябко передернула плечами. – Как вспомню, так мурашки по телу!

– Я не о том спрашиваю. Мы и так точно знаем – и знали, – куда они тебя отвезли. Я про эту вот парочку спрашиваю. Конкретно – про них.

– А-а... Ну да, конечно. Я их сразу узнала. Они были тогда все в масках... Но спутать их еще с кем-то сложно. Особенно верзилу.

– Добро. Понятненько. Смотрим дальше.

Помещение, в которое ее сопроводили, смахивало на обычную комнату жилой квартиры, вернее, на гостиную, площадь которой составляла около двадцати квадратов.

Там был диван, небольшой овальный стол с высокими венскими стульями и пара кресел. В противоположном от входной двери углу на подставке стояла видеоаппаратура: CD-проигрыватель, телевизор «Сони» и цифровая камера.

Единственное окно было закрыто плотными коричневыми шторами. Виктор включил пакетником верхний свет. Анна, расстегнув пальто, подошла к одному из двух кресел. Опустилась в него. Прикрыла на несколько секунд глаза, вспоминая события месячной давности...

Да, именно здесь, в этом помещении она очнулась от резкого запаха нашатыря. Здесь же ее и допрашивали... Точно так же пахло табаком и мужским парфюмом. А вот посторонний химический запах теперь уже не ощущался...

В допросе принимали участие трое мужчин в штатском. Их лица были скрыты под шлем-масками. После небольшой прелюдии ей показали пленку с записью оперативного мероприятия. Дело было весной. Трасса А144 (Саратов-Воронеж-Курск). Деревня, населенная сплошь выходцами из таджикского города Куляба. По обе стороны шоссе, неподалеку от места его соединения с трассой «Дон» – придорожные кафе, харчевни, автозаправки, мотели. Именно здесь в позднее вечернее время, когда шоферы-дальнобойщики ужинают и располагаются на короткий отдых, прошла акция, в которой они участвовали на пару с Иваном. Причем Козаков был старшим группы захвата...

В ту ночь оперативно-боевое подразделение ФСКН работало по наводке агента. Акция была именно «внеплановая». Ее сроки и детали не согласовывались с местным руководством. Иначе о мероприятии, как это уже случалось в других регионах, могли бы узнать те, кто крышует наркотрафик, либо получает отступные.

По ходу операции случилось ЧП. Вспыхнул пожар, в результате чего сгорели дотла два особняка местных бизнесменов и придорожная таверна одного из «кулябцев». А также превратились в обугленные остовы с десяток машин, включая четыре фуры.

Ивана сняли с должности еще до оглашения выводов внутреннего расследования. Их двоих оч-чень оперативно уволили из Воронежского управления ФСКН. Даже задним числом оформили! Вскоре на Ивана Козакова завели уголовное дело. Спустя еще месяца три, когда он уже был за кордоном и работал на контракте, начали таскать на допросы и Анну. Иван проходил еще по трем или четырем делам. Вначале как свидетель, а потом и как член организованной преступной группировки, специализирующейся на рэкете, крышевании, похищении людей и фальсификации уголовных дел...

– Вижу, обстановка тебе знакома, – Виктор криво усмехнулся. – Запись, я так понимаю, здесь показывали?

– Да, здесь... И для меня до сих пор загадка: откуда они ее взяли? Я ведь считала ранее, что есть только те две записи, что делали наши оперативники. А они... бац-ц! И показали пленку. А на ней зафиксированы наши личики.

– Здесь есть определенные вопросы. Но то, что такая запись существует... То, что о ней знает определенный круг лиц... Это может быть нам на руку.

– Пока не понимаю, к чему ты клонишь, Виктор.

– Мне не хотелось бы вдаваться в подробности, – куратор многозначительно посмотрел на Козакову. – Обсуждение данной темы продолжим в другом месте. Хочешь еще раз посмотреть на подвал, где тебя содержали?

– Не испытываю такого желания.

– Я тебя понимаю... Ну что ж. Настало время пообщаться с самим Мироненко. Но разговаривать будем не здесь, в другом месте.

Другим местом оказался водоем, расположенный в четырех километрах на юго-восток от коттеджного поселка, за рощей. Это был довольно глубокий карьер, где ранее осуществлялась добыча песка для расположенного неподалеку заводика, производившего силикатный кирпич. Уже лет двадцать как этот карьер превратили в искусственное озеро, соединив канавой с протекающей вблизи речушкой – на радость рыбакам и детишкам из окрестных деревень и поселков.

Водоем, окруженный полосой сухого ломкого камыша, присыпанного снегом и опушенного инеем, почти весь был покрыт льдом. И лишь в одном месте, там, где он соединяется отводным каналом с речкой, чернела полынья.

Именно сюда и привезли эту троицу: главу ЧОПа «Эгида-Плюс» Петра Мироненко и двоих его сотрудников.

– Останешься в машине? – спросил у нее Виктор. – Или хочешь послушать, что расскажет Мироненко? Если, конечно, он развяжет язык.

– Я пойду с тобой.

– Добро. Но в разговор не встревай.

Двух «чоповцев», на головах которых красуются непроницаемые «колпаки», выволокли из микроавтобуса. Кто-то из сотрудников отмотал полосу скотча, разрезал пополам. Развернув закованному в наручники верзилу лицом к заснеженному полю и спиной к водоему и собравшимся на его берегу людям, заклеил этому типу рот. Опять надвинул колпак... Та же процедура была исполнена и в отношении «сторожа». Затем этих двоих уложили на кусок брезента рядом с машинами.

Настала очередь Мироненко. Это был плотный, чуть грузноватый мужчина лет сорока пяти. Некогда руководил одним из линейных отделов транспортной милиции, подполковник. Но уже лет восемь как он ушел из органов, а ныне являлся главой одного из крупнейших ЧОПов в области. Анна без труда его опознала: и по фактуре и по голосу...

Место, куда ее привезли, она тоже узнала. Еще бы... такие вещи не забываются. После одного из допросов ее привезли к этому вот карьеру. Ровно так, как сейчас у Мироненко, на голове у нее был полотняный мешок. Впрочем, «колпак» с нее на короткое время сняли. Но лишь для того, чтобы Козакова поняла, что происходит: она стояла со связанными руками на обрывистом – высотой метров шесть – берегу этого явно не мелкого водоема... Потом на нее вновь надели мешок и привязали к шее тяжеленный, весом килограммов в двадцать, кусок рельса; в просверленное отверстие была вдета пеньковая веревка, которую накинули ей на шею. Как она не свалилась тогда в карьер с обрыва? Анна сама этого сейчас не понимала. Как не понимала до конца и того, что именно помешало тогда Мироненко и тому, кто дал команду ее закошмарить, пристрелить Козакову или утопить ее в этом озерце...